Вениамин Колыхалов - Горислава

Родился 8 апреля 1938 года в селе Кандин Бор Парабельского района Томской области.

Воспитанник Усть-Чижапского детского дома.

В 1956 г. окончил Томское горнопромышленное училище № 1.

1958–1961 гг. — армейская служба в г. Владивостоке.

С 1962 г. — член Союза журналистов СССР.

В 1968 г. окончил Литературный институт им. Горького.

С 1976 г. — член Союза писателей СССР, России.

Автор 28 книг прозы и стихов, семь из них выпущены центральными издательствами.

Работал грузчиком, монтажником-верхолазом на строительстве Томской ГРЭС-2, слесарем по ремонту промышленного оборудования, ассистентом кинооператора, воспитателем в детском доме, корреспондентом различных газет.

Повести, рассказы, стихи, очерки публиковались в журналах «Москва», «Наш современник», «Молодая гвардия», «Дружба», «Новый мир», «Сибирские огни», «Знамя», «Октябрь», «Дальний Восток», «Смена» и др.

Вениамин Колыхалов — лауреат премий имени Николая Островского и журнала «Молодая гвардия».

Повесть «Горислава» была опубликована двадцать лет назад в одном из лучших журналов страны. Вскоре после выхода этого произведения в свет я получил от главного редактора журнала «Наш современник» Сергея Викулова письмо.

«Уважаемый Вениамин Анисимович! Поздравляем Вас с публикацией в третьем номере журнала за нынешний год Вашей повести „Горислава“. Исполненная светлой грусти, но и заботы о судьбе русской деревни, что „примрёт скоро“, повесть в то же время пронизана оптимизмом и надеждой, что, вопреки всяческим опустошениям, наша малая родина будет жить — будет жить, пока жива будет на земле такая вот Горислава — воплощение самой земли-матери, самой веры в доброе начало в человеке.

Хочется верить, что и в душе читателя „из цепких объятий туч“ вырвется „омытое солнце“ и он вслед за Гориславой скажет: „Да не прийдут больше на землю во веки веков войны мерзкие!..“.

Всегда будем рады продолжению наших творческих контактов.

Желаем Вам всего самого доброго в жизни!».

Опубликованная тиражом 220 тысяч экземпляров, повесть «Горислава» проживала до сих пор в «журнальной коммуналке».

Теперь она обрела свою крышу.

На первый взгляд, в повести томского писателя Вениамина Колыхалова речь идет лишь о событиях драматических: об оскудении томской деревни Авдотьевки, факт, за которым проглядывается отмирание многих современных деревень. Да и главные герои повести показаны не в лучшую пору своей жизни, в огорчительной старости изображены они. Однако — удивительное дело! — общее впечатление от произведения остается светлым, а завершается повесть страстной, звенящей, ликующей нотой. Одна из причин тому — сквозной образ солнца, идущий через всю повесть, о чем подробнее мы скажем ниже.

Не дают вылиться пессимистическому вздоху после чтения колыхаловского произведения и образы тружеников-стариков, живущих в Авдотьевке. Веришь, что эти люди сумеют одолеть любые напасти. Тема труда знакома писателю не понаслышке. Был будущий литератор и слесарем, и литсотрудником молодежной газеты, и сучкорубом, и рабочим геологической партии. Работе верны авдотьевцы до последнего вздоха. Умирая, колхозник Федул берет в слабеющие руки лукошко с зерном и засевает пол: так вечному труженику легче встретить небытие. Пронзительная сцена.

Старательностью, небрезгливостью отмечены авдотьевцы, нет для них «грязной» работы. «И свиньям подход людской нужен», — учит семидесятилетняя Горислава, вспоминая работу в свинарнике. Муж ее Терентий Кузьмич, бывший фронтовик, в бытность свою бригадиром чеканит афоризм: «Давайте, ребятки, на травах насмерть стоять! Тогда и коровки живы будут». И трудно этим крестьянам понять спущенную сверху установку — сокращать личный скот. При этом парторг, угрожая, говорит Терентию Кузьмичу Найденову: «Еще с довоенного времени должен был уяснить, что есть земля советская, есть и соловецкая».

Точно нащупал автор болевую точку. Именно в явлениях, связанных с культом личности Сталина, в насаждении тогда административно-командных и репрессивных методов — первоисточник, на мой взгляд, многих последующих наших бед, волюнтаризма и застоя. Рисуя картины того, с какой болью, словно с членами семьи, расставались колхозники с отбираемыми у них коровами, писатель тем самым подтверждает правильность принимаемых ныне решений — и о семейном подряде, и о развитии у колхозника инициативы, предприимчивости.

