Выдающийся французский писатель, ученый и мыслитель XVII века Блэз Паскаль в своем трактате «Мысли» утверждал: «Человек не что иное, как слабейший в природе тростник, но это — мыслящий тростник». И далее, прославляя величие человеческого разума, способность человечества мыслить, постигать самую суть вещей окружающего мира, Паскаль говорил: «…я не могу представить себе человека без мысли; это был бы камень или скот».
Избрав определение, данное Паскалем человеку, заглавием своего романа, известный французский писатель Жан-Луи Кюртис ставит своей целью показать, что происходит с этой способностью человеческой личности — мыслить — в условиях современного капиталистического общества, как мельчает и оскудевает духовный мир буржуазного индивида, какой горькой иронией оборачиваются порой слова Паскаля в наши дни.
«Мыслящий тростник» — девятый роман Жан-Луи Кюртиса (настоящее его имя Луи Лаффит). Он родился в 1917 году в Ортезе, на юге Франции, в семье мебельного фабриканта, получил филологическое образование и стал в 1938 году преподавателем английского языка и литературы. Но в 1939 году война прервала мирные занятия будущего писателя, он вступает в ряды военно-воздушных сил, а затем становится активным участником Сопротивления. Годы войны, Сопротивления оказали огромное влияние на формирование личности и мировоззрения Кюртиса, на его литературную судьбу. Они стали для него как бы точкой морального отсчета, высшим критерием, помогавшим отличать ложь от правды, подлинное от фальшивого. Именно с нравственных позиций участников борьбы за освобождение Франции — молодых людей тех лет, жаждущих высоких идеалов, великих и справедливых дел, Кюртис оценивает события и идеи 50–60-х годов. Нельзя, конечно, не отметить, что в поле зрения писателя попадает лишь сравнительно узкий круг мелкой и средней буржуазии и буржуазной интеллигенции. Это, несомненно, сужает творческие возможности автора, рамки его реализма. Но в описании той среды, которую он избрал для своих произведений, Кюртис предстает как нелицеприятный свидетель и строгий судья.
Тематика ранних книг писателя, созданных еще в 40-е годы, естественным образом связана с жизненными впечатлениями, полученными автором в дни войны. Его лучший роман той поры «Леса в ночи» (1947), посвященный последним дням оккупации и первым месяцам Освобождения, был удостоен высшей во Франции Гонкуровской премии и сразу принес начинающему писателю широкую литературную известность. Но еще до того, в 1946 году, он опубликовал повесть «Молодые люди», навеянную юношескими, довоенными воспоминаниями. Эта книга нашла своеобразное продолжение в романе «Сорокалетние» (1966), где появляются те же герои 20 лет спустя, но уже утратившие многие свои иллюзии. Несмотря на первые удачи, Кюртис не сразу становится профессиональным литератором, а, подобно многим своим коллегам, долгие годы совмещает литературную деятельность с педагогической, преподает английскую литературу во французских лицеях и высших учебных заведениях, затем читает курс французской литературы в ряде зарубежных университетов (в частности, в США).
Характерной чертой романов Кюртиса 50-х и 60-х годов является их резкая сатирическая направленность и порой подчеркнутая социологичность. Он избирает для повествования определенное социальное явление и подвергает беспощадному критическому анализу, выраженному в четких и ясных художественных образах. Кюртис из тех писателей, которые стремятся быть понятными читателю и чужды веяниям так называемого «нового романа». Так. в книге «Дорогие вороны» (1951), и особенно в своем романе «Справедливые дела» (1954), он подробно рассматривает идейные позиции, поведение, взгляды и столкновения различных групп парижской литературной и журналистской среды первых послевоенных лет. Писатель показывает ограниченность, оторванность от жизни народа этих людей, этой среды, где преданы, поруганы идеалы и надежды эпохи Сопротивления.
Продолжая рассматривать жизнь французского общества сквозь призму «утраченных иллюзий», Кюртис с особой резкостью и суровостью клеймит в своих книгах глубокое нравственное оскудение буржуазии 50–60-х годов. В этом смысле особенно характерен роман «Парад» (если точнее перевести, «Показуха», 1960), где ловкий политический деятель обманывает избирателей с таким же цинизмом, с каким юная, но уже растленная девица обводит вокруг пальца молодого человека из богатой семьи. Ложь, грязные уловки, фальшь, становятся объектом безжалостной критики писателя.
