Самсон Агаджанян - Опаленные крылья любви

Истекая кровью, физически ощущая дыхание смерти, полковник услышал голос, исходящий из тьмы Вселенной:

— Не мучай себя. Пошли за мной.

В ответ он отрицательно покачал головой и с трудом заставил себя открыть глаза. Приподнявшись, посмотрел на сидевшего рядом солдата. Обхватив голову руками, солдат тихб стонал. По его рукам стекала кровь. Недалеко от них, перевернутая на бок, горела боевая машина. Полковник хотел позван, солдата, но лишь слабо пошевелил губами. Сквозь пелену тумана он с тоской посмотрел на афганские горы. Там, за горами, была его Родина. Он закрыл глаза и вновь услышал тот же голос, исходящий из Вселенной.

— Пошли!

— Нет, — сквозь кроваво запекшиеся губы прохрипел он.

Но невидимая сила оторвала его от земли и кинула в черную бездну Вселенной. Летел он долго. Все сильнее наращивалось его падение. «Я же разобьюсь! — со страхом подумал он. — Пора парашют раскрыть!» Он дернул за кольцо, но парашют не раскрывался. Земля приближалась.

— Не-е-е-т! — разжимая зубы, закричал он и, отталкивая от себя смерть, открыл глаза.

Солдат по-прежнему сидел и, раскачиваясь, стонал. Полковник взглянул на разорванную свою гимнастерку и увидел внутренности. Гимтастерка была залита кровью.

— Кононов! — позвал он.

Но солдат даже не повернулся. Не слышал. Усилием воли разжав зубы, полковник снова прохрипел его фамилию. На этот раз солдат повернулся и на четвереньках приблизился к нему.

— Иголка, нитка есть? — еле слышно спросил полковник.

Солдат молча кивнул головой.

— Мочой смой руки, затолкай вовнутрь и зашей.

Солдат расширенными от ужаса глазами смотрел на полковника.

— Зашей, — вновь прошептал тот.

Солдат отрицательно покачал головой. Полковник понял, что при виде его обнаженных внутренностей солдат оцепенел от страха. Он был из молодых и впервые в жизни видел кровь.

— Кононов, перебинтуй свою голову, а потом делай то, что я тебе сказал, — стараясь придать голосу командирские нотки, скомандовал полковник.

Но он произнес это так тихо, что солдат, не расслышав, наклонился к нему и спросил:

— Товарищ полковник, что вы сказали?

Полковник медленно повторил.

— Я не могу! — отодвигаясь от него, затряс головой солдат.

— Можешь!

Но солдат отрицательно мотал головой. Губы его дрожали, но щекам текли слезы.

— Достань письмо, — указывая глазами на карман, прошептал полковник.

Солдат полез в нагрудный карман мундира полковника и вытащил конверт.

— Читай.

Солдат, словно не понимая, чего от него хочет полковник, продолжал молча смотреть на него. Веки у полковника смыкались. Изо всех сил он сопротивлялся небытию.

— Читай, — прохрипел он.

Солдат стал читать. Закончив, он посмотрел на полковника.

— Теперь ты понял, что я не имею права умирать?

Но солдат продолжал молча смотреть на него. Полковник догадался, что содержание письма не дошло до солдата.

— Прочти еще раз, — прошептали его губы.

Пока тот читал, веки предательски стали закрываться. Темнота приближалась. Свеча становилось все меньше и меньше.

— Пошли! — услышал полковник вновь тот же голос. — Хватит себя мучить!

— Нет, — сквозь зубы проскрипел он и открыл глаза.

Солдат молча смотрел на полковника.

— Дошло до тебя, почему я обязан жить? Двадцать лет я ждал этого признания. Ты слышишь, солдат? Двадцать лет надежды. Я прошу тебя, вырви меня из объятий смерти. Не дай мне умереть! Ты думаешь, мне будет больно? Нет! Сильнее пули есть другая боль! — прошептали его губы, и он вновь провалился в черную бездну Вселенной.

Возле 10 «А» класса остановился юноша. Он взялся за ручку, чтобы открыть дверь, но неожиданно его охватило волнение. Сердце учащенно забилось. «Какие они теперь, ребята? Как меня встретят?» — десятки раз задавал он себе эти вопросы. Он учился в пятом классе, когда отца назначили помощником посла СССР в США. Семья поехала в Америку, и он учился там. Спустя пять лет отца отозвали обратно, и он вновь стал работать в МИД. Семья переехала в свою старую квартиру на Арбате.

