— Ключ вам отдают? Я буду жить в этой комнате наверху.
Старуха в пестром жакете, усатенькая, быстрая, раздраженно забрала у незнакомого юноши ключ, окинула его взглядом и неожиданно подобрела:
— Ишь, вырос! Сможешь птичек ловить рукой из окна…
— Каких птичек? — удивился Алмаз.
Старухи, сидевшие рядом с вахтершей, запереглядывались, засмеялись.
— Иди, иди, сынок! Она скажет, бесстыдница… Иди и не слушай.
Алмаз ничего не понял, но уловил что-то неприятное, опустил голову и выбежал на улицу, стараясь руками слишком не размахивать.
Перед ним лежал широченный проспект Мусы Джалиля. Вдоль домов были посажены тонкие деревца — половина без листьев, к домам везли и ссыпали чернозем, варилась смола в котлах, две машины с подъемниками вешали красный лозунг…
Какие высокие дома! А в Белых Кораблях, в Новом городе, говорят, еще выше — этажей по двадцать дома! Наверное, в сильный ветер, как лес, шатаются… наверное, чай пить невозможно — расплескивается, только мед держится на блюдечках…
Алмаз шел и оглядывался, за ним не оставалось следов. Асфальт — глаже зеркала. Если зверь из леса пройдет, его по следам и не сыщешь.
А машин сколько! Автобусы большие и маленькие — курносые, грузовые ЗИСы и ГАЗы, самосвалы, КрАЗы, самые разные легковые: «Жигули», «Москвичи», «Волги», «Чайки», «Запорожцы» старого и нового выпуска… Идут друг за дружкой, синим дымом истекают, на первой скорости, на тормозах. Алмаз разбирается в автомашинах — весь год ходил в автокружок, заработал любительские права… Визг, шелест шин, рев, дым, дрожание земли. Кто же это идет на них? Груженые КрАЗы и самосвалы — это понятно. А на пустых грузовых и в легковушках кто? Начальство, наверное. Старик Каландаров говорил, что его сыновья купили машины. Наверное, на работу ездят на своих. А вот идет поливальная машина. Она идет, как туча, а шофер — как космонавт над тучей! И сразу стало дышать свежо.
И в этом прекрасном городе, среди прекрасных людей живут три врага Алмаза Шагидуллина… Он их еще найдет, дайте срок.
Алмаз искал глазами светофор, не увидел его и пустился бежать через проспект. Сзади засвистел милиционер. Алмаз вздрогнул, покраснел и повернул обратно. Через улицу шла толпа, и Алмаз никак не мог найти милиционера. Наверное, его отвлекли более серьезные дела… И, вздохнув, пошел дальше. Он остановился перед огромным зданием, на входе которого блестели золотыми буквами стеклянные доски. Слева от дверей было написано: «Дирекция Каваза». Справа от дверей — «Каваз дирекциясе». Золотом. Значит, вот они останутся. Что ж…
Алмаз пошел вверх по проспекту Гидростроителей и между двумя высокими домами с шахматной облицовкой увидел странный островок дощатых вагончиков: синих, зеленых, красных и желтых. То ли гаражи, то ли передвижные тиры. Алмаз подступил ближе и прочел: «Отдел кадров прессорамного завода системы Каваза». А на другом вагончике: «Отдел кадров кузнечного завода…» Перед этими пестрыми вагончиками стояли люди с рюкзаками и чемоданами, с гитарами и куклами. Видимо, с самолета. Приехали устраиваться на работу, жить в Красных и Белых Кораблях.
Алмаз пришел раньше их, вчера, поэтому с оттенком превосходства прошагал мимо. Он шел по извилистой дорожке между этими разноцветными клетушками, не переставая удивляться: внутри их звонили телефоны, стрекотали машинки, как будто здесь дети играли во взрослую, очень серьезную игру. С удивлением и даже с некоторым разочарованием он вошел в синий вагончик с вывеской: «ОС».
— Здесь отдел кадров строителей? — спросил он у встречного с двумя чемоданами.
— Да вроде…
— А где мне найти товарищ Быкову?
— А прямо.
За столом сидела рыженькая хмурая девушка, она подняла глаза и, словно узнавая, сказала:
— Здравствуйте, вы пришли устраиваться?
— Да, — заволновался Алмаз, он вдруг испугался, что его не возьмут. Может быть, из-за того, что плохо знает русский язык. Или из-за того, что высок ростом, а здесь, как у космонавтов или проводников, лимит. Он полез дрожащей рукой в карман брюк, достал изогнутые документы, авторучку и протянул девушке. — Что, что?
— Все хорошо, Алмаз, — сказала девушка, заметив с улыбкой, как он совершенно перепугался (откуда девушка знает его имя?!). — Вы чего волнуетесь, Алмаз? У нас аппаратура специальная стоит, из Франции. Люди еще только подъезжают к городу, а нам уже известно все: имя, фамилия, год рождения… Вот видите? — Она протянула ему полупрозрачную карточку, на которой было отстукано машинописными буквами: Алмаз Шагидуллин.
