Самым серьезным свидетельством прогрессивных убеждений семьи Атауги служило замужество Фании. Не каждый домовладелец выдаст свою дочь за простого бедного юношу, у которого только и имущества, что на нем самом. Естественно, что Атаугу интересовали не доходы, не образование, не общественное положение, а только демократический облик Джека Бунте и его принадлежность к честному рабочему классу. Сын рабочего, он вошел в зажиточную трудолюбивую семью и воочию убедился, что глухой стены, которая отгораживала бы буржуазию от рабочих, вовсе не существует. Все зависит от самих людей, насколько они честны или нечестны, прогрессивны или реакционны их убеждения. В семье Атауги, например, царили самые современные политические взгляды. Если бы старик Атауга был сторонником Ульманиса, разве он не вступил бы в организацию айзсаргов или «Крестьянский союз»? Мундир айзсарга сидел бы на нем не хуже, чем на его соседях. Нет, он достиг зажиточности лишь благодаря своему трудолюбию и бережливости, и его не беспокоило наступление новых времен. О нет, он был вполне лоялен по отношению к советской власти.
Однако он заблаговременно произвел некоторые важные перемены в своем имущественном положении. В начале июля он продал Джеку Бунте занимаемую им квартиру в четыре комнаты. Другая такая же квартира была продана Индулису, а третью приобрел дворник, прослуживший в доме много лет. В это же время мадам Атауга поступила на службу к своему мужу в качестве управляющей домом и стала получать жалованье. Индулис стал шофером такси и купил у отца новую четырехместную машину. Никто не интересовался, почему он никогда не появлялся на стоянке, а обслуживал только узкий круг клиентов, ближайших родственников и знакомых дам, которых он и раньше катал в этой же машине.
Когда надо было послать куда-нибудь представителя от семьи, на первый план выдвигали Бунте. Он ходил по учреждениям, навещал старых товарищей, участвовал в демонстрациях, сидел на собраниях. Для этих целей из гардероба извлекался самый поношенный костюм, и Бунте торжественно облачался в него, словно в боевые доспехи, не забыв прикрепить к лацкану пиджака красную пятиконечную звездочку. «Мы люди рабочие», — повторял он через каждые два слова.
— Истинная находка такой зятек! — радовался старик.
— Говори мне спасибо, это я настояла на свадьбе, — напомнила жена. — Ты сначала не хотел.
— Как я мог предвидеть? — оправдывался муж. — И зачем нам спорить о прошлом? Все хорошо, что хорошо кончается. Так ведь, старушка?
Теперь Бунте во всякое время запросто заходил в квартиру тестя, не опасаясь ни его брезгливых гримас, ни очередного столкновения с Индулисом. Называли его теперь все не иначе, как «милый Джек».
Что касается Индулиса, то спесь с него сошла еще в июньские дни, и только гордость не позволяла сразу стать на товарищескую ногу с зятем.
Но однажды вечером лед был сломан. Фания только глаза раскрыла от удивления, когда в дверях ее квартиры показался Индулис. Студент лениво улыбнулся сестре и протянул зятю два пальца.
— Как поживаешь, Джек? — спросил он.
— Ничего, дышать можно, — ответил Бунте. И хотя он немало вытерпел от Индулиса, эта фамильярность ему польстила. Все-таки приятнее, когда близкие родственники живут с тобой в дружбе и не смеются над каждым твоим словом.
Бунте повесил пальто Индулиса и повел его в гостиную. Ему хотелось показать свое радушие, и он обратился к жене:
— Может быть… закусить чего-нибудь?
— Спасибо. Я собственно на минутку и притом только что поел. Мне надо поговорить с Джеком по одному дельцу.
Фания ушла в спальню и больше к ним не выходила. Последнее время она готовила потихоньку приданое новому гражданину, который должен был появиться на свет в конце года.
Оставшись вдвоем с Бунте, Индулис немедля заговорил о деле:
— Ты знаком с неким Жубуром? Он был у моего старика агентом.
— Точно. Зачем он тебе?
— Во время ликвидации корпораций он был одним из главных. Мне с ним пришлось несколько раз столкнуться. Сейчас, говорят, у него большие связи с руководством большевистской партии. Если это верно, ты как старый товарищ мог бы сказать на него некоторое влияние. Как вы с ним? Ничего?
— Ничего. Можно сказать, приятелями были.
— Ты не откажешься оказать мне одну маленькую услугу? — Прищуренные глаза Индулиса испытующе уставились на Бунте.
