Алексей Славич - Ключ

От нового директора–москвича Костромина на Машзаводе поначалу ничего хорошего не ждали. Это был с начала девяностых уже восьмой директор, начальственная чехарда надоела. К тому же новому директору было за шестьдесят, — многие сомневались, справится ли он с заводом вообще, а если и как–то справится — надолго ли его хватит.

Однако у Костромина пока получалось неплохо. Конечно, определенную роль сыграло то, что он пришел на завод в конце 2010 года, когда уже отчетливо запахло послекризисным оживлением. Но важнее было появившееся впервые за двадцать лет ощущение осмысленной стратегии.

Начальник отдела маркетинга Максим Терехов был, к собственному удивлению, одним из тех, чья роль на заводе заметно выросла. Однако к тому, как Костромин выстроит совещание по итогам третьего квартала, он все–таки готов не был.

— Итак, товарищи, — ласково промурлыкал Костромин, частенько он начинал совещания, в том числе и ожидаемо разносные, подчеркнуто доброжелательно, даже несколько сюсюкая. — Каковы итоги третьего квартала две тыщи одиннадцатого года от рождества Христова? Что нам скажет директор по производству? Прошу вас, Пал Степаныч.

Присутствующие переглянулись — согласно регламенту докладчиком по итогам квартала была директор по экономике и финансам Смирнова.

Помедлив, директор по производству встал, откашлялся и осторожно сказал:

— Я считаю, результаты неплохие. Рост отгрузки к третьему кварталу прошлого года — 123 %. Производительность…

— А не интересовались динамикой импорта наших зарубежных конкурентов? — перебил Костромин. — Озвучь, Макс.

— Э-э… Ну, за сентябрь данные предварительные, но в целом импорт к третьему кварталу прошлого года вырос примерно на 70 %, — ответил Максим на неожиданный вопрос.

— И какие же причины отставания в росте от наших зарубежных братьев по отрасли почти в полтора раза, Пал Степаныч? — нежно поинтересовался Костромин. — Про технологии немцев и демпинг китайцев можете пропустить, мы это уже много раз обсуждали. Не сегодняшняя тема.

— Ну… с качеством у нас проблемы, — промямлил директор по производству.

— Насчет проблем — это ты, Пал Степаныч, очень мягко излагаешь. Уровень потерь от брака — полный пиздец. Но на тему брака у нас сегодня отдельное совещание, после обеда. А еще какие–нибудь причины обозначишь?

— Э–э–м-м… — замялся директор по производству.

— А вот скажи мне, Пал Степаныч, дорогой, что у нас с обследованиями оборудования потребителей? — елейно поинтересовался Костромин.

— Ездим, обследуем… Но по цифрам выполнения плана я сейчас не готов…

— Кто–нибудь знает? — спросил Костромин, обводя взглядом присутствующих.

— Где–то 40–50 %, — после паузы сказал Максим.

— Правильно, 42 % — одобрительно сказал Костромин, глянув в бумаги. — Так что ж ты, Пал Степаныч, план–то по обследованиям клиентуры и не выполняешь, и не контролируешь? Это же ключевое направление. Сервис–центр и конструктора в твоем полном подчинении.

— Н-ну… … загрузка у конструкторов высокая… и лето… отпуска…

— Долбоебы! — рявкнул Костромин, поочередно упираясь взглядом в директора по производству, начальника сервис–центра и главного конструктора. — Сами же мне, блядь, рассказывали, что западники предлагают клиентам решения на базе регулярных обследований! Зимой же нормальный план разработали!..

Выйдя после совещания из приемной, Максим покосился на возящегося с замком 'директорского' туалета Пал Степаныча и, стараясь не терять достоинства, через две ступеньки побежал (под осень обострился проклятый простатит) на второй этаж, в туалет для рядовых сотрудников заводоуправления.

Там, как всегда, было порядком нагажено и воняло. Что, однако, не мешало компании из отдела транспорта, вовсю дымя, базарить о футболе. Быстро сделав свои дела и с облегчением выскочив, Максим в очередной раз с завистью помечтал о доступе в 'директорский' туалет — ключ от него выдавался только директорам по направлениям, а также, в порядке поощрения, некоторым сотрудникам рангом пониже.

Пора было обедать. Подумав, Максим решил прогуляться в кафешку около завода, которая почему–то носила античное имя 'Эврика'. Кормили там примерно так же, как и в заводской столовке, — неплохо и недорого, но чуть разнообразнее.