— А отчество? — краснея и злясь на себя, спросил Алмаз. Он пытался понимающе улыбнуться, но только гримасничал ртом, поэтому встал почти спиной к девушке. — Не шутите!
— Белокуров не знает вашего отчества… Не нужно сердиться, Алмаз, — уже смеясь, сказала она. — Заполняйте вот это.
Он торопливо сел в углу за столик, принялся писать. С непривычки у него занемела рука.
Когда все было кончено, девушка пробежала глазами бумаги и ушла в соседний кабинет. Через десять минут Алмаз получил трудовую книжку, направление в общежитие, а в паспорте поставили печать: «Принят на работу…» Печать была чуть смазана, с тремя хвостиками сбоку, и именно из-за них поверил Алмаз, что все это не сон. Алмаз простился с девушкой, побежал в общежитие.
Он получил постель, заправил кровать, умылся под краном без мыла (к чужому не мог прикоснуться), утер лицо — и на улицу, искать автобус номер 2 или 23.
Автобус появился мгновенно, полупустой (все на работе). Алмаз сел у окна и поехал на РИЗ (он узнал, что РИЗ — это ремонтно-инструментальный завод). Солнце пекло ему голову. Он постеснялся взять шляпу с собой, увидев, что никто их здесь не носит.
Алмаз ликовал. Он ехал на работу. На работу ехал, на работу, а не куда-нибудь. Блаженно жмурясь на солнце, он придумывал всякие знаки различия для рабочих: можно золотые значки ввести, для строителей — маленький мастерок, с ноготь, на груди; для экскаваторщиков — золотой ковшик; для шоферов — золотая баранка. И еще. Если на работу едешь — желтая повязка на рукаве, а если с работы — синяя. Сразу бы видны были бездельники. Конечно, начались бы подделки… но можно на обратной стороне ставить штамп предприятия.
Автобус выехал из Красных Кораблей, мелькнули старые деревянные домишки с горшками на плетнях, пополз рыжий луг с автобусами — Алмаз узнал автостанцию… Ах, рюкзак с бабушкиными пирогами! Надо еще и тебя найти!
Бетонная дорога выскочила в поле, потом пошла по кругу, потом нырнула под толстенные трубы, изогнутые над автострадой буквой П, и бросилась через грязную низкую рожь прямо на солнце. Кое-где среди колосьев торчали какие-то колеса, обломки черных рычагов, груды белого кирпича… А слева от дороги рылись в грунте ослепительно рыжие бульдозеры, крутились жгуче-красные маленькие тракторишки. Один из пассажиров басил:
— Во, во, японский… Во, оранжевый — из Америки… два года гаррянтии! Даже отвертку не прислали! Сломается — заменят целиком! Два года даже не заглядывай, гаррянтия!..
Алмазу стало интересно, какие машины идут навстречу. Он загибал пальцы. Машины летели сплошным потоком, везли гравий, кирпич, глину, длинные металлические рамы, прошла «вышка» для ремонта электролиний, везли бетонные блоки, бензин, прошел автобус, микроавтобус «Нисса», везли толь, питьевую воду, прошла «Вахта», везли бетон, рамы, прогремел пустой КрАЗ, провезли стрелу крана… Перед глазами рябило.
Бетонка еще раз пронеслась по кругу, разделилась снова на три или четыре русла и кинулась влево — и впереди замаячил Новый город, Белые Корабли. Его вчера издали видел Алмаз, но и сейчас не успел разглядеть: дорога повернула в открытое поле — и наконец вдали заголубели во весь горизонт железные боры Каваза…
— Вон там литейный будет завод… — говорили люди. — Там — завод двигателей… А вот — РИЗ.
— Мне же на РИЗ, — громко и с удовольствием сказал Алмаз и пошел пробираться к дверям.
Он спрыгнул из автобуса на желто-красную глинистую дорогу. Внизу, под этой насыпной дамбой, тянулись корпуса РИЗа, похожие на стеклянные парники. А поблизости стояли вагончики, такие же разноцветные, как отделы кадров в Красных Кораблях. Алмаз побродил вокруг них и нашел красный плакатик: «Строители СМУ-6! Перевыполним план на 100 %!»
— Где найти Белокурова? — спросил Алмаз у девушки в новеньком комбинезоне. — Это бригадир, бригадир!
— На РИЗе, где же еще, — ответила она, с удивлением глядя на его широкие брюки.
Алмаз быстро зашагал к стене завода, в проломы и двери которой втекали и вытекали толпы. «Как презрительно она на меня посмотрела! Через губу, как через балкон! Наверное, городская. Может быть, из Москвы. Ничего, и мне выдадут спецовку! Посмотрим!» Он принял, как ему показалось, злое выражение лица и поклялся с этой минуты ни с одной девушкой не разговаривать.
