Наконец снизу по телефону сообщили: «Губернатор приехал!»
Гости из буфета высыпали на площадку широкой мраморной лестницы. Каждому хотелось оказаться поближе к губернатору, пожать его руку.
Прибытие губернатора в дом Гаджи принесло радость не всем его обитателям. На женской половине дома царило уныние.
Дело в том, что Сона-ханум с самого утра сидела перед зеркалом, занимаясь своей внешностью. Она мечтала поразить гостей новыми драгоценностями и особенно платьем, сшитым специально к возвращению губернатора из Петербурга. Но губернатор приехал один, без княгини, что, согласно восточному этикету, исключало возможность участия женщин в банкете.
Услышав о том, что княгиня не приехала, Сона-ханум бросилась к своей сокровенной шкатулке, где хранился яд, — пожелала отравиться. Служанки помешали ей. От ярости Сона-ханум лишилась чувств. Ее уложили на тахту и принялись растирать одеколоном кисти рук и виски.
Гаджи попросил Ханифу-ханум, свою родственницу, жившую в их доме приживалкой, не отходить ни на минуту от жены.
Гости Гаджи придавали особое значение этому банкету, на котором не было женщин, если не считать восемнадцати хорошеньких служанок.
В буфете велись самые обычные разговоры — о винах, закусках и прочем. Все знали: деловой разговор пойдет за ужином.
Гостей попросили пожаловать в столовую. За столом каждый занял место сообразно своему положению и весу в обществе. Справа от губернатора сидел Гаджи, слева — Гаджи Намат Сеидов.
Среди приглашенных были Муртуза Мухтаров, Исмаил-бек Сафаралиев, Кебла Исрафил Гаджиев, Мамед Гасан Хачинский, Гаджи Расул-оглы, Гаджи Мустафа, Алимардан-бек Топчибашев, Ага Юсиф Дадашев, инженер Бехбудов, Асад-бек Салимханов, Молла Касум-оглы Мамед, Гаджи Аслан и другие.
Когда буфетчик Ислам наполнил вином бокал губернатора, Гаджи шепнул ему:
— Ислам, а мне принеси нарзан.
Он никогда не пил вина в присутствии кочи Гаджи Намата и Гаджи Аслана.
Служанки начали подавать еду. Закуска на мелких тарелках, которые поставили только перед хозяином дома и губернатором, заинтересовала высокого гостя. Ковырнув вилкой, он спросил:
— Что это такое, почтеннейший Гаджи?
Гаджи сказал по-азербайджански Алимардан-беку Топчибашеву:
— Постарайся переводить точнее. Губернатор не понимает по-нашему. — И, обращаясь к Накашидзе, продолжал: — Это блюдо приготовлено из мозгов и потрохов молочных ягнят. Мозги и потроха в течение дня вымачивались в лимонном соку, а затем поджаривались в коровьем масле. Когда я два года назад лечился в Берлине у профессора Шельдинберга, он советовал мне почаще есть это блюдо, которое, по его мнению, устраняет многие старческие недуги, увеличивает мужскую силу, убавляет седину.
Алимардан-бек Топчибашев перевел. Губернатор весело, рассмеялся.
— Я впервые в жизни ем подобный деликатес.
Улыбнулся и Гаджи, сверкая вставной золотой челюстью:
— Имей я возможность есть это блюдо пятьдесят лет тому назад, я прожил бы на пятьдесят лет больше, чем мне суждено прожить.
Служанки не успевали подавать новые яства. Когда гости смаковали паштет из куриных сердец вымоченных в гранатовом соку, Гаджи с грустью в голосе сказал:
— Этот паштет приготовлен по рецепту профессора Фрадриха Шильдгаттера, у которого я лечился в Карлсбаде. Должен заметить, он дает поразительные результаты…
На каждого из двух гостей приходилась одна девушка, исполняющая обязанности официантки. Гаджи и губернатору прислуживала Женя. У девушек в руках были блокноты, в которые они записывали требования гостей. Женя, кроме того, заносила в блокнот краткое содержание беседы Гаджи с губернатором.
Провозглашались тосты.
Когда был предложен тост за здоровье Муртузы Мухтарова, на стол подали любимое блюдо этого богача — фазанью грудку, обсыпанную шекинским барбарисом. Таков уж был этот чудак — Муртуза Мухтаров, не евший ничего иного, кроме фазаньей грудки.
Обернувшись, хозяин дома на русском языке спросил шепотом губернатора:
— Как обстановка?… Все ли хорошо, слава аллаху?
