— Что такое?
— Является ко мне эта девица, что приносила вам билет на диспут, и сразу с места в карьер: помните, говорит, Софья Львовна, из Горэнерго звонили?
— Что-о-о? — побледнел Бенецианов. — Этого еще не хватало! Что же вы ей ответили?
— Я сказала, что звонили по другому поводу. Отключили, мол, энергию на вашей квартире, по случаю ремонта.
— Перестарались!
— Нисколько. И какое это имеет значение? Важно, что я не согласилась с ней. Доказательств у нее никаких.
— Да, это, пожалуй, так. Но все возможно…
— Вот я и хотела предупредить. Может, не стоит выносить с факультета? Как бы все против нас не обернулось.
— Хорошенькое дело, не выносить! Когда я уведомил обо всем ректора и секретаря парткома. Наконец, только так мы сможем рассчитаться с Вороновым за все его проделки. Это же перст судьбы. Ректор, как прочел мой акт, — за голову схватился. Да и акт уже не вернуть.
Признаться, Модест Петрович и не вспомнил о звонке из Горэнерго в тот момент, когда узнал о происшествии на кафедре минералогии. Память услужлива… А когда вспомнил, было поздно идти на попятный, да и не хотелось этого делать — уж очень велик был соблазн использовать такую возможность. Страх перед Вороновым — страх за свое имя, авторитет, наконец, за свой пост — вытеснил в нем все, кроме мстительности. К делу был привлечен Чепков, и акт о несчастном случае был сфабрикован.
— Нет, акт возвращать уже нельзя! — повторил Модест Петрович.
— И все-таки я беспокоюсь, как бы этот документ…
— Ну, это не наша забота. Чепков, надо полагать, предусмотрел все. Вы его знаете…
— Однако прежде вы остерегались прибегать к его услугам.
— Да, но в последние месяцы Иван Яковлевич показал себя человеком, на которого можно положиться. Люди познаются в беде, и я был просто тронут той поддержкой, которую он оказывал мне все это время.
— Ну, смотрите. Но каждый лишний свидетель…
— Чепкову я верю. — А что касается этой девчонки, то я полагаюсь на вас, Софья Львовна…
— О чем говорить! Только вот еще что…
— Да?
— Конкурс на место Мышкина, как вы знаете, уже объявлен…
— Да, в соответствии с положением. Однако трудно сказать, каков будет результат…
— Вот-вот! Можете не продолжать, мне эта формулировочка понятна. А сейчас я хотела бы знать поопределеннее, если все произойдет так, как вы задумали, вам также будет «трудно сказать», что станет с Мышкиным?
— Что за вопрос, Софья Львовна. Да если Воронова снимут, я гарантирую вам что угодно.
— А Стенин?
— Главное — Воронов. За ним полетит и Стенин.
— Хорошо бы так…
— Да. Но есть еще одно лицо, знающее об этом звонке…
Бенецианов полистал телефонный справочник и поднял трубку:
— Алло! Горэнерго? Это вас из университета беспокоят. Скажите, кто у вас дежурил… э-э… в понедельник?.. Да, да… Крылов? А когда он бывает?.. В отпуске? Уехал в деревню? Благодарю вас. — Модест Петрович положил трубку. — Вы слышали? Уехал в деревню. Прекрасно!
***
Иван Яковлевич закрылся у себя в кабинете, чтобы еще раз обдумать все, что произошло за последнее время. На факультете назревали важные события: Воронов, кажется, выходит из игры. Не зря он, Иван Яковлевич, втянул Бенецианова в эту «операцию» с актом. Был, правда, риск. Но в любом случае пострадал бы только Бенецианов. Кто поверит, что он действовал по совету Чепкова? И инспектор по технике безопасности у него в руках… Итак, дни Воронова сочтены. Но пора кончать и с Бенециановым. Момент самый подходящий. Недаром Чепков столько времени обхаживал своего «учителя». Предупреждение Горэнерго — это такой козырь, которым можно побить все. Не нужно только пускать его в ход раньше времени. Сначала — Воронов… А перед самыми выборами декана выложить на стол и эту карту. Нелишне к тому времени и документиком обзавестись — не может быть, чтобы в Горэнерго не осталось никаких следов.
Следует позаботиться и о другом. Кто возьмет на себя инициативу в подборе нового декана? Официально — Стенин. А фактически? Фактически при любых обстоятельствах не обойдется без Грекова.
Но как к тому подступиться?
