Михаил Антонов - Шесть историй о любви

Мишенька Бурлаков вошел в помещение Централизованного бюро ремонта, загадочно улыбаясь.

– Аркадий Федорович,— обратился он к своему руководителю,— у нас никаких дел в управлении ГТС нет?

– Пока нет. А что случилось?

– Решил я на Черное море податься. Отдохнуть от тяжких трудов.

– Эта идея тебя осенила, пока ты на толчке сидел?— спросил у него третий работник их группы по созданию ЦБР Сергей Кузнецов.

– Вообще-то, я руки ходил мыть. А идею мне навязали прямо сейчас в коридоре.

Представляете, коллеги, иду, никого не трогаю. Навстречу Лукашова Галина. Оказывается, она сейчас член профкома и отвечает за путевки. Так вот, хватает меня Галя за грудки и говорит: "Поезжай, Бурлаков, на Черное море, отдохнешь. И тебе хорошо и ГТС польза". Я ей в ответ, дескать, чего я там не видел, да и отпуск у меня в ноябре по графику. Она же меня не отпускает и соблазняет:

"Я тебе отпуск перенесу, только выручи. Путевка горит".

Вы же знаете, что я - очень добрый парень. Особенно, если меня женщина просит. Совсем не умею отказывать. Дай, думаю, спасу родной профком - съезжу на Черное море. Говорю Лукашовой: "Ну хорошо, если уж тебе так надо, и если ты сумеешь договориться с Пятковой - моей начальницей - о переносе моего отпуска, то, так и быть, поеду, погрею старые косточки на солнышке. А то ведь еще забота - билеты на юг доставать. Кстати, когда там срок заезда?"

А она мне отвечает: "Второго сентября".

Вот так мы с ней и поговорили.

– Что ты там в сентябре делать собираешься? В холодину такую?— спросил Кузнецов.

– Отсталый ты человек. Это здесь в сентябре холодрыга, а там - бархатный сезон. Вдобавок, ты не забывай, именно на второе сентября у меня назначена командировка в колхоз. А мне почему-то кажется, все почему-то кажется, что в это время года лучше отдыхать на черноморском побережье, чем надрываться на уборочной где-то в далеком Чесменском районе. И если Пяткова не вспомнит про мою командировку, то я лучше укачу на море, вместо сельхозработ.

Представляешь, Серега, галечный пляж, яркое солнце, лазурное море, легкие сухие и десертные вина. Никакой водки! Водку я могу и здесь попить. И девушки… Много загорелых девушек в пикантных купальниках. А посреди всего этого великолепия я - загорелый, молодой, красивый, сильный, умный…

– Ага, представляю: бушующее Черное море, и ты в палатке, одетый во все свитера и куртки, дрожащей от холода рукой разливаешь по оловянным кружкам дешевый, вонючий, местный самогон с целью согреться. Брр…

– Ты жалкий пессимист, Сергей.

– Ну если надо, найдем мы тебе поручение на ГТС,— сказал, наконец, все время улыбавшийся Аркадий Федорович.

– Да мне не сейчас. Лукашова обещала позвонить через пару дней.

Через день она, действительно, позвонила. Бурлаков, заранее запасшийся деньгами, взял какую-то бумажку и отправился в управление ГТС. Он, естественно, не стал напоминать своему начальству о том, что есть приказ о его поездке в колхоз на уборку урожая, а тихонько подсунул свое заявление руководству и, довольный своей предприимчивостью, отправился в бухгалтерию.

Чтобы понять весь авантюризм нашего героя надо пояснить, что в те благословенно- застойные времена уборка урожая была делом всенародным. Советские колхозники не справлялись с этой сложной задачей, и поэтому, каждый год во всех городах и весях Советского Союза им в помощь формировались уборочные отряды.

В тот год Областному управлению связи дали команду послать сводную группу в Чесменский район на помощь колхозу "Сорок лет Октября". Областные управленцы сами ехать на сельхозработы не хотели и потребовали от подчиненных предприятий выделить людей.

В руководстве ГТС тоже были очень занятые выполнением своих обязанностей работники, и поэтому они решили послать в командировку людей менее загруженных, повелев начальникам служб подыскать кандидатов на поездку в своих подразделениях.

Командировка была длинная на месяц, и начальство лаборатории, где трудился наш герой, решило разделить ее бремя между двумя неудачниками: Бурлаковым Михаилом с ЦБР и Андреем Вацурой из группы измерителей. Первые две недели должен был отбывать ссылку Андрей, а второго сентября ему на смену должен был выехать Михаил. Поэтому не надо, наверное, объяснять, какая радость обуяла Мишу, когда вместо дальнего пути в степную деревню перед ним замаячила возможность поездки на черноморское побережье.

