Лебеди действительно наворожили затяжную теплую осень. В середине октября выпал первый снег, прикрыл землю, а потом установились звонкие светлые дни. Такая погода для охотников — благодать. Дни длинные, ночи теплые Но, как говорится, у костров сон короткий. Появилась возможность заглянуть в самые дальние угодья. Одно было плохо: медведи в берлогу не залезали, душно там было, спали наверху. Собаки натыкались на них, поднимали. Медведи уходили. В поисках тихих мест медведи нередко пересекали охотничьи тропы. Парни страху натерпелись: попробуй угадай, шатун это или добрый зверь, который просто меняет лежку.
Но пусть белка хоть всю зиму гайна не делает, а морозов не миновать. В конце ноября запуржило: целую неделю бесновались ветры, валил снег. А потом грянули такие морозы, что деревья не выдерживали, лопались. Но охотники каждое утро уходили в горы. К концу февраля снег был почти в пояс. Через тугие заносы даже молодняк пробраться не мог. Здесь и давили сохатых волки, росомахи и рыси.
В такой вот февральский день возвращалась Ятока домой. Всю осень она провела в тайге. С Машей водилась Семеновна и Славка, помогала им тетя Глаша. Ятока заглянет в деревню на день-два и уходит то в одно, то в другое зимовье. Парни ждали ее, ждали, как доброго лесного духа.
Ятока, горбясь под тяжелой понятой, устало спускалась с Матвеевой горы. Под ногами так же устало поскрипывали лыжи. Сегодня по бездорожью она прошагала верст пятьдесят. Ныли плечи, покалывало поясницу. Пудовым казалось ружье. Впереди за лесом показались дома. Заканчивается еще одна тяжелая тропа. Ятока вышла на дорожку, пробитую в снегу к кладбищу. На ней следы, присыпанные снегом. Смутная тревога шевельнулась под сердцем. Подумала: «Не бабушка ли ходила? Все ли ладно дома?» Сняла лыжи, заторопилась. После лыж дорога казалась каменной.
Лес оборвался. Деревню не узнать. С крыш свисает толстый мохнатый снег. Кругом бело. Лишь кое-где виднеются серые узкие полоски стен с окнами. От этого снежного безмолвия веяло холодом. Безлюдно. Только курчавые столбики дыма над крышами говорили, что жизнь в деревне не погасла.
Ятока шла по угору, Юла — впереди. Хорошая собака из нее получилась, даже возле дома не бросит охотника.
С угора к реке сбегали тропы — рыбаки пробили. Одна тропа возле проруби уходила в заречье. Ятока скользнула по ней взглядом: кто-то в прибрежных кустах ставил петли на зайцев. «Раз люди пропитание себе добывают, однако, живут». — отметила про себя Ятока.
Она вошла в ограду, где от калитки к крыльцу, а от крыльца к амбару и скотному двору были в снегу проложены неширокие коридоры. Юлька кинулась в сени и, гавкнув несколько раз, стала скрестись в дверь. Дверь распахнулась, в ней показался Славка.
— Юлька, — он потрепал ее по загривку и сбежал с крыльца. — Здорово, — по-мужски, сдержанно поприветствовал Ятоку.
— Здорово, Слава.
Славка принял от Ятоки лыжи и ружье.
— Однако, как живете? — снимая понягу, спросила Ятока.
— Ничего живем.
Славка отнес лыжи и ружье на предамбарник, вернулся и решил занести понягу. Взялся за лямки, а поняги не поднять.
— Ого-го.
— Дай я сама занесу.
Ятока переступила порог дома, К ней бросилась Маша:
— Мама пришла!
Семеновна стояла, спрятав руки под фартук. Ятока положила понягу с грузом, сняла парку и подхватила Машу на руки.
— Совсем большая без меня стала.
— А я бабушку слушалась, помогала ей.
— Не простуди девчонку, — предупредила Семеновна Ятоку.
Ятока поставила Машу на пол, сняла платок, потерла озябшие руки и глянула на Славку.
— Как учишься?
— Двоек нет.
— Бойко читает. Стишки рассказывает, — с материнской гордостью рассказывала Семеновна. — Бабы одолели, заставляют письма писать на фронт.
Ятока провела рукой по волосам Славки.
— Однако молодец. От Васи ничего нет?
— Нет, — вздохнула Семеновна. — Послезавтра почта прийдет. Может, будет весточка.
Ятока развязала понягу, достала несколько кедровых шишек и подала по одной Маше со Славкой.
— Это вам белочка прислала.
— Ой, какая хорошая белочка, — хлопала в ладоши Маша, черные глазенки ее светились от счастья. — А зайчик тоже гостинцы прислал?
— Однако, не помню, посылал зайчик гостинцы или нет?
— А ты вспомни, хорошо вспомни.
