Он все-таки подъехал к нужному участку и посмотрел дом. Агент не ошибся: это именно то, что он искал. Полное и редкое совпадение. Он немедленно позвонил и сообщил, что готов оформлять покупку, потом вернулся к дому с башенками, чтобы оставить соседям ключ, но передумал и положил его в карман.
– Дом мой, – говорил он себе всю обратную дорогу. – Глупо отказываться. А встречаться, объясняться – это же совсем не обязательно. Все забыто. Все давно прошло.
Человеческая жизнь слишком длинна для любви. Просто-напросто слишком длинна. Даниил возвращался в Москву, повторяя про себя слова любимого им когда-то Ремарка. Давно не перечитывал. А вот эти слова остались. Человеческая жизнь слишком длинна для любви.
Все так.
* * *
Маруся лежала без сна и думала обо всем на свете. Она вспомнила сегодняшнего покупателя дачи Копыловых. Интересно, кто он? Жалко будет ужасно, если захочет дом сносить, построит жуткий замок-дворец, как тут многие и наваяли. И что будет с кошкой? Оставят ли ее в доме? Маруся пыталась забрать ее к себе, но та, поев, всегда уходила в старый дом. Бедная прежняя жизнь! Уходит, стирается напрочь…
Как они все дружили! И бабушка с дедушкой ходили к соседям по вечерам, и те наносили визиты. И копыловские дети дружили с Марусиными родителями, а внуки с ней. И где сейчас та жизнь? Старики умерли весной, один за другим. А остальные члены семьи давно уже перебрались в Штаты. Дача их не интересовала. Далеко летать, накладно поддерживать дом в порядке. Выставили на продажу. Дорого запросили, словно судьбу испытывали, надеясь, что не купят у них старый дом. Покупатели смотрят, но не возвращаются. Но что-то подсказывало Марусе, что этот покупатель приезжал не просто так. Ключ он должен был в почтовый ящик кинуть. А она и забыла забрать. Ничего, никуда ключ не денется.
Уснуть бы уж скорее, что ли…
Бывают такие бессонные ночи. Не часто, но случаются. Может быть, звездный дождь виноват, что вспоминается ей вся прошлая жизнь. Или безмятежно раскинувшаяся во сне Алька, о которой чем дальше, тем больше приходится тревожиться.
Мысли о дочери заставили вспомнить о собственных приключениях юности. Как бы ей хотелось, чтобы Алька была осмотрительнее, чем она сама. Но вряд ли будет. Гены отца и матери наверняка возьмут свое. А родители ребенку достались рисковые. Рискующего человека порой хранит сама судьба, если он безоглядно лезет куда не надо. Только на судьбу и остается надеяться. Своей судьбе в этом отношении Маруся была благодарна за снисходительность и терпение.
«Словом останавливавший дождь»
Маруся в тот день в очередной раз прогуливала лекцию. Вот сказал бы ей кто, когда она поступала в университет, что не пройдет и полугода, как она научится сбегать с лекций, причем будет делать это регулярно и с удовольствием, посчитала бы говорящего злостным клеветником. Однако именно так сейчас и происходило. Не получалось у нее высидеть полтора часа невыносимой, гладкой говорильни. Конечно, это касалось не всех предметов, а тех, что у родителей, когда они учились, были связаны с коммунистической идеологией, а у ее, Марусиного, поколения приобрели более туманные названия, хотя речь шла все о том же «ни о чем», как и у ее предков.
Маруся заходила в аудиторию, отмечалась. Сидела минут пять, а потом виртуозно выскальзывала в боковую дверь. В университет она приходила всегда с пустыми руками, без сумки. Ручка и блокнот легко помещались в кармане платья или джинсов. Так удобнее всего сбегать. Если возникнут какие вопросы при выходе – смотрите, я ж на минуточку. Даже сумку в аудитории оставила. Девушка без сумки – это просто представить себе невозможно! Только на минуту и может настоящая барышня разлучиться со своим переносным домиком.
Оказавшись на воле, Маруся шла в Александровский сад, садилась на скамейку и тупо смотрела на прохожих. Чувствовала она себя при этом несказанно счастливой. Она не думала ни о чем! Она жила почти как неодушевленный предмет. У неодушевленных предметов, как оказалось, вполне пристойная доля. Живешь в вечном релаксе. Абсолютно все – все равно. Ни страха, ни радости, ни боли, ни лишних мыслей. И ведь хорошо! Ну хоть иногда.
– Курить есть у тебя? Эй! Слышишь?
Маруся не сразу поняла, что не одна на скамейке. И что случайный сосед обращается именно к ней.
– Я не курю, – бесцветно отозвалась она, не поворачивая головы.
– А я курю, – тут же сообщил нахальный незнакомец.
Маруся кивнула, давая понять, что приняла информацию к сведению, но развивать тему не собирается.
– Хочешь, расскажу о тебе все? О твоем прошлом, настоящем и будущем.