Открыв дверь в бухгалтерию Бурлаков широко улыбнулся.

– Светочек, это снова я!- сказал он, подходя к столу в центре комнаты.

– О-о-о, ну что опять у тебя, Миша. Ты же уже закончил учебу?— застонала расчетчица Света Мальшакова, когда увидела его, улыбающегося и подходящего к ней.

– Еще бы, лапушка. Но жить без тебя я все равно не могу. Ты - моя судьба. Тебя не объехать, не обойти.

Все бухгалтера, а в кабинете было человек пять, навострили уши.

– Не бойся, радость моя, я не имею к тебе сегодня претензий.

Я по другому делу,— продолжал свою речь Бурлаков.

Творческое сотрудничество Светланы и Михаила продолжалось не один год. Долгих шесть лет Бурлаков учился в политехническом институте на вечернем отделении. И все шесть лет, два раза в год, после очередной оплачиваемой сессии, он приходил в бухгалтерию к Мальшаковой и, ласково улыбаясь, убедительно просил Светочку сделать ему перерасчет. Она каждый раз ошибалась и начисляла ему за учебный отпуск денег меньше, чем положено.

Светлана была очень красивая девушка. Ее не портили даже короткие стрижки, модные в то время. Мишеньке она очень нравилась, и поэтому он никогда не обижался на ее ошибки. Наоборот, он с удовольствием ходил на разбирательства с ней. Еще бы, такой веский повод полюбезничать с красивой девушкой.

На большее, чем просто посплетничать и сказать пару комплиментов он, надо заметить, и не рассчитывал, поскольку знал, что эта девушка - не про него. Он так и говорил своему другу Сереге Кузнецову: "Светочка - драгоценный бриллиант, который требует очень дорогой оправы. Я ей такую дать не могу. Не потому, что не могу украсть миллион, а потому, что не хочу покупать любовь, даже ее".

Светлана благосклонно выслушивала Мишенькины комплименты и охотно знакомилась со стихами, которые он ей посвящал. Но, все же, она не считала его парнем своего круга, и поэтому никаких, даже призрачных шансов, ему не давала.

В советском обществе не было классов и каст. Там были негласные ранги, и каждый сверчок знал свой шесток.

Усевшись на стул рядом с ее столом Михаил продолжил:

– Светочек, я тут решил на море прокатиться, а ты, говорят, денежки за это берешь?

– Ну, слава Богу. А я-то испугалась, опять что-то неправильно. Подожди, сейчас я тебе выпишу ордер в кассу.

Она принялась что-то заполнять в журналах.

– Светланчик, поехали вместе на море?— предложил ей Михаил, точно зная, что она никуда с ним не поедет.

– Я уже была в отпуске.

– А где?

– В Юрмале.

– М-м-м,— только и сказал Мишенька, выражая свое удивление. Говорят, там тоже неплохо.

– Там - хорошо.

Она выписала ему приходный ордер, и он заплатил деньги кассирше. Затем зашел в профком и получил путевку. Половина дела была сделана. Оставалось приобрести билет.

Мишенька, в общем-то, представлял, где находится Туапсе, место его будущего отдыха, однако он еще раз поискал город на карте и сравнил с расписанием Аэрофлота. Ближайший город, куда летали самолеты из Челябинска, оказался Краснодар. Никогда не летавший до этого в курортную зону Бурлаков решительно пошел в ближайшую авиакассу.

В трансагенстве на улице Коммуны тетенька, представлявшая Аэрофлот, поглядела на него как на больного и недвусмысленно намекнула, что билеты на курорты, а Краснодар- город курортный, продают за тридцать дней, и искать места на самолет за три недели до вылета - глупость. Мишенька был либо глупый, либо везучий.

Он не стал с ней спорить, а пошел в другую кассу и, выстояв час, попросил то же самое: билет на первое сентября до Краснодара.

Здесь кассирша, измученная работой, умничать не стала, а запросила центральное агентство. Билет нашелся. Скорее всего, его кто-то сдал. Но Мишеньку это не волновало. Он думал, что так и должно было случиться. Вот так некоторая наивность нашего героя ему помогла. Если бы он знал, что в обеих кассах запрашивают билеты в одном и том же месте, то получив отказ в первой, наверняка не пошел бы во вторую. Однако, Михаил об этом не догадывался, и этот случай показывает, что порою незнание бывает эффективней излишней осведомленности.