Особую силу обретают сатирическое дарование и реалистическое мастерство писателя, когда он выступает с гневным разоблачением «общества потребления». С середины 60-х годов Кюртис делается одной из наиболее заметных фигур современной французской литературы. Недаром в 1972 году Французская Академия присуждает ему свою главную премию «Гран При» за высокое художественное мастерство и за бескомпромиссное отстаивание нравственных гуманистических ценностей. Писатель сознательно и настойчиво указывает точный социальный адрес главного источника несчастий и драм отдельного человека. Это — современное буржуазное общество, с его доведенным до абсурда культом денег, жаждой потребительства, — общество, где царит погоня за внешним блеском, за «рангом» и материальным успехом. В интервью корреспонденту бельгийской газеты «Ле Суар» Кюртис говорил: «Люди хотят приобретать, они создают себе такой эталон счастья, который включает лишь мечты о комфорте, о непрерывных удовольствиях… А что же происходит с любовью в нашем поверхностном обществе? Любовь оказывается под серьезной угрозой. Сотнями тысяч насчитываются неудачные браки»[2]. Историю одного из таких «неудачных браков» Кюртис описывает в романе «Молодожены» (1967). Эта книга имела большой успех во всем мире, была переведена и на русский язык. Интерес, вызванный романом, неслучаен. В нем затронут больной нерв современного «общества потребления» — полная несовместимость принципов, на которых зиждется это общество, с простым человеческим счастьем.
Роман «Мыслящий тростник» (1971) по своей направленности примыкает к «Молодоженам». В нем речь идет уже не только о кризисе чувств, но и о кризисе идей, о духовной опустошенности современной буржуазии.
Используя для этой цели арсенал испытанных средств разоблачения буржуазного общества, Кюртис обращается к традиции французской классической литературы, к традиции Гюстава Флобера. Здесь уместно отметить, что в литературе современной Франции Флобер в большом почете. Можно сказать, сейчас существует подлинный культ Флобера. О нем пишут монографии и разного рода исследования, ему подражают десятки писателей, на него постоянно ссылаются критики, и это не случайно. Тех, кто выступает против «общества потребления» — то есть сегодняшней стадии капиталистического развития, — привлекает крайне непримиримое отношение Флобера к буржуазии и ко всему буржуазному. В романе «Мыслящий тростник» Кюртис откровенно и сознательно подражает книге Флобера «Бувар и Пекюше», где два невежественных мелких чиновника решают отдаться научной деятельности и, занимаясь по очереди самыми различными науками, постепенно разочаровываются во всех них. Этот прием позволил Флоберу подвергнуть беспощадному критическому разбору все современные ему теории и идеи и прийти к выводу о полной идейной несостоятельности буржуазии. У Кюртиса роль Бувара и Пекюше играет средний буржуа Марсиаль Англад. Писатель заставляет его задуматься о смысле жизни, искать какие-то непреходящие ценности в интеллектуальном багаже современного буржуазного общества. Но за столетие, прошедшее после написания «Бувара и Пекюше», идейный кризис буржуазии, о котором заговорил Флобер, значительно углубился и принял новые формы.
Обострение противоречий системы капитализма в 60-е годы (вызванное жестокой конкурентной борьбой) привело к ломке традиционных социально-экономических структур общества, сложившихся испокон веков, а это повлекло за собой крушение прежних жизненных представлений, верований, моральных критериев. Как бы слезла позолота, сошли остатки румян, которыми маскировалась хищническая сущность буржуазного общества. Как никогда прежде, обнажился внутренний двигатель капиталистического прогресса — обогащение и борьба за прибыль. Все остальное рухнуло, оказалось ненужным, лишним для осуществления дальнейшего экономического буржуазного развития. Капитализм не в силах больше предложить ничего, кроме культа наживы, погони за выгодой. Ощущение духовной пустоты, некоего идейного «вакуума» вызывает острое чувство неудовлетворенности, особенно у молодежи.
«Производство, но ради чего? Какова цель нашего общества, кроме обогащения монополий?» — выражает недоумение широких кругов населения журналист Луи Тессье в статье, озаглавленной «Кому выгоден экономический подъем?»[3] Этот вопрос беспокоит даже защитников режима V Республики. Так, например, один из них, известный литературовед и крупный чиновник министерства иностранных дел Пьер де Буадеффр, горестно восклицает: «Как воспитывать молодежь? Можно ли убедить ее в том, что единственная цель, ради которой стоит жить, — это искусство делать деньги, повышать рентабельность предприятий, увеличивать прибыль». И он делает безрадостный вывод: «Народ, у которого нет больше великого дела, великой идеи, начинает утрачивать душу»[4].
