Ярослав Питерский - Падшие в небеса

Седое, раннее солнце неохотно пробралось сквозь сумрак дряхлеющей ночи. Желто-серый диск, кутаясь в легкие перистые облака, лениво осветил землю. Лучи легли на сопки и овраги, и принялись тормошить природу. Деревья вздрогнули, травы проснулись. Но роса, упрямой тяжестью уцепилась за зелень, пытаясь задержаться хотя бы на час… и все-таки, уступая набиравшему силы утру, покатилась к земле. Туман скрылся в расщелинах и расстелился по земле. Он все еще верил, солнце его не заметит. Но оно лишь делало вид, что не видит седого обманщика. Играло, забавно подгоняя этого грязно-белого старичка к земле. Еще немного и его паутина растает. Еще немного и она исчезнет в теплеющем воздухе наступившего дня. Еще немного и мрак отступит окончательно, затаившись в ожидании ночи…

Набирающая силу весна, лечила землю после зимы, теплом. Белый свет заполнил все. Человек сидел на земле. Его сгорбленная фигура смотрелась темным пятном на рыжеватом фоне. Он щурился, изредка глядя на почти неземной пейзаж. Лучи приятно грели кожу на щеках и подбородке. Мужчина высоко задрал к небу подбородок и тяжело вздохнул. Он ждал. Руки слегка расслаблены. Тело просит отдыха, но мужчина был напряжен и не давал воли мышцам. Гладкая кожа натянута на щеках. Глубоко посаженные серые глаза открываются как у филина и равнодушно смотрят по сторонам. Слегка горбатый нос дергается. Безупречно выбритый подбородок и щеки так напряжены, что каждый звук бьет по ним, как колотушка по барабану. Еще мгновение и от такого напряжения, кажется можно сойти с ума. Но он поразительно спокоен…

Шорох и где-то сбоку, дернулись кусты. Высокая стройная девушка, вышла, словно приведение и направилась к мужчине. Но он даже не повел в ее сторону взглядом, хотя еще сильнее напрягся. Девица широко ступала по рыхлой земле острыми каблуками своих сапог. Они оставляли в почве дырки похожие на маленькие норки. Ее лицо было воплощение идеальных пропорций. Узкие брови в разлет. Ярко-алые губы не казались пухлыми. Тонкий аккуратный носик и большие карие глаза. Гладкая, слегка смугловатая на щеках кожа, переливалась здоровьем. Черные как смоль волосы, красиво заколоты на затылке, длинной серебряной спицей. Она, как маленькая стрела, пронзив прическу, блестела в лучах утреннего солнца. Черная кожаная куртка кокетливо расстегнута наполовину. Темная блузка тоже рассхлестнулась в глубоком вырезе, оголив красивые полные груди. Они, как спелые дыньки, заманчиво дергались в такт шагам. Длинные стройные ноги в кожаных обтягивающих штанах, эротично двигались. Пластика безупречна. Девица остановилась в шаге от сидящего на земле мужчины и нахмурилась. Разглядывая человека в грязно-зеленом плаще, она, словно хотела его пнуть или ударить. Зло буравя его глазами, пренебрежительно растянула свои алые губки и выдохнула, вернее, пропела фразу:

— Ну, что, здравствуй! Твое что ли дежурство? Но он, не ответил, даже не посмотрел на красавицу. Так, тяжело вздохнул и еще сильнее зажмурился. Девушке это окончательно не понравилось. Она ухмыльнулась и, толкнув мужчину в бок острым носочком своего сапога, ядовито сказала:

— Все сидишь? Все грустишь? Устал, что ли? Так вы ж вроде усталости знать не можете? Вы ж, вроде как неутомимы, должны быть?! А ты вон, грустишь! Все недоволен! Негоже так! Мне вот с тобой сегодня смену коротать! Опять я мучиться должна?! То тем не угодишь?! То этим?! Я тоже, между прочим, устаю! Я тоже, между прочим, нервничать могу! Вновь тишина. Лишь слабое дуновение ветерка зашевелило ветки еще безлистных деревьев. Девушка тревожно посмотрела куда-то вдаль. Затем подняла голову вверх и тоже зажмурилась. Они молчали. Молчали и ждали, кто первый решится… и вновь не выдержала она. Красотка хлопнула себя по стройному бедру ухоженно ручкой и уже как-то капризно, словно дочка отцу, пожаловалась:

— Нет, я, что-то не пойму? Ты, что работать сегодня не собираешься? Вон, уже и рассвет! Нам куча дел предстоит! Нам куча народу посетить надо! А ты, тут опять в меланхолию впадаешь! Смотри, пожалуюсь ему! Но и этот призыв остался без ответа. Девушка тяжело вздохнула. Она смерилась о своим проигрышем. Или сделала вид, что уступила. Красотка медленно опустилась на землю рядом с мужчиной. Она прислонила голову к нему на плечо и провела рукой ему по груди. Он вздрогнул, но не отстранился. Девица ухмыльнулась. Заглянула мужчине в глаза и весело сказала:

— Он, не очень-то доволен будет, таким твоим поведением! И заметь, это не я тебя ко мне назначала! Поэтому будь добр, заканчивай свои слюни и вздохи! А то, ты так все больше на людей становишься похож! На этот раз слова проняли мужчину. Он скривился в ехидной улыбке. Тяжело вздохнул и легонько дернул плечом, сбросил ее голову. Девушка недовольно отстранилась и хлопнула мужчину ладошкой по ноге. Он поймал ее за руку и, крепко сжав, нравоучительным тоном сказал:

— Ага, опять с тобой. Но нет у меня желания с тобой работать! Нет! И почему ты на моем участке появилась?! Раньше вон, до тебя совсем другая работала! Умная, опытная! Без причины не куда не лезла! А ты! Ты то! Ты вечно лезешь не туда куда надо! Вечно торопишься! И суетишься! А это в нашем деле неприемлемо! Меня не слушаешь! Девушка рассмеялась. Противно и вызывающе. Она сейчас была похожа на молодую ворону. Звуки хохота, словно карканье, вырывались у нее из горла. Девица опустила голову и прижала к щекам ладони:

— Сейчас, между прочим, конец двадцатого века! На пороге двадцать первый! И мы тоже следуем тенденции времени! Но почему скажи мне, я должна быть уродливой дряхлой бабкой?! Вы нас сами тогда просили! Мы уступили! Теперь играем по вашим же правилам! Так, что нечего на нас пенять! Вы сами их установили! И я не виновата, что я молода и красива! А, то, что тороплюсь, то это не тебе решать! Там, между прочим,… - девица вскинула голову и, посмотрев на небо, ткнула вверх пальцем. — Всем довольны! И пока никаких нареканий в мой адрес не было! Не было! А это лучшая оценка! Не тебе дружок решать, что, как и когда! Я главная в нашей группе так сказать! Мужчина вздрогнул. Он медленно поднялся и, отряхнув полы своего большого, грязно-зеленого плаща, сделал шаг назад. Девушка вновь рассмеялась. Затем, тяжело вздохнув, резко вскочила. Отрясая налипшую на кожаные брюки землю, красотка эротично покрутила ягодицами, словно танцовщица в стриптиз баре. Но он не оценил ее движений. Брезгливо отвернулся. Девушка махнула рукой и вяло, с каким-то сожалением сказала:

— Скажу тебе по секрету, так. По старой дружбе, это, наверное, последняя твоя смена! На покой тебе пора! В отставку!

Он не отреагировал. Лишь еще выше поднял подбородок и посмотрел на небо. Замер и задержав дыхание, зажмурился. Ей вдруг стало жалко мужчину. Девица медленно подошла и, положив руку ему на плечо, грустно сказала:

— Ну, я не такая уж сука, как ты говоришь! Не такая! Я молода, горяча! Но я понимаю тебя! И напоследок хочу сделать тебе подарок! Он хмыкнул, но даже не отрыв глаз вяло снял ее руку со своего плеча. Девушка покачала головой и вновь положила ладонь ему на плечо. Ласково и нежно добавила:

— Да не пугайся ты! Не пугайся! Приятное, я сделать тебе хочу напоследок! Приятное! А это уж значит, что хоть последнюю смену проведешь нормально! Нервничать не будешь! Довольным останешься! Это так сказать будет твой мажорный аккорд конца рабочей карьеры!

Мужчина вновь сбросил ее ладонь со своего плеча. Она шагнул вперед, неуверенно и робко. Но тут же остановился. Девушка грустно улыбнулась. Она, ловким движением достала из кармана куртки маленькую блестящую фляжку. Быстро открутила крышку и приложилась к горлышку губами. Глубокий глоток. Еще один. Девица блаженно закатила глаза и, смахнув остатки влаги с губы ладошкой, смачно крякнула. На это раз он не вытерпел. Злобно посмотрел на девушку и обиженно вымолвил:

— Ага! Дождешься от тебя хорошего! Жди! Ты сама-то подумай, как ты хорошее сделать можешь?! Как?!! Ты ж нечего делать не умеешь! Что говоришь ты мне?! Сама вон, рада радешенька, что отделаешься от меня! А тут! Напоследок, она хорошее делать мне будет! Не позорилась бы хоть перед самой собой! Красотка вызывающе громко икнула и отмахнулась от мужчины, как от надоедливой мухи. Она заметно повеселела после глубоких глотков из фляжки. Губы расползлись, оголив ровные и белые зубы:

— А ты, подожди с выводами торопиться! Подожди! А то, заладил — зло только делать могу! Ничего хорошего! А это, как посмотреть?! Между прочим!!! Когда надо, какого ни будь злодея угомонить — мы работаем! Нас просят! Как надо кого ни будь безнадежно больного… пожалеть, что б не мучался — опять нас просят!