Маруся равнодушно пожала плечами.
– Молчание – знак согласия. Слушай. Это бесплатно, не волнуйся, – парень явно не собирался умолкать. – Ты с журфака. С первого курса. Готовилась, готовилась, поступила. А теперь видишь, что все – туфта. Прогуливаешь.
– Прям так сложно догадаться, – саркастически хмыкнула Маруся.
– А для меня вообще ничего сложного в жизни нет, – заявил собеседник.
Маруся взглянула на наглеца с интересом. Тощий, высокий, шмотки на нем классные, лицо необычное, красивое, но какое-то неправильное. Необычный тип.
– Кто ты такой, чтобы такое говорить? – поинтересовалась она.
Она, конечно, догадывалась, кто он такой. Наверняка старшекурсник или аспирант, который видел ее на факультете, а теперь сеанс фокусов тут устраивает.
– Я – лист опавший, – грустно продекламировал тип.
– Ага, – кивнула Маруся, не сомневаясь уже в своей догадке, – колдовской ребенок, словом останавливавший дождь…
Она любила эти строки из «Памяти» Гумилева и часто повторяла их про себя.
– Ну, видишь, я ж говорю: с журфака, – с удовлетворением в голосе произнес «лист опавший».
– А что? Гумилева только на журфаке, что ли, знают? – не согласилась Маня.
– Не только. Но ты – с журфака, – уверенно провозгласил парень.
– Видел меня там? – раскололась Маруся.
– Не обязательно видеть. Просто мне – дано.
– Ха-ха-ха! – четко выговорила девушка.
– Как тебе будет угодно.
Некоторое время знаток прошлого, настоящего и будущего хранил оскорбленное молчание. Но молчать долго чудо-человек явно не умел.
– Вообще-то я психолог. Психотерапевт по специальности.
– А! Ясно. Знаток человеческих душ! – опять же с иронией выговорила Маруся. – Очень приятно.
– И мне очень приятно, – неожиданно миролюбиво поддержал психотерапевт. – Если надо, обращайся. Я таких знаменитостей лечу, ты даже не представляешь. Жаль, рассказать не могу – этика профессиональная запрещает. А то бы закачались все. У меня один пациент есть, известнейший всей стране персонаж, – представь, тараканов жрет!
– То есть? – оторопела Маруся. – Каких тараканов? В каком смысле?
– К сожалению, в самом прямом, – вздохнул психолог, – обычных тараканов ловит и жрет. Ну, и третья жена уже не выдержала.
– Фууу, гадость какая! – активно включилась в разговор Маруся. – Где он берет их? Жены разводят, чтоб было чем закусить?
– Нет. Дома у него тараканов нет. Извне откуда-то приносит. Думает, что борется так с мировым злом. Ну и всякие сопутствующие соображения. Долго пересказывать.
– Так он – псих настоящий. Кто с таким жить согласится?
– Ты в жизни бы не подумала, что он псих. Совершенно нормальный, разумный человек. Только один этот пунктик у него. Тараканы. Но, конечно, не каждая осилит. Хоть и богатый, и знаменитый. А представь, он после того, как тараканами поужинает, ложится с женой, целуется с ней…
– Не продолжай, умоляю, – попросила Маруся. – Меня сейчас вырвет. Буэээ…
– Вот тебя вырвет, а мне с такими работать приходится, – горестно вздохнул специалист.
– И чё? Помогаешь? Перестал он тараканов употреблять?
– К сожалению, пока только на время могу помочь. Потом опять у него встает этот же самый вопрос об уничтожении зла. Заманал меня совсем. Вообще, учти. Психов гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Просто каждый второй, кого на улице встречаешь, – реальный псих. Хоть и кажется нормальным.
– И кто же из нас двоих псих? Если каждый второй? – поинтересовалась Маруся. – Только не говори, что я.
– Ты пока не псих, – согласился интересный собеседник. – А я… Вот пообщаешься со всякими нездоровыми страдальцами, точно крыша поедет.
– Ага, – поддержала Маруся, смеясь, – и тараканы заведутся. Будешь ими своего знаменитого пациента кормить. Внуши ему, чтобы ел не настоящих тараканов, а твоих, невидимых. Можешь так сделать?
– Хорошая идея! Надо попробовать, – поддержал шутку психолог.
Они немного помолчали. Но молчание не казалось тяжелым. Они теперь улыбались друг другу, как старые знакомые.
– А про меня что можешь сказать? Кроме того, что на журфаке учусь? – спросила Маруся, проникшаяся по необъяснимой причине доверием к «колдовскому ребенку».
– Да все что хочешь, не проблема. Москвичка. Центровая. Из обеспеченной семьи, с традициями. Воспитание хорошее. Не белоручка. Но сама себя пока не знаешь. Но время узнать будет, спешить тебе некуда. Все успеешь. Только доверчивой особо не будь. Тогда все сложится. Ну, в чем ошибся?
