Лайза Джуэлл - Встретимся у Ральфа

Положив трубку, Смит обвел гостиную взглядом. Нынешним вечером здесь побывали несколько претендентов, ради которых в квартире навели чистоту, так что сейчас комната выглядела относительно пристойно.

Смит собрал пустые чашки, бокалы и отнес посуду на кухню. Странное ощущение. Неуютно от мысли, что этих предметов касались губы и пальцы посторонних людей, рассматривавших его ванную и лицезревших затасканный халат на крючке за дверью, восседавших на его диване в своей — чужой — одежде, со своими — чужими — привычками, именами, жизнями; незнакомцев, случайно получивших возможность одним глазком заглянуть в его жизнь.

Решения они с Ральфом принимали быстро и жестко. Мгновения довольно, чтобы понять — кандидатура неподходящая, однако должное внимание уделялось каждому из соискателей. Первым делом экскурсия по дому: «А вот тут у нас кухня. Есть не только посудомоечная машина, но и — обратите внимание! — сушилка. Здорово, правда?» По окончании осмотра немного о себе: «По будням Смит встает чуть свет, но по выходным мы оба любим подольше поваляться в постели». Затем проявить умеренный интерес: «А вы чем зарабатываете на хлеб насущный?» И наконец, заключительный этап: «Очень рады были познакомиться, но нам предстоит встретиться еще с несколькими желающими, так что оставьте свой номер телефона, мы обязательно позвоним». На все про все — не менее четверти часа, чтобы стопроцентно нежелательный претендент ушел удовлетворенный, в полной уверенности, что его кандидатуру восприняли всерьез. Вот, например, Джейсон. При телефонном общении вселял надежду, при встрече же обнаружил желание разнообразить свой досуг. За чужой счет.

— Хотелось бы затусоваться с кем-нибудь, знаете ли, повеселее, поактивнее. Сечете?

— Э-э… Гм. А конкретнее можно? — попросил Ральф.

Они со Смитом вечера проводили перед телевизором, щелкая пультом, бездумно прыгая по сорока восьми каналам и молча пялясь в экран, после чего, совершенно осатаневшие, так же молчком разбредались по спальням.

Джейсон с энтузиазмом подался вперед, обхватив колени:

— Ну, к примеру, там, где я сейчас обитаю, ни хрена не происходит. Каждый день прихожу с работы домой, а все сидят вялые, как снулые рыбы. Просто с души воротит. Сечете?

Ральф и Смит в унисон покивали и обменялись недоуменными взглядами.

Или вот Моника. Эта бредила своими прежними жизнями («Вас не смутит, если я внезапно заговорю на другом языке?»). Роксана, похоже, дала деру от неудавшегося брака по расчету. Руки у нее ходили ходуном, а бегающие темные глаза так за весь визит и не сосредоточились на чем-нибудь конкретном.

— Нам с мужем предписано временное раздельное проживание, — объяснила она.

Смит решил, что им с Ральфом тоже предписано раздельное — причем навечно — проживание с Роксаной.

Саймон был очень и очень мил, зато весу в нем оказалось минимум сто двадцать кило, что заставило гостиную испуганно сжаться при его появлении, а диван — жалобно заскрипеть под опустившейся тушей.

У Рашель была такая кожа, что после ее ухода захотелось как следует пропылесосить мебель и ковры, а от Джона за милю несло собачьим кормом. С каждым очередным претендентом надежда найти квартиранта таяла.

— Кто звонил? — Ральф включил телевизор и упал на диван, нацелившись пультом на вспыхнувший экран.

— По объявлению, — отозвался из кухни Смит. — Девушка. Скоро придет. Голос приятный. — Он ногой захлопнул дверцу посудомоечной машины. — Зовут Джемм.

Свернув на перекрестке с Бэттерси-райз, Джемм двинулась дальше по Альманак-роуд, небольшой извилистой улочке, сплошь застроенной трехэтажными эдвардианскими домами, узкими и вытянутыми, с жилыми цокольными этажами — явление редкое в этой части Южного Лондона.

Джемм шагала, беспардонно заглядывая в неплотно зашторенные окна, и ее охватывало странное чувство узнавания. Что-то было смутно-знакомое в силуэтах домов, в цвете кирпичей под ногами, в чахлых деревцах, шеренгой вытянувшихся вдоль улицы.

Перед домом номер тридцать один ощущение дежа-вю усилилось. Джемм охватил по-детски безмятежный покой, словно после крайне утомительного дня она попала наконец под родной кров, в тепло и уют гостиной, освещенной лишь голубым светом телеэкрана.