Вообще же в проблеме — город и деревня — автор на стороне слабого, на стороне деревни. Тревожит его отток лучших кадров из села в богатый город, тревожит и то, что для нефтяников сейчас овощи приходится выращивать не в поле, а в дорогих теплицах. Потому-то с таким сочувствием выписан Терентий Кузьмич, который, несмотря на уговоры горожанина-сына, ни в коем случае не хочет уезжать из родной Авдотьевки. И любовно выписывая все детали, дает Колыхалов сцену того, как красиво пашет Найденов.

Красота крестьянского труда оттеняет душевную красоту его создателей. Трогательная взаимовыручка характеризует обитателей Авдотьевки. Еще в войну Найденов по-братски печется о сослуживце Бивине, помогает ему победить позорную трусость.

Колыхалов пишет и о тех последствиях войны, о которых до недавнего времени говорить было не принято. Зловещее психическое заболевание — результат военной контузии, обрушилось на авдотьевца Савву. Болезнь неизлечима, как сказал в Томске «большой спец по психам». Но не бросает Савву, самоотверженно заботится о нем жена Нюша. Показывая Савву и Нюшу, любуясь ладом в семье стариков Найденовых, прошедших рука об руку до восьмого десятка, автор славит прочность семьи.

Верная, ждущая семья помогла авдотьевцам-фронтовикам выстоять в военное лихолетье. Не умолчал автор и о том, какой чудовищно тяжелый груз свалился на плечи авдотьевских колхозниц в то нелегкое время и с каким мужеством несли они этот груз забот, помогая фронту.

В повести царят две стилевых стихии. Сцены, где речь идет от лица бабушки Гориславы, узорчато-затейливый, сочный крестьянский рассказ, чередуются с авторским повествованием, философски насыщенным изложением. Вениамин Колыхалов — не только прозаик, но и поэт, Читая колыхаловскую прозу, чувствуешь это.

Речь Колыхалова музыкальна. Особенно ощутимо это в пейзаже. Подробному развернутому пейзажу уделено большое место в произведении. Природа представляется влюбленным в нее авдотьевцам живой. И в этих интонациях повествования — благотворное влияние великого томича Вячеслава Шишкова.

Горислава — язычница, солнцепоклонница. По существу, это стихийная форма атеизма. В определенной мере солнцепоклонником является и сам автор. В финале голоса автора и его главной героини сливаются.

Почему атрибутом сибирской земли в повести стало солнце? Другое дело, если бы речь шла, к примеру, о Грузии, для которой эпитет «солнечная» стал как бы постоянным, неизменно встречается в литературе. Сибирь у литераторов обычно вызывает иные ассоциации — тайга, морозы, метели, медведи. Но нужно очень любить свой неброский край и очень любить жизнь, чтобы в суровом сибирском солнце увидеть и его мощь, и его радость, и символику всепобеждающей жизни. Именно так смотрит на любимую томскую землю Вениамин Колыхалов.

Гелий Павлов

г. Москва

— Деревушка наша, сам видишь, примрёт скоро. Чё людей погнало по белому свету? Чё покинули они обжитую землю, сельбище, пашни, отбитые у тайги долгим и упорным корчеванием?

Давно-предавно осталась я сиротой. Мамка моя с капитаном речным сшушукалась, по первой лихой воде в Томск сбежала. Отец с горюшка и вина задавился. Оставили меня горемычить, в чужие руки кинули. С досветок по вечернюю темнынь на ногах. К колодцу, в хлев, в поле — бегом да бегом. Шустрой росла — челночком вертелась. Хлеба подовые пекла — слаще пирога были. Ворочаю по чужому дому работы — на ухваты и сковородники кошусь: хозяин-угрюмец легок на расправу был. Все ему не так, все не этак. Кричит: почему самовар плохо вычистила, столешницу не чисто выскоблила? Напраслину наговаривал. Желчь его донимала, вот и отыгрывался на сиротке. Горько жилось, не сладко елось. И надумала я утопиться.

Напоила-накормила с утра лошадушек, коровушек. Уважила напоследок — овса без меры насыпала, сена вволю дала. Ешьте, родные, вспоминайте бедную Гориславу.

Подошла к проруби — голову хмельком обдало. Запьянила близкая смерть. Память отшибать стало. До воды шаг, так он ведь последний.