Сильвия Хутник
В стране чудес
Сильвия Хутник (Sylwia Chutnik) (р. 1979) — польская писательница, журналистка, культуровед, общественная деятельница. Лауреат Общественной Нобелевской премии международной компании «Ашока» за укрепление гражданского общества в Польше (2008 г.). Лауреат престижной литературной премии журнала «Политика». Рассказ «В стране чудес» опубликован в одноименном сборнике (“W krainie czarów”, Znak, 2014).
В ходе предварительного следствия установлено:
Ян Станислав С. проживал в Варшаве совместно с женой. Cупруги имели летнюю дачу в поселке Рыня (гмина Доброе). Неоднократно случались ситуации, когда Ян Станислав С. приезжал на дачу один и проводил там время, а его жена приезжала позже. Когда Ян Станислав С. был на даче один, он связывался с женой по телефону три раза в день — утром, в обед и вечером.
24 августа 2011 года Ян Станислав С. приехал на летнюю дачу в поселке Рыня один с целью распилить дерево, которое раньше повалил ветер. 25 августа 2011 года приблизительно часов в 11:00 Ян Станислав С. позвонил жене с просьбой, чтобы она купила какое-нибудь средство от комаров, когда поедет на дачу. В тот день Ян Станислав С. не звонил жене больше ни в обед, ни вечером. Барбара С. забеспокоилась, что от мужа нет звонка, и стала звонить на его мобильный телефон, но муж не отвечал. В связи с этим Барбара С. позвонила в полицейский участок в Добром и обратилась с просьбой, чтобы проверить ситуацию на ее даче в поселке Рыня. По распоряжению дежурного офицера полицейского участка в Добром в поселок Рыня выехали трое полицейских.
Когда полицейские проникли на участок, они обнаружили тело мужчины, лежащее возле поленьев распиленного дерева. Рядом с телом лежала электрическая пила для распиливания дерева.
На место происшествия была вызвана машина «скорой помощи», врач которой засвидетельствовал смерть Яна Станислава С.
В ходе проделанных на месте происшествия оперативных расследований был проведен осмотр места обнаружения тела, в процессе которого не обнаружено следов, указывающих на участие третьих лиц в смерти вышеупомянутого.
Касательно причин смерти Яна Станислава С. в ходе расследования была произведена экспертиза патоморфологом. Из полученного заключения следует, что внешний осмотр тела вышеупомянутого выявил отдельные поверхностные ссадины в области бедра и локтя с левой стороны. Вышеуказанные ссадины могли появиться в результате контакта с твердой поверхностью, непосредственной связи со смертью они не имеют. В качестве причины смертельного исхода эксперт указал острую недостаточность сердечно-сосудистой системы.
Присутствия этилового спирта в проведенном анализе крови Яна Станислава С. не обнаружено.
Когда я была совсем еще молодой, я была небольшого роста и ничему не удивлялась.
Когда я была совсем еще молодой, я писала в тетрадку стихи. Я открыла смерть темной холодной лестничной клетки. Открыла массу разных вещей. Теперь я знаю, что смерть может случиться также в кустах, в листве и мягкой траве, которая до сих пор была зарезервирована для русалок, муравьев и окурков. Она (то есть смерть) присутствует даже в невинной природе. Может, кто-нибудь этим займется, какое-нибудь правительство или общественное движение? Я настаиваю! Потому что лично я была в шоке, когда умер Ян Станислав С. Вот так взял и умер в траве. Растянулся, как тень после обеда. Распластался беспомощно под деревом.
Я поверить не могла, что это случилось с ним, потому что Ян был такой сильный и огромный. Он нередко стоял надо мной, как если бы гора надо мной стояла. И заслоняла все, что только можно увидеть. В такие моменты он говорил, что может одной рукой поднять что только захочет: большую трубу, автомобильную покрышку или меня. И я ему верила, потому что выглядел он, как герой комикса, не хватало только пелерины и рейтузов, а так был бы очень похож на Бэтмена. Он влезал по лестнице, и я верила, что сможет залезть на самое небо. Просто ему не хотелось, а потом он, наверно, не питал особых чувств к Богу.
Прошу прощения, но вы согласны, что такие, как он, не умирают?
Я как та Алиса с дефицитом чудес: если в ее жизни что-то происходит не так, она начинает то нервно расти, то уменьшается. Трусливая девчонка в жмущих туфлях и великоватом платье.
Я стараюсь закрыть глаза, случись что где-то поблизости — сразу возникает черный кот с широкой улыбкой. Замираю в своем личном коконе ответственности и обязательств. Кажется, что уже до самой смерти я останусь настолько маленькой, что помещусь под цветочным стеблем. Но тут приходит великан и начинает косить газон. Слева направо, ни травинки не остается. Цветок лежит, и не под чем теперь спрятаться.
