– И кто же из нас двоих псих? Если каждый второй? – поинтересовалась Маруся. – Только не говори, что я.
– Ты пока не псих, – согласился интересный собеседник. – А я… Вот пообщаешься со всякими нездоровыми страдальцами, точно крыша поедет.
– Ага, – поддержала Маруся, смеясь, – и тараканы заведутся. Будешь ими своего знаменитого пациента кормить. Внуши ему, чтобы ел не настоящих тараканов, а твоих, невидимых. Можешь так сделать?
– Хорошая идея! Надо попробовать, – поддержал шутку психолог.
Они немного помолчали. Но молчание не казалось тяжелым. Они теперь улыбались друг другу, как старые знакомые.
– А про меня что можешь сказать? Кроме того, что на журфаке учусь? – спросила Маруся, проникшаяся по необъяснимой причине доверием к «колдовскому ребенку».
– Да все что хочешь, не проблема. Москвичка. Центровая. Из обеспеченной семьи, с традициями. Воспитание хорошее. Не белоручка. Но сама себя пока не знаешь. Но время узнать будет, спешить тебе некуда. Все успеешь. Только доверчивой особо не будь. Тогда все сложится. Ну, в чем ошибся?
– Ну-у-у, это легко. Не ошибся. Но тут же и ошибаться не в чем. Москвичка – это ты по говору определил. Ну и все такое про воспитание…
– Центровая – сидишь тут как дома, – подхватил психолог, – без сумки. Провинциальные или окраинные девчонки без сумки никуда. И без макияжа. А ты подкрашиваешься очень в меру. Достойно. Тут явно пример положительный в семье. Только каблуки у тебя высоченные. Но это пройдет. Это по молодости.
– А не белоручка – это потому, что маникюра нет у меня. Ведь да? – легко догадалась Маша.
– Да. Именно.
– Мне ногти мешают. И тем более лак.
– Вот я и говорю: кому ногти и лак мешают? Тому, кто руками все делает.
– Твоя правда, – вздохнула Маша. – У меня сестричка маленькая. Купаю ее, играю. Ногти с ребенком ни к чему, еще оцарапаю.
– Хорошая ты девчонка, – повторил знаток человеческих душ, – знай себе цену. К хорошим часто всякое дерьмо липнет. Будь бдительна.
Они опять немного помолчали.
– А хочешь, – услышала Маруся, – хочешь, покажу тебе интересное место? Рядом с факультетом. Пойдем?
– Ну пойдем, – согласилась она будто бы не по своей воле.
Маруся соглашалась пойти куда-то с совсем незнакомым и довольно странным человеком, которого не знала совсем. Но почему-то встала и пошла за ним.
Он оказался еще выше, чем она себе представляла. Очень высокий, очень худой и необычный. Марусе нравилось идти рядом с ним.
– Эх, жаль я тебя раньше не повстречал! – вздохнул ее спутник. – Иду рядом и радуюсь. Хорошее от тебя передается, светлое.
– А чего жалеть? Вот, идем же рядом. Какие проблемы? – удивилась Маруся, только сейчас заметив, насколько у ее забавного знакомца грустные глаза.
– Подожди, курить жутко хочется, – попросил тот, отходя к табачному ларьку.
Он по-быстрому купил несколько пачек курева, рассовал по карманам, вытянул сигарету, жадно затянулся, выдохнул облегченно.
– Ух. Ну, идем. Посмотришь, как тут в округе устроено.
Они миновали здание ее факультета, свернули в переулочек, оказались во дворе дореволюционного обшарпанного дома. Марусин спутник открыл дверь подъезда ключом и пропустил ее:
– Заходи, не бойся.
Вообще-то она немного опасалась. Удивительно: она живет всю жизнь тут неподалеку, а про этот дворик и высокий, благородный, но предельно запущенный дом понятия не имела. И чего ради она тащится сейчас в чужой грязный подъезд? Что она там забыла? И – зачем он ее сюда ведет? Вопросы так и роились. А все равно она шла. Вечно она ввязывается во что-то. А может, психолог владеет приемами гипноза? Разумный внутренний голос настойчиво твердил: «Уходи! Повернись и беги из этого дурацкого подъезда! Ну, давай же! Не медли!» Но она все шла и шла по выщербленным ступенькам. На лестнице нестерпимо воняло кошками и какой-то отвратной тухлой жратвой.