Немного успокоившись, юноша открыл дверь. Класс непроизвольно повернулся к нему десятками лиц. Вера Петровна, классный руководитель, остановилась на полуслове и строго посмотрела на вошедшего. Юноша, увидев на себе любопытные взгляды ребят и Веры Петровны, покраснел. В классе стояла необычайная тишина. Первой опомнилась Вера Петровна.

— Русин? Володя? Ты? — неуверенно спросила она.

Он молча кивнул головой. Она подошла ближе и, восхищенно глядя на него, тихо произнесла:

— Боже мой! Да тебя и не узнать! Каким большим ты вырос!

А он, на целую голову возвышаясь над ней, еще сильнее краснея, продолжал молча смотреть на свою любимую учительницу. Класс словно проснулся. Ребята кинулись к нему. Лишь одна девочка осталась на месте. Как только он вошел, она сразу узнала его. Сердце бешено колотилось. Ей казалось, что оно вырвется из груди. Да, это был он. Она когда-то жила с ним в одном доме. Ходила с ним в один садик и пять лет, до его отъезда в Америку, сидела с ним за одной партой. С каждым годом, взрослея, она все чаще и чаще думала о нем. А потом поняла, что любит его.

Несколько раз приходила к ним домой и через домработницу передавала ему письма. Но ни на одно письмо он так и не ответил. Сейчас она тоже хотела встать и подойти к нему, но не смогла. Тело словно окаменело.

В классе стоял невообразимый галдеж. Ребята, окружив его, радостно приветствовали. Один из них, сняв очки, не скрывая восхищения богатырским ростом своего друга, что есть силы стукнул кулаком по его широкой груди.

— Пончик! Неужели это ты?

Володя, радостно улыбаясь, узнал его и заключил в свои мощные объятия.

— Отпусти… чертов медведь! Ты же мне кости переломаешь! — беззлобно закричал Андрей.

Вера Петровна отошла в сторону, села на стул и, улыбаясь, смотрела на ребят. Она знала их всех с первого класса, но до появления Володи не замечала, как они повзрослели…

Учительница заметила одиноко сидевшую Светлану. Лицо у девушки было бледное. Вера Петровна, чувствуя ее состояние, подошла к ней и нежно провела по ее пышным волосам.

— Подойди к нему, — тихо посоветовала она.

Девушка отрицательно покачала головой. Вера Петровна увидела в ее глазах слезы. Она громко сказала:

— Ребята, хватит, еще успеете наговориться. Садитесь по местам.

Володя ждал, куда она посадит его.

— А ты, Русин, сядешь со Светланой. Она сидит одна.

— Вера Петровна, а можно лучше с Андреем?

Вере Петровне хотелось сказать ему: погляди на девушку, она все эти годы ждала тебя. Но она не имела права открывать девичью тайну, которую та доверила ей в прошлом году.

— Вера Петровна, — громко попросил Андрей, — пусть сядет со мной.

— Ну что ж, пусть Русин выбирает сам, — согласилась учительница.

Класс словно замер. Ребята пристально смотрели на Володю. А он, не подозревая ни о чем, улыбаясь, сел к Андрею.

Светлана сидела с опущенной головой. Лицо у нее горело. До боли покусывая губы, она сдерживала себя, чтобы не выбежать из класса.

На перемене ребята вновь окружили Володю. Она все ждала, что он обратит на нее внимание, а он словно не замечал ее. Несколько раз их взгляды встретились, но он смотрел на нее спокойно и равнодушно…

Время шло, а Володя так и не подходил к ней. Он обращался с ней так же дружески, как и со всеми девчонками. Через месяц Светлана неожиданно забрала документы и ушла в другую школу.

Незаметно пролетело время. Володя закончил школу на золотую медаль. После выпускного вечера утром по традиции ребята пошли встречать восход солнца на Красную площадь. Володя, стоя со своим неразлучным другом Андреем, смотрел на стрелки часов Кремлевской башни и ждал смены часовых у мавзолея Ленина. Вся площадь гудела от шумных голосов выпускников. Он не видел, что буквально в нескольких шагах позади него стояла Светлана. Она, шепча заклинания, просила Бога, чтобы он повернулся к ней. Но он, весело разговаривая с Андреем, не поддавался ее гипнозу. Светлана хотела подойти к нему, но не смогла двинуться с места. Ноги словно приросли к месту. Когда из кремлевских ворот появилась смена часовых, толпа школьников оживилась, и все ринулись к мавзолею. Она потеряла Володю из вида. С трудом пробиваясь через толпу, стала искать его, но так и не нашла.

С Красной площади Володя, попрощавшись с ребятами, пошел домой. Дома его ждал торжественно накрытый стол. К нему, радостно улыбаясь, подошла Ксения Ивановна. Она была у них домработницей и с малых лет воспитывала его.