Происходит изгнание из рая.
В нашей семье слышалось: дача. Туда надо поехать, скосить траву, внести оплату. Уезжали в пятницу вечером, но когда в Польше произошли изменения, и люди стали всюду ездить на машинах, то в пятницу уже не имело смысла. Страшные пробки в сторону Седлец. И тогда либо в субботу с самого утра, либо в ту же пятницу, но пораньше. Сначала мы ездили на белом «фиате-126р»[1]: руль как бы из дерева и коричневая обивка из кожзаменителя. Летом кожзаменитель припекал задницу и ляжки — хамский пластик с варшавского автозавода, та еще липа.
Дачу Ян Станислав и Барбара С. купили в том самом году, когда родилась я. Сначала это был только участок, неогороженный и заросший травой. Редкие столбики, вбитые геодезистом, давали представление о масштабе покупки. Немалом, если говорить только о земельном участке. Вокруг лес, в основном сосняк, в лесной подстилке полно грибов. Белые, подберезовики, подосиновики, лисички и моховики. Люди лазили по неогороженному участку, думая, что это еще общая поляна, но это уже было наше. Мы разбивали палатку, рядом ставили машину и дорожный мини-холодильник с молочными продуктами и напитками. Мало-помалу Ян Станислав огораживал территорию и строил дом. Дом привозили по частям, модель — как в Миколайках, но его быстро переделали, обшили вагонкой, навели внешнюю красоту. Особой заботой Яна была крыша, он ведь много лет проработал кровельщиком.
Крыша — это архетип. Это ощущение безопасности, повод, чтобы поддержать внутри дома порядок и чистоту. Это спасение от дождя, молний и сглаза. Когда создаешь свое место на земле, начинаешь с фундамента, но именно крыша является концом дела, точкой над «i», подведением итогов. И Ян Станислав с толем в руках влезал по лестнице, разводил в ведре всякие мази-грязи, а потом выливал их в просвет между черепицами. И сидел верхом на самом гребне, огромный и могучий. Насвистывал себе под нос старые дворовые песни. О Черной Маньке, о Стахе и Антеке. Выросший там, где кончается Охота и начинается Воля[2], между железнодорожными путями Варшавы-Западной и Щенсливицкой горкой — куда после войны вывезли груды кирпича из развалин домов, засыпали землей, вот и получилась горка, — он всю свою жизнь прожил как люмпен-пролетарий. Интеллигентные фраера не понимали, как можно ходить с краской под ногтями, с татуировками по всему телу. Не понимали, как можно сморкаться без носового платка и рубить правду-матку. Пан Ян, ну что вы такое говорите?! Говорю то, что думаю: пирог у вас не получился, невкусный он, и что я могу поделать.
Дед, перестань, тетеньке неприятно будет.
Да уж прям неприятно, чего неприятного-то, говорю, как оно есть.
Проходили месяцы, дом рос. А я, маленькая, проводила там почти все каникулы между деревьями и постукивающим дятлом. Было немного скучно, немного страшно. Тогда я залезала под стулья или стол и становилась совсем крохотной, как такое полное ничто.
Или же часами смотрелась в зеркало и тогда не чувствовала себя одинокой. Но перейти в зазеркалье совсем не хотелось. Просто мне нужна была компания, и я, не переставая, воображала, как из меня рождаются все новые и новые человеки. Как Алису, меня пригласят на чаепитие. Удивят ее, выведут из ступора.
Будучи единственным ребенком в семье, я умела играть в одиночестве, довольно рано пристрастилась к чтению, в связи с чем минуты считала в страницах. В памяти остались проблески себя самой в восьмилетнем возрасте — вот я полулежу в шезлонге и читаю «Лесси». Вспоминаю надувной бассейн и матерчатый домик, где сидели мои куклы. Иногда ко мне приходил сосед с дачи напротив, Мариуш. Он был постарше, а потом — мальчишка, с таким особо не поиграешь.
Солнце выжигало узоры в выгоравшей с годами ткани, я уже едва помещалась в своем раскладном домике. На смену куклам Барби пришли кассеты и первые бунты. Странные наряды, любимая музыка. Это история взросления, приходящего волнами. Вписанная в историю дачи, но в то же время и городская. События одно за другим происходили, как в той толстой умной книге, лежащей где-то на чердаке или в библиотеке, типа «тут найдешь все, что захочешь, да и твоя жизнь тоже записана на пергаменте». Так что будь осторожной.