Наконец они поднялись на последний, шестой этаж. На площадке имелась всего одна квартирная дверь, а также металлическая лестница, ведущая на чердак. Люк на чердак был надежно защищен от вторжения огромным амбарным замком.
– Куда теперь? – спросила Маруся, стараясь казаться равнодушной и бесстрашной хозяйкой положения.
– Наверх теперь. Я тут первый поднимусь, открою. Ты – за мной. Осторожнее на каблуках своих, – велел новый знакомый.
Маруся карабкалась, судорожно цепляясь руками за поручни.
На чердаке оказалось клево.
– Вот, милости прошу, любуйся. Я тут хозяин. Приватизировал. Бумагу показать?
Огромное помещение было светлым, сухим и чистым. Небольшие полукруглые окна блестели чистотой. Под одним из окон стоял письменный стол с двумя креслами. Вот и вся мебель.
– Тут дел еще много. Денег нужно немерено. А сил нет, – грустно вздохнул хозяин.
– Все силы тратишь на больных с тараканами? – поддела Маруся.
– Силы уходят на все! На каждый шаг – буквально. И нет в жизни никакого настоящего интереса и смысла, – с тоской в голосе постановил собеседник. – Ну иди, посмотри, какие виды отсюда открываются.
Маруся, переходя от окна к окну, поражалась везению владельца чердака-мансарды. Она видела как на ладони Кремль, крыши домов, московскую уличную жизнь, ясно различимую, но далекую, кажущуюся игрушечной.
Психолог что-то быстро и задумчиво писал, сидя за письменным столом.
Маруся совсем расслабилась. Она радовалась своему приключению. Вот испугалась бы – не увидела бы тогда, как здоровско можно устроиться под крышей московского дома.
– Иди сюда! – позвал ее хозяин.
Он перестал писать и стоял с исписанными листками в руках.
Маруся подошла, решив, что он сейчас станет читать ей только что сочиненные стихи. Она ненавидела, когда ей читали стихи. Но, кто знает, может, у этого что-то хорошее получилось?
– Вот смотри. Я решился. Мне все надоело, и пора кончать. Это – предсмертное письмо. Возьми, отнеси по адресу. А я сейчас встану на стол, открою окно, а ты меня подтолкнешь. Сам могу не решиться.
– Чего? – растерялась Маруся.
Вот уж чего она совсем не ожидала, так это подобной просьбы.
Потенциальный самоубийца внятно и деловито повторил свою просьбу: отнести прощальное письмо по указанному адресу и выпихнуть его в открытое окно.
– А больше ничего не хочешь? – крикнула Маруся, поняв, что перед ней сумасшедший псих.
– Я тебе за помощь ключи от помещения передам. Будешь тут хозяйкой. Владей.
– Знаешь что, психотерапевт, – сказала Маруся, повелительно глядя на больного на всю голову человека, – хочешь прыгать, валяй. Прыгай сам. Письмо свое отправляй сам. И ключи свои лучше проглоти перед прыжком. А я с тобой прощаюсь. Будь здоров!
Она решительно пошла к люку, спустилась по железной лестнице, стараясь не медлить, не обращая внимания на подъездную вонь, почти бегом сбежала по ступенькам и распахнула дверь подъезда. Свежий воздух ее осчастливил. Ей было страшно, что вот именно сейчас этот ее чокнутый психолог может выпрыгнуть из окна и разбиться у самых ее ног.
– Скорей отсюда! – велела она себе.
Но сбежать не получилось. Она с ужасом увидела, что со всего двора к ней подтягиваются желто-рыжие крупные бродячие псы, не ведающие любви и жалости к человеку. Маруся попятилась к двери подъезда. Та уже захлопнулась. Вот тут девушка пожалела, что нет у нее в руках сумки. Нечем будет отогнать зверье. Она совсем растерялась и молила судьбу, чтобы дверь каким-то чудесным образом хоть на миг открылась. Хоть на миг!
И случилось по ее мольбе. Дверь распахнулась, и из нее вышел живой и невредимый безумный психотерапевт. Маруся обрадовалась невероятно. Жив! И – дверь открыта. Лучше и быть не может! Человек властно произнес что-то, обращаясь к собакам, и те разошлись, опустив лохматые головы и поджав свалявшиеся хвосты.
Маруся ушла не оглядываясь, пораженная могуществом странного индивидуума. Одно слово – и псы свалили! А ведь скалили на нее клыки и смотрели такими горящими оранжевыми глазами, что даже от воспоминаний мурашки бегут по спине. Значит, мог он что-то! Что-то – точно мог! И