— Простите.
Полозов медленно пошел вдоль берега.
Сегодня у Поповых хлопотали с утра. Ждали важных гостей. Сам Василий Михайлович сидел у себя в кабинете и читал «Русские ведомости», присланные капитаном Токедо.
В кабинет заглянула его жена Лиза.
— Ты еще не одет? — Она тут же принесла костюм, сорочку, галстук.
Попов нехотя взял костюм.
— Так надо, — улыбнулась Лиза.
В черном платье она была особенно привлекательна. Японская прическа придавала ей величавость.
Гости уже поднимались по берегу. Рядом с Токедо шел стройный человек с европейскими чертами лица. Лишь черные глаза с едва уловимым косым разрезом да желтизна смуглой кожи выдавали в нем азиата.
Лиза выбежала встречать гостей, но сразу же остановилась. Саяки? Он тут? Странно!
— Бог мой, вы? Каким образом? — прошептала она.
Саяки почтительно наклонил голову и прошел мимо, продолжая беседовать с Токедо. Они вошли в дом и сразу прошли в кабинет Василия Михайловича.
Попов поднялся навстречу.
Токедо отрекомендовал гостя, плюхнулся в кресло, а Саяки, отвесив поклон хозяину, повернулся к Лизе, стоявшей у двери, и приложил руку к сердцу.
— Весьма огорчен, но мы не сумеем развлечь вас скучными разговорами.
Смутившись, Лиза растерянно пригласила их пройти в столовую, вставив не к месту что-то о сибирском блюде.
— Мы это сделаем несколько позже и обстоятельней! — улыбнулся Саяки. — Извините!
Оставаться дальше было неприличным. Лиза в смятении вышла и, сдавив пальцами виски, прислонилась к косяку двери. Все смешалось в ее голове. Корреспондент японской газеты во Владивостоке и — вдруг специалист по пушнине и важный представителе фирмы «Ари-Гуми»?..
В кабинете уже шел оживленный разговор. Из-за двери слышался голос Попова.
— На банк «Чосен-Спешл» в Токио? Я предпочел бы Харбин.
— Мы верим в более широкое сотрудничество. — Это уже голос Саяки.
— Я не понимаю вас?
— О-о-о… Тут все просто! — Опять Саяки. — Россия истекает кровью. Солдаты отказываются воевать. Большевики подрывают устои империи, возможно крушение, Япония, не останется безучастной. Дальний Восток и Северное побережье в сфере интересов нашего божественного Императора. Как видите, я абсолютно откровенен. — Он понизил голос, и больше ничего уловить не удалось.
— Это вы слишком! — Попов вскочил. Заскрипели половицы под его тяжелыми шагами.
— На побережье десятки японских рыболовных заводов. Более двухсот промысловых участков, и всюду наши люди. У России нет военного флота. Взвесьте все, вы же умный человек, Глупость — попытаться задерживать силу прилива. Благоразумие использует все дары моря…
Снова молчание.
— Хорошо, подумаю!
— О-о-о… Я тронут. Истинно, чем больше денег, тем меньше хочется их упустить. А чем меньше упускаешь, тем быстрее богатеешь! — весело сказал Саяки и толкнул дверь. Лиза едва успела шмыгнуть на кухню.
Саяки вышел на крыльцо, держа под руку Попова, и, оглянувшись, бросил Токедо.
— Капитан, вы найдете нас у шлюпки. Да-а… — повернулся он снова к Попову. — Тут, кажется, появились золотоискатели?
— Пустое дело, — отмахнулся Попов. — Я лично не намерен вкладывать в поиски даже ломаного гроша.
— Напрасно, — Саяки остановился. — Не узнаю вас. А почему бы вам не послать с ними надежного человека? Капитан Токедо может привести из Охотска опытного и преданного человека. Да, — схватился он, — невежливо оставлять дом, не попрощавшись с хозяйкой. — Оставив Попова, он снова вошел в дом.
Лиза уже стояла в прихожей.
— Как прикажете все понимать? Во Владивостоке вы были учтивей. Не думала, что так встретимся. Впрочем, если журналист становится купцом… — она не договорила.
— И вы тогда не были госпожой Поповой, — сказал он мягко.
Лиза сникла.
Саяки обнял ее с нежностью, как раньше.
Лиза не могла заставить себя отстраниться. Сказалась, как и прежде, его власть над ней.
Поманил бы только пальцем — и ушла бы с ним хоть на край света.
— Мне хотелось бы попросить вас об одном одолжении, — Саяки гладил ее по плечу. — Будьте добрым советчиком и другом Полозова. Замыслы его благородны. Будет печально толкнуть его в цепкие руки вашего супруга.
И он торопливо попрощался.
Лиза глядела ему вслед, все еще не вникнув в смысл, его просьбы. Эта встреча была радостной и страшной. Неужели — это чувство так и останется навсегда? Как же жить ей тогда с Поповым?