Маша от нетерпения подпрыгивала. Славка, сдержанно улыбаясь, поглядывал то на Машу, то на Ятоку. Ему нравилась такая игра. Она каждый раз повторялась, когда приходили из тайги Ятока или Димка. Да он и сам сходит на часок в лес посмотреть петли, а потом устраивает с Машей и Анютой такое же представление.
— Какая же ты, мама, забывчивая, — изнемогает от нетерпения Маша.
— А, вспомнила, — спохватилась Ятока.
Она склонилась над понятой, достала баночку леденцов, Ятока их с лета берегла для такого случая.
— Спасибо зайчику. — Маша с подарками кинулась и Семеновне. — Бабуся, бабуся, ты погляди, че мне прислали зайчик и белочка.
— Ох ты стрекоза. А про Анюту не забыла?
— Пошто забуду?
— Как там парни? Здоровые?
— Здоровые. Белок много добыли. Димка почти семьсот штук взял. Медведя спромышлял.
— Один?
— Один. Ленивый медведь попался. Берлогу рыть не стал. Лег под корни вывороченного дерева. Дима глухаря на дереве стрелил. Тот упал прямо на медведя. Зверь и вздыбился. Дима не растерялся, успел пульный патрон зарядить.
— Второй год медведя добывает. К добру ли это? — забеспокоилась Семеновна.
— А я крючья ставил. Пять налимов поймал, — рассказывал Ятоке Славка.
— Наживу где брал?
— Дедушка Дормидонт ловит корчагой гольянов на озере и всем раздает. А дядя Серафим крючки сковал, в каждый дом по десять штук выделил.
— Все бабы крючья ставят, — пояснила Семеновна.
— А я еще четыре зайца поймал. И кабарожку подстрелил.
Ятока с нежной улыбкой взглянула на Славку.
— Однако, в нашем доме на одного охотника больше стало.
Славка с гордостью посмотрел на Семеновну. Она не пускала его петли ставить, боялась, что обморозится.
— Я пойду, Анюте гостинцы отнесу, — заторопился Славка.
— И Глаше скажи, пусть идет чаевать, — попросила Семеновна.
— Ладно, скажу.
— И Юльку покорми, голодная она, — подсказала Ятока.
В дверь вошла Ленка.
— А, Лена. Проходи, садись, — радушно пригласила Ятока.
Ленка глянула на свои старенькие торбоса из оленьего камуса.
— Наслежу я вам.
— Теперь че же, на голове ходить-то? — возмутилась Семеновна.
Ленка присела на диван.
— Мать-то че не заходит? — спросила Семеновна.
— Куда ей ходить? С утра до вечера в интернате. А ты, Ятока, как поохотилась?
— Худая сейчас охота. Холод. Дни короткие. Белка только высунет нос из тайна и опять спрячется.
— У ребят была?
— Была. На днях все выходить из тайги будут.
Ленка еще немного посидела и засобиралась уходить.
— Обожди маленько. — Ятока вынесла из кути берестяной чумашок, в котором лежали куски мяса и синеватый брус сала.
— Дима медведя добыл. Это гостинцы вам.
— Спасибо, Ятока.
— К Жене загляни. Скажи, пусть забежит к нам.
— Ладно.
Дома Ленка зажгла лампу, затопила печку, поставила мясо. Унесла корове пойло. И только после этого разделась и присела у печки. За день намерзлась. Устала. Железная печка на боках раскалилась и обдавала Ленку ласковым теплом.
Почти четыре месяца не видела она Димку. Семино зимовье не выходило из головы. Что думает теперь о ней Димка?
Глава IX
В гору между деревьев уползала лыжня. Димка приостановился и снова потащил нарту. Каждый шаг давался с большим трудом. Следом за ним такие же нарты, на которых лежали пушнина, постель, одежда и медвежатина, тащили Вадим с Андрейкой.
Вот уже третий день парни выбирались из тайги. Хорошо хоть Ятока лыжню проложила, а то по целику хватили бы горя. Две ночи коптились у костров. На сорокаградусном морозе не до сна. Дремали сидя. Спасались от холода чаем. Вышли сегодня еще до рассвета. Надеялись, что пойдут по горной речке, легче будет. А речка закипела, наледь пустила. Пришлось стороной пробираться, по ерникам. А по ним в без нарты жизнь проклянешь.
Вымотались парни.
Наконец перевал. Димка сделал несколько шагов по ровному месту, снял с груди лямку, вытер шапкой с обветренного лица пот. Дрожали руки, ноги, в голове стоял гул, Медленно подошли парни.
— Перекур, — сказал Димка.
Андрейка опустился на нарту и только потом снял лямку. Вадим распрямился, повел плечами, посмотрел в покать.
— Чертова гора. Чтоб ей рассыпаться.
Впереди в прогалины леса виднелись дома и белела река. От деревни донесся лай. Не верилось, что почти добрались до дома. Димка посмотрел на солнце. Холодным блестящий кругом висело оно над вершинами хребтов.