Накашидзе ответил ему на ухо таким же шепотом:
— Обстановка тревожная. Потребуются большие усилия, чтобы подавить забастовки и революционное движение рабочих. Баку нуждается в защите. Это связано с принятием особых мер. В этом деле будет нужна и ваша личная помощь, ибо вы пользуетесь в народе большим авторитетом.
Сказав это, губернатор отправил в рот кусочек фазаньей грудки и утер холеные усы белоснежной салфеткой.
Гаджи не переставал думать о письме министра внутренних дел. Ему не терпелось поскорее получить его от губернатора.
Губернатор Накашидзе отметил про себя не только искусство повара вкусно приготовлять фазанью грудку, но и авторитет, каким Муртуза Мухтаров, судя по тому, что в доме Гаджи знали его вкус, пользовался среди бакинских мусульман-богачей.
Наконец губернатор поднял тост за присутствующих. Так как за всех именитых уже выпили, его предложение означало, что пить за столом больше не будут.
Подали плов.
Помимо этого, каждый из гостей заказывал девушкам-официанткам то блюдо, которое он больше всего любил. Так, например, перед кочи Гаджи Асланом поставили миску с дюшбаре, — азербайджанскими пельменями, а перед моллой Касум-оглы Мамедом — тарелку с лапшой.
Гаджи пояснил губернатору:
— Как можно заметить, у каждого свои привычки. Например, бакинцы не могут жить без теста.
Из столовой гости прошли в парадный зал.
Адъютант губернатора подал ему небольшой кожаный портфель, из которого губернатор извлек опечатанный сургучами пакет.
— Вот письмо, — сказал он, — написанное собственноручно господином министром внутренних дел. По этому поводу, дорогой Гаджи, приношу вам самые искренние поздравления.
Гаджи взял письмо, повертел его в руках, разглядывая со всех сторон, затем передал Алимардан-беку Топчибашеву.
— Прочти-ка, что тут написано!
Алимардан-бек надел очки, разорвал конверт и извлек из него письмо.
— Сразу видно, это писал не простой человек, — сказал он, ознакомившись про себя с содержанием письма. — Такой слог может быть только у великого государственного деятеля.
Этой репликой Алимардан-бек хотел продемонстрировать перед губернатором свою преданность правительству.
Кто-то из гостей поинтересовался, нельзя ли огласить письмо.
— Читай! — приказал Гаджи Алимардан-беку. — Да погромче!
Алимардан-бек начал читать:
«Уважаемый господин Гаджи!
Ваш искренний друг губернатор Баку князь Накашидзе, к которому мы питаем глубокое уважение, привез в нашу столицу приятные воспоминания о Вас и передал нам Ваш дружеский привет.
Ценность Вашего привета заключается в том, что он свидетельствует о Вашей искренней преданности правительству Его Величества Императора Всероссийского.
Переданное Вами через господина Накашидзе теплое письмо укрепило наши симпатии к дружеской мусульманской нации.
Можно сказать, что мусульмане представляют собой единственный народ среди ста пятидесяти миллионов российских поданных, который может служить образцом преданности не только в наши дни, но и вообще на протяжении вот уже целого века.
Особенно следует выделить среди всех мусульман России кавказских мусульман, которые под Вашим руководством оказывают неоценимую помощь властям, не вмешиваются в политику и выступают противниками врагов империи.
Выступление мусульман на стороне властей во всех политических событиях, имевших место в последнее время на Кавказе, расценивается нами как результат Вашего отеческого влияния на мусульманский народ.
Именно поэтому правительство Его Величества поведет беспощадную борьбу со всякой недоброй силой, которая пожелала бы нарушить спокойную жизнь кавказских мусульман и попыталась бы препятствовать преуспеванию мусульманской знати. Наше правительство будет решительно защищать процветающую под Вашей эгидой мусульманскую нацию.
В этом отношении мы дали особые инструкции губернатору Баку, который является Вашим искренним другом.
Повторяю еще раз, правительство Его Величества Императора Всероссийского поведет беспощадную борьбу с второстепенными нациями, которые стремятся доказать свое превосходство перед миролюбивыми мусульманами.
Господин Гаджи имеет право требовать от военных и гражданских властей всяческую поддержку для обеспечения мирной жизни своей нации.
Но должен сказать, что правительство нуждается в помощи мусульманского народа, славная история которого свидетельствует о его героизме, нуждается в его самоотверженности во имя защиты царской династии.
