Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 19. Про братьев меньших

Пока мы делаем собрание сочинений Василия Михайловича Пескова, его внук Дмитрий приносит в редакцию фотографии из архива деда. Архив большой, Дмитрий носит очередную порцию в рюкзаке — в руках не удержишь. У редкого фотографа набирается столько фото за свою жизнь. А вот у Василия Михайловича — набралось. Понятно, что приличную часть иллюстраций для своих заметок он собирал повсюду. Но, обратите внимание, сколько материалов в книгах помечено: фото автора.

Фотограф он был, конечно, отменный. Немного мы уже эту тему затрагивали. Но не касались одной ее стороны: он каким-то невообразимым образом умел в совершенно обыденном увидеть невероятное. Что бы ни снимал — от таракана до охоты с орлом, всегда получалось увлекательно.

Например, его знаменитый кадр-мышонок, выпрыгивающий из-под снега. Не верится, что снял его Василий Михайлович в чистом поле, когда с приятелем шел на лыжах. Попросил того, заметив следы мышиной норки, притопнуть лыжей по насту. И не ошибся: из-под снега как пробка из бутылки шампанского вылетел мышонок! И никакой тебе компьютерной графики! Пленочный фотоаппарат. Поле. Зима.

Сейчас понимаешь, как жаль, что никто не догадался попросить Василия Михайловича дать несколько мастер-классов фотографии.

Однако один из его рецептов того, как можно попробовать увидеть мир вокруг себя, — отыскался. Когда будете читать этот том, задержитесь на фотографиях и вспомните рассказ Пескова:

«И теперь о фотографах. Сегодня их много. Сто пятьдесят лет назад, когда фотография появилась, сразу же появились и люди, в нее влюбленные. Это были энтузиасты, носившие с собой не только громоздкие «сундуки» фотокамер, но и целые лаборатории — стеклянные фотопластинки обрабатывались на месте.

Нетрудно представить, каково было первым открывателям мира с помощью фотографии. Как далеко ушла техника с тех времен! Сегодня изящная любительская фотокамера умещается в кармане, в дамской сумочке. Она сама определяет выдержку, наводит на резкость. Катушка цветной фотопленки для этой «мыльницы» (36 кадров!) чуть толще тюбика губной помады. Снимай — не хочу!

Снимающих много. Немного — умеющих снимать хорошо. Для хорошего снимка важно кнопку нажать в нужный момент — не раньше, не позже, надо иметь некоторые представления о композиции, иметь настойчивость, терпение, вкус, то есть умение нужного выбора, и обладать еще чувством прекрасного.

Есть и еще одно качество, очень важное для фотографа. Он должен быть человеком.

Ощущение прожитой жизни дают человеку воспоминанья. Поводов к ним очень много: приехал в знакомое место, встретил друга, разложил пожелтевшие письма. Сильнее всего будят воспоминания снимки. Они всегда под рукой и очень сильны в пробуждении пережитого. Фотографии сегодня сопровождают человека от колыбели и до прощания с жизнью. Вот ты видишь себя карапузом, во времени, которое память не сохранила. А вот событие, которое помнишь: деревенский пожар. Снимал не ты, но помнишь, что это было. И снимок все воскрешает — суматоха, крики, плач, вихри огня над соломенной кровлей. А вот первый раз плывешь ты на лодке. Вот с другом идешь по грибы. Первый день в школе. А вот уже общий снимок — выпускной класс. Разглядываешь лица друзей, девчонок, по которым вздыхали, старушку учительницу.

Фотограф оком любознательным должен, подобно ребенку, видеть все интересное и не уставать удивляться. Хорошими фотографами, как правило, становятся не воспитанники каких-то студий; фотографы учатся друг у друга, учатся, посещая фотовыставки, картинные галереи, бывая в природе (лучший учитель!), читая хорошие книги. И к этому обязательно должно быть приложено ваше восприятие мира.

Открывать мир можно, отправляясь на край света, но успех достигается и в людном городе, и за околицей деревеньки, во дворе дома, даже в комнате, когда наблюдаешь за игрой света в привычных для глаза предметах. Главное, обретая знания и набираясь мудрости жизни, сберечь в себе чувство ребенка, глядящего на мир с удивлением открывателя».

Ключевые слова здесь, конечно, смотреть на мир «с удивлением открывателя».