— Ты бы закрыла двери, — как бы издали услышала она голос Лены.
— Ты дома-а? — вздрогнула Лиза.
— Как видишь. — Не сидеть же мне было в огороде. Тем более, черный выход не закрыт.
Попов проводил гостей до берега и задумчиво побрел к дому. Кого же предпочесть? Олафа или Саяки? Американцы не лезут в его дела. Японцы рядом и могут сесть на шею…
А в это время Саяки, усевшись в шлюпку, заметил Токедо:
— Попов-то ветер. Да и другим нельзя доверять. Богатства недр могут принадлежать только их истинному хозяину. Привезите Пака. У него ясная голова, решительность и зоркие глаза.
…Старатели поставили палатку в верстах трех от поселка, выше по реке. Как-то Полозов пошел в поселок. По дороге он спустился к реке и лег на копну осоки. Солнце нагрело копну. Терпкий запах разморил. Полозов не заметил, как уснул, и проснулся, когда от реки потянуло свежестью, а берега уже таились в тенях вечера.
Где-то за кустами звучали голоса. Вот детский мяч, описав кривую, упал под берег и скатился в воду.
За ним сбежала женщина, и выловив мяч, кому-то крикнула: «Здесь! Нашла!» — и стала взбираться по откосу.
Сколько ей лет? Двадцать — двадцать пять? Нет, не разберешь. Полозов глядел на нее удивленно. Берег был сыпучим, и ее ноги скользили. Она ухватилась за куст. Ветка распушила черные волосы. Она оступилась, блеснуло колено.
Полозов соскочил с копны и, подбежав, подхватил ее под локти и помог выбраться на берег.
— Если напугал, простите. Но не мог же я позволить вам свалиться, а уж после спрашивать разрешения.
На тропинке с полотенцем на плече стоял Попов. Полозов поклонился. Тот стряхнул с плеча женщины прилипший листок и ласково кивнул.
— Господин Полозов, знакомьтесь. Это Елизавета Николаевна, — он заулыбался: — Лиза.
— Ваша дочь? — вырвалось у Полозова невольно.
— Супруга! Жена-с.
— Жена? — удивился он и виновато добавил: — Когда постоянно среди мужчин, отвыкаешь скрывать свои мысли.
Лиза засмеялась:
— Проводите нас. Я узнала вас, господин Полозов. Это вы в воскресенье так храбро боролись с японцем.
Полозов промолчал. Он неловко вышагивал в своих порыжевших ичигах. Попов шел рядом и отмахивался полотенцем от комаров.
Полозов чувствовал себя очень скверно рядом с нарядной Лизой и искал повода, чтобы уйти. Она говорила громко, но он улавливал в ее голосе скрытую печаль, и это располагало. Разговаривая, она поворачивалась к нему, и он ощущал ее горячее дыхание.
Полозов хотел незаметно высвободить руку, но она прижала ее локтем.
— Не пущу вас. Не пущу! Ну какой же вы смешной и славный, право, — говорила она, удерживая его.
Они подошли к большому дому. У калитки с книжкой в руках стояла девушка, которую он недавно видел на берегу. На ней было льняное платье и длинные тюлевые шаровары. Она походила на турчанку.
— Это Лена! — сказала Лиза.
Девушка кивнула и, отбросив за спину косы, вбежала в дом. Лиза крикнула ей о чае. Лена тут же мелькнула в окне с самоваром.
За столом сидели долго. Говорила одна Лиза. Попов дул на горячий чай и шумно прихлебывал с блюдечка. Лена молчала, только поблескивали ее черные глаза.
— Кажется, ребенку пора бай-бай? — Попов щелкнул крышкой часов.
— Да, да, девочка, — кивнула Лиза.
Лена сдержанно попрощалась и вышла. И сразу в комнате опустело, точно у таежного костра потух последний уголек. Лиза умолкла, оживленность ее исчезла. Полозов быстро допил чай и ждал, что Попов заговорит о поездке на Буянду, но тот сладко позевывал. Полозов встал.
— Не смею задерживать. Скучно с нами, да? — виновато улыбнулась Лиза.
— Благодарю. Рад был провести вечер с вами, — Попов попрощался.
Лиза прошла с Полозовым до калитки.
— Муж говорил о вас. Будьте с ним осторожны. Вам нужен кто-то другой, надежней. Познакомлю вас с человеком далеким от ваших замыслов, но несомненно полезным.
— Это очень важно, но через вас, видимо, будет неудобно… — тоже шепотом заговорил он.
— Почему же, буду рада помочь вам. Предварительно посоветуюсь и назначу встречу, — сказала она одними губами.
Полозов поклонился и поторопился уйти. Лиза постояла, пока не затихли его шаги, и вошла в прихожую. Василий Михайлович стоял с лампой в руках.