Бросив взгляд в окно цокольной квартиры, Джемм увидела парня — со спины. Он курил и с кем-то беседовал. Тогда-то Джемм и поняла, что уже бывала здесь. Возможно, не в этом самом месте, но в очень-очень похожем. С детства ей часто снился один и тот же сон: квартира в полуподвале, освещенное окно, парень с сигаретой в руке, лица которого не видно. Ее судьба.

ОН? Не ОН?

Джемм позвонила.

Девушка, стоявшая в дверях, явно недотягивала до метра шестидесяти, даже с учетом вороха черных кудрей, схваченных шпильками и заколками в очень женственном, но суперзатейливом стиле рождественских венков. Колоритная, будто только что выпрыгнула из койки: щеки цвета спелой вишни, пухлые губы, нижняя чуть выдается вперед; под тонкими, но подвижными бровями блестят горчичные глаза. На ней были бы хороши развевающиеся муслиновые одеяния нимф и кожаные сандалии на завязках до щиколоток, но симпатичный фланелевый пиджачок с меховой оторочкой по воротнику и рукавам и юбка, которая на особе ростом повыше выглядела бы откровенно зазывной, шли ей не меньше. Кончик носа у нимфы бодро розовел.

Смит пригласил гостью войти и двинулся за ней по коридору, наблюдая, как она вертит головой, рассматривая картины на стенах, заглядывая в приоткрытые двери и похлопывая ладошкой по всем попадающимся на пути горизонтальным поверхностям. А симпатяга, черт побери.

Джемм обернулась к Смиту:

— Какая прелесть! Честное слово, прелесть! — Сверкнув улыбкой, она вдруг отпрыгнула к стене, вцепилась в батарею обеими руками и выдохнула со смехом: — У-уф! Руки как лед, ей-богу! Вот, видите? — Крохотные кулачки прижались к щекам Смита.

Смит вздрогнул и смутился, неожиданно для самого себя.

— Пошли на кухню? — продолжала жизнерадостная девица. — Я бы не отказалась от чашки горячего чаю.

— Сюда, — указал Смит, обходя Джемм. — Кухня сразу за гостиной.

— Да-да, конечно. Я знаю, где у вас кухня. В окно разглядела. С улицы. — Она снова рассмеялась. — Я дико любопытная. Вдобавок мне за сегодняшний вечер пришлось посмотреть столько кошмарных квартир, что я бы не рискнула к вам зайти, если бы мне с улицы не понравилось.

— Мы живем вдвоем, — сообщил Смит уже на кухне, наполняя чайник. — С приятелем. Ральф, наверное, у себя. Налью чаю и познакомлю вас.

Джемм, задрав голову, изучала коллекцию приправ и пряностей на полке. Пластмассовые крышки доверху полных банок были покрыты слоем жирной пыли.

— А что вы едите? — вдруг спросила она. — Э-э-э… Да вот, — хохотнул Смит, распахивая дверцу холодильника. — Зрелище говорит само за себя. — Полки были завалены пакетами с тайскими, китайскими, креольскими полуфабрикатами и не менее экзотическими готовыми соусами.

— О боже. Ну вы, ребята, даете. Это же дорого! А готовить так здорово. Я тебя научу. И Ральфа, если захочет. — Имя слетело с ее губ непринужденно, словно она знала Ральфа тысячу лет. — Я классно готовлю. Думаю, что классно. Точнее, мне все так говорят. Карри по-тайски, между прочим, умею. Все это готовое барахло — просто отрава. Вы не представляете, сколько туда соли пихают, чтобы хоть какой-то вкус придать. — Захлопнув холодильник, она вернулась в гостиную.

— У тебя, наверное, ко мне вопросы есть? — Джемм потянулась к книжной полке, достала что-то из дешевого чтива, покрутила в руках.

— Чай с сахаром и молоком? — вместо ответа крикнул Смит из кухни.

— А меда нет?

Смит без особой надежды заглянул в пару шкафчиков, тщетно пошарил на полках.

— Нет! Зато есть кленовый сироп.

— Шикарная комната! Нет, правда, без обид, — даже не верится, что здесь мальчики живут.

— Спасибо. — Смит был слегка обескуражен: скоро тридцатник стукнет, какой уж там «мальчик»!

Джемм окинула взглядом заваленную всякой всячиной инкрустированную столешницу полированного журнального столика и одобрительно кивнула. Кавардак на столе — штука любопытная: столько всего можно узнать о жизни владельцев. На столе Смита и Ральфа валялось с полдюжины пультов, телепрограмма, одинокая визитка, спичечный коробок и реклама доставки пиццы на дом. Рядом с полной окурков пепельницей две пачки красных «Мальборо». Сквозь верхний слой хлама проглядывали глянцевый художественный альбом, связка ключей и едва видимый, но вполне узнаваемый бумажный прямоугольник для «косячка». Ага! Джемм ухмыльнулась.