— Ну что же, — слегка улыбнулся Бунте. «Ага, теперь за помощью обращаешься». Сейчас он готов был взять на себя самую неприятную обязанность, чтобы доказать свое могущество. — Разве я когда-нибудь отказывал?
— Да кто же это говорит? Видишь ли, с тех пор как наш дом национализирован, жить приходится на один заработок. Старик ничем особенно помочь мне не может, а мне хочется кончить университет. Остается одно — искать подходящую работу. На днях я узнал, что в порту есть хорошее вакантное место — в пассажирском отделе таможни. Но там требуют рекомендации. Вот если ты поговоришь с Жубуром и он даст ее, меня примут без возражений. Я знаю английский язык и немецкий, а это как раз то, что им нужно.
— Поговорить я могу, — важно согласился Бунте.
— Только смотри, не проболтайся, что я сам прошусь на это место, — предупредил Индулис. — Ты лучше окажи, что мне его предлагают и что эта рекомендация — одна формальность. Если ты поможешь, тебе всегда будет хорошо, какие бы времена ни наступили. Мы сумеем оценить твою услугу. Ты понял?
Бунте кивнул головой:
— Я что-нибудь сделаю.
— О-кей! Вообще имело бы смысл тебе сойтись с ним поближе. У тебя ведь, наверно, найдутся еще какие-нибудь друзья. Возобнови знакомство с ними, если они стоят у власти. Стань активистом, согласись, чтобы тебя куда-нибудь выбрали, а если бы тебе удалось вступить в партию, мы бы тебя озолотили. Ты понимаешь? Нужно заручиться их доверием. Кому доверяют, у того больше возможности.
— А если придут другие времена? Тогда как?
— Речь идет именно о том, чтобы эти времена приблизить. Ничто не приходит само собой. Если мы будем подгрызать только извне, толку из этого не выйдет. Надо пролезть внутрь, в самую сердцевину, и начать действовать оттуда. Понял?
— Понять-то я понял, только знаешь что… — Бунте строго посмотрел на Индулиса. — Я постараюсь помочь, сделать все, что вам нужно, но при одном условии.
— Ну?
— Ты должен обещать, что не заваришь каши, пока времена не переменятся, иначе у меня голова с плеч долой и мы все пропали.
— Неужели ты думаешь, что я желаю своим близким погибели? — Индулис начал раздражаться. — Не молокосос же я! Знаю, что можно и когда. Нет, Джек, насчет этого будь покоен.
— Хорошо, хорошо, завтра начинаю разыскивать Жубура.
— Да, старикан, начинай завтра же. И вот еще что — до поры до времени Фании об этих делах ни слова. Сам понимаешь, женщине в ее положении нужен покой.
— Ладно, это уж моя забота, — пообещал Бунте.
4
Когда Бунте узнал, наконец, где работает Жубур, и появился у него в кабинете, представления его о могуществе прежнего сослуживца живо рассеялись. Маленькая комнатка была обставлена так скромно, что у Джека всю почтительность как рукой сняло. Ни роскошного стола, ни массивного письменного прибора, а старый стул, на котором сидел Жубур, вовсе не подходил для важной персоны. Еще большее разочарование испытал Бунте, когда узнал, что в учреждении (это был районный исполком) Жубур не играет главной роли, а руководит лишь отделом культуры и народного образования. Какой пользы можно ждать от человека, который и себя-то не сумел устроить толком?
— Слыхал, что ты большевиком стал, — сказал Бунте, осматривая Жубура так внимательно, как будто надеялся обнаружить признаки его принадлежности к какой-то необычайной породе людей. Но Жубур ничуть не изменился — тот же костюм, тот же голос, та же добродушная, чуть насмешливая улыбка.
— Как живется, Жубур? Старых друзей не забыл? Или это нехорошо, что я тебя беспокою?
— Не говори глупостей, Джек, — ответил Жубур. — Хорошо сделал, что вздумал навестить. Где ты теперь работаешь?
— В том-то и дело, что сейчас стал безработным. Бюро Атауги ликвидировали. Перестали в нас нуждаться. Предложили было место в одном комиссионном магазине. Самым главным, понимаешь? Но мне хочется заняться чем-нибудь посущественней. Копаться в барахле, словно на свете больше ничего и нет… Сам еще заплесневеешь среди старого хлама.
— А ты что-нибудь присмотрел?
— Кое-что есть на примете, да вряд ли там выйдет. Например, государственным комиссаром в каком-нибудь национализированном предприятии;
— Ну, а конкретно?
— Армейский экономический магазин…
— Нет, там тебе будет тяжело. Слишком универсальное предприятие. Старые зубры обведут тебя вокруг пальца, потом сам не будешь знать, как выпутаться.