Василий Михайлович этого умения удивляться не растерял за всю жизнь. Поэтому нас совершенно завораживают его рассказы в подшивках «Комсомолки» за любой год.

Это как с картинами и книгами. Они становятся классикой, когда начинают жить самостоятельно вне времени и интересны всем - и дедам, и внукам, сколько бы разным ни был мир разных поколений.

Подготовил Андрей Дятлов,

заместитель главного редактора «Комсомольской правды».

(Окно в природу)

В ловушку или капкан для приманки кладут еду. И я очень удивился, когда в Окском заповеднике мне показали ловушку для глухарей.

Ловушка, сработанная из круглых полешков, стояла на лесной дороге. Ее намеренно поместили на видном месте. И приманкой для глухарей служили… камешки — речная галька. Ничто другое лесную птицу не привлекает.

Корма для глухаря, поедающего хвою, сколько угодно. Но корм этот грубый. Зубов измельчать его у птицы нет. И природа нашла выход. Корм в мускулистом желудке перемалывается «жерновами», их надо время от времени пополнять. Поэтому глухари летают на речные галечные места, знают обрывистые овраги, где можно разжиться камешками, прилетают на железнодорожное полотно.

И глухари — не единственные, кому надобны «жернова». За камешками охотятся куры. Мелкие птицы клюют песчинки. А ныряльщики-утки на озерах, где охотничьей дробью выстлано дно, принимают ее за камешки. Свинцовые «жернова» неэффективны — быстро стираются.

Но главное, ядовиты. Американские биологи провели исследования этой проблемы. В результате в некоторых штатах принят закон, запрещающий использовать свинцовую дробь, взамен ее рекомендована стальная. Охотники не очень довольны — новая дробь легковата и быстро изнашивает ружейные стволы.

Глотают довольно большие камни крокодилы. Тут, как считают, дело не в пищеварении. По мнению зоологов, крокодилам нужен балласт, составляющий примерно сотую часть их веса. Без балласта крокодил не может лежать на дне потока, его снесет.

А вот как камни используют другие животные. На этом снимке вы видите африканских стервятников. В клювах у них по камню.

Зачем? Разбить страусиное яйцо. Добыча, обнаруженная сверху в саванне, лакомая, но клюв у стервятника слабый, толстую скорлупу расколоть им нельзя. И вот стервятники приспособились — раз за разом кидают на яйцо камень, и оно в конце концов треснет. Биологов долго занимал вопрос: этот навык молодые стервятники получают, обучаясь у взрослых, или, рождаясь, они уже знают, что надо делать, увидев яйцо?

Опыты показали: птенец, выращенный в изоляции, увидев страусиное яйцо, начинает искать камень. Значит, разбиванье яиц занятие не случайное, древнее, занесенное в генетическую память.

И в некоторых других случаях камни служат животным орудием и оружием. На Аляске, проплывая в заливе Принца Уильяма, с катера мы наблюдали каланов, лежавших на воде в очень занятных позах. У некоторых на животе лежали камни, о которые эти морские выдры разбивают ракушки. Нам с катера не удалось проследить за этой работой, но американские биологи пишут: «Камень калан бережет. Ныряя за очередной ракушкой, он держит его в лапе».

Шимпанзе использует камни как метательное оружие. Я наблюдал это в экспериментах, проводимых ленинградским приматологом Леонидом Александровичем Фирсовым.

Самец шимпанзе, протестовавший против нашей высадки на маленький «обезьяний остров», сначала возбужденно протестующе бегал по кромке берега, потом начал запускать в нас камни. Похожую картину наблюдал я недавно в зоопарке города Дели. Обезьяны везде собирают много людей. Но тут возле просторной территории, окруженной рвом и барьером, возбужденно гудела тысячная толпа.

Что происходит? Приблизившись, я увидел: две шимпанзе, то ли забавляясь, то ли «заведенные» жаждущей зрелища массой людей, разбегаясь, кидали в толпу палки и камни. Иногда броски эти достигали цели — кто-то вылезал из толпы окровавленным. Но, поразительно, это привлекало к обезьяннику еще больше людей.

Не могу поручиться за достоверность (возможно, это легенда), но я несколько раз слышал на Севере этот рассказ. «Гусиные стаи, делая остановки, обязательно выставят сторожей. Все кормятся или спят, а несколько гусаков бдительно наблюдают: нет ли опасности? Чтобы не задремать, сторож берет в клюв камешек. Выронив его, он немедленно просыпается».