Во-первых, Мышкин: он оскорбил Грекова. И стало быть, если дать понять Леониду Ивановичу, что он, Чепков, гонит Мышкина именно за это — а гнать его все равно придется — можно произвести соответствующее впечатление. Во-вторых, Бардин. Срок его аспирантуры истекает, а с диссертацией, кажется, не совсем гладко. Вакантной же должности ассистента у Грекова пока нет. Значит, если предложить Грекову взять Бардина вместо Мышкина, то это тоже заставит Леонида Ивановича задуматься.
«Итак, куй железо, пока горячо!» — Иван Яковлевич поднялся и вышел из кабинета.
Грекова он застал одного. Тот был явно не в духе, но отступать было поздно.
— Леонид Иванович, — начал Иван Яковлевич вкрадчивым тенорком. — У меня к вам просьба. Я, как вы знаете, объявил конкурс на место Мышкина. Его поведение перешло, так сказать, всякие границы…
— Та-а-ак… — протянул Греков, не поворачивая головы к собеседнику.
— И теперь встал вопрос о подборе кандидатуры…
— Вы же объявили конкурс.
— Конкурс — конкурсом. Но если пустить на самотек, сами знаете… В общем, я хотел бы с вами посоветоваться.
— Гм…
— Я слышал, Андрей Семенович не укладывается в сроки. Так, может, вы посоветуете ему принять участие в конкурсе. Я был бы рад…
— Но ведь он литолог, — коротко бросил Греков.
— Неважно! Пусть это временно, до защиты диссертации. Зато будет полная гарантия, что мы наконец-то избавимся от Мышкина.
Греков усмехнулся:
— Но вы же знаете, Мышкин — протеже Модеста Петровича.
Иван Яковлевич выпрямился:
— Пора нам уже не оглядываться на Бенецианова!
— Вот как!
— Да-да! Всем давно ясно, что это неисправимый консерватор. К тому же он не считается даже с мнением самых авторитетных членов Совета. Разве таким должен быть Декан факультета?
— Вы полагаете?
— Я полагаю, что здесь нужен другой человек.
— Гм…
Чепков доверительно понизил голос:
— Как вы думаете, Леонид Иванович, кого бы нам выдвинуть на предстоящих выборах?
Греков окинул его оценивающим взглядом:
— А если вам предложат место декана?
— Мне? Право, даже в голову не приходила такая мысль. Но если коллектив сочтет возможным, я сделаю все…
— Так вот, вам никогда этого не предложат! — сказал Греков ледяным голосом.
— Позвольте, я…
— Что, вы? Вы просто забыли, где находитесь. Университет не цыганская ярмарка, а научные работники не купцы, которые торгуются за спиной у всех.
— Я вас не понимаю…
— Зато я вас хорошо понял. Честь имею! — Греков грузно поднялся и кивнул головой на дверь.
***
Закрыв заседание кафедры и выждав, когда сотрудники покинут кабинет, Воронов подошел к большому магниту и, откинув крышку расшивочной панели, начал осматривать связки проводов, питающих обмотки гигантских сердечников. В кабинет неслышно вошел Бойцов.
— Что задумался, Юрий Дмитриевич? Воронов захлопнул панель:
— Понимаешь, Семен Алексеевич, ничего ведь не стоило сделать так, чтобы при всяком произвольном обесточивании вся эта махина сразу же автоматически отключалась. А вот не сделали…
— Да… И в установке Вадима этого нет. Так что верно ты сейчас поднял вопрос о технике безопасности. Не думает об этом молодежь.
— Не молодежь! Сам я плохо следил за этим. — Воронов сел за стол и, взяв лист бумаги, начал набрасывать схему автоматического отключателя.
В комнату вошел Стенин. Был он против обыкновения в пальто, видимо, не заходил даже к себе, и весь вид его выражал крайнюю степень возбуждения.
— Что же будем делать, — начал он почти с порога. — Что я должен доложить парткому?
Воронов отложил карандаш.
— Ты разденься сначала.
— До этого сейчас! — Стенин снял пальто и швырнул его на стул. — Ты читал акт, прежде чем подписывать?
— Просматривал…
— Что значит, просматривал? Это не пустячная бумажка! И с каких пор, скажи пожалуйста, заведующих кафедрами при таких чэ-пэ надо специально приглашать в партком?
— В партком я пришел бы, — ответил Воронов, — А вот с каких пор в университете начали практиковаться прямо-таки жандармские методы «расследования»? Всех допрашивают, не допускают людей к работе, опечатали помещение…
— А ты думал, вам спасибо скажут за то, что произошло вчера?
— Я думал, это наше общее несчастье…
— Чье это, общее? Ты вот только «просматривал» акт комиссии, а я изучил его до последней строчки. И если хоть половина того, что написано там, соответствует действительности…
— Там почти все соответствует действительности, — хмуро ответил Воронов.