Устроившись в уголке, Максим начал есть, глядя в окно и раздумывая о прошедшем совещании. И даже не сразу заметил, что за столик к нему подсела Марина. Обнаружив, что она сидит рядом, он от неожиданности встряхнул головой и удивленно на нее уставился.

— Мальчик, скажи тете 'здрасте', — хмыкнув, попросила Марина.

— Э-э… Привет, — осторожно сказал Максим.

С Мариной они встречались почти год, и расстались недавно, пару месяцев назад. Некоторое время Максим серьезно подумывал, не жениться ли на ней. Девушка она была яркая, очень неглупая, запала на него серьезно. А в постели ему с ней было — как ни с кем до нее.

Но хоть Максим и был в свои двадцать восемь лет достаточно наивным и простым провинциальным ботаником, все–таки он понял, что в жены Марина для него не годится.

У нее были явные способности, если не талант, к изобразительным искусствам. И, как большинство одаренных людей, она была честолюбива, мечтала о настоящем успехе, рвалась в Москву, тем более, что за время работы в дизайнерской фирме у нее накопился неплохой портфолио. Несмотря на искреннее чувство, которое она, неожиданно для себя, испытала к Максиму, — тихая семейная жизнь и рождение ребенка в обозримые несколько лет совершенно не вписывались в ее жизненный сценарий. Была она к тому же, как большинство людей ее характера, склонна к богемному образу жизни и слегка блядовита.

Хотя разошлись они мирно и, что называется, 'остались друзьями', — на душе у Максима все еще поскребывало, он сильно скучал по случившимся у него в первый раз таким насыщенным и интересным отношениям, по образовавшейся между ними близости… В общем, определить ту странную смесь эмоций, которые он испытал, увидев Марину, было непросто.

— А я уезжаю, — помолчав, сказал Марина. — В Москву.

И улыбнулась. Одними губами.

— О, здорово, — уважительно сказал Максим. — Типа, поздравляю.

— Ну, типа, спасибо, — хмыкнула Марина. — Вот тебе сувенирчик на память. Чтобы тебе удалось найти свой театр и в нем всегда шли только те пьесы, которые тебе нравятся.

И она положила на стол перед Максимом изящный золотой ключик на красивой витой цепочке.

— Найти свой театр? — вопросительно поднял брови Максим.

— Ну да. А ты что, дремучка, не читал 'Золотой ключик'?

— Наверно, читал в детстве, но ничего почти не помню.

— Не помнишь, что было за дверью, которую Буратино открыл золотым ключиком? Театр! В котором куклы играли, что хотели!

И Марина нараспев продекламировала:

— Первое представление занимательной, увлекательной комедии из жизни деревянных человечков! Истинное происшествие о том, как мы победили всех своих врагов при помощи остроумия, смелости и присутствия духа!

— Прямо наизусть шпаришь? — восхитился Максим.

— Сказка интересная, — пожала плечами Марина. — В ней много смыслов.

— Красивый какой, — сказал Максим, рассматривая ключик. — Из чего он?

— Макс, расслабься, — рассмеялась Марина. — Это латунь с позолотой. Ценность исключительно художественная.

— Спасибо, Мариш, это… Ну, я, типа, очень тронут.

— А ты… — Марина откашлялась, помолчала, — в Москву не собираешься?

— Пока нет.

— Ну, ладно. — Марина встала и легонько ткнула его кулачком в плечо. — Давай. Пока–пока.

— Спасибо. Пока–пока. Удачи тебе.

Совещание по причинам брака собрали в довольно узком составе — производственники, служба качества и маркетинг. Директор по качеству углубился было в подробный разбор факторов брака по цехам и участкам. Но через пару минут Костромин его прервал:

— Стоп, Сан Саныч. Ты нам ебал мозги этой мелочевкой еще на прошлом совещании. А тема–то ключевая и принципиальная. Вопрос: из–за распиздяйства, которое ты интеллигентно называешь человеческим фактором, у нас 72 % потерь от брака, так?

— Так.

— Причем интересно, что по половине потерь виновники — подручные, а прочие виновники — хоть и квалифицированные рабочие, но тоже почти все рядовые работяги, так?

— Ну, — замялся директор по качеству, — виновников брака комиссионно определяют служба главного инженера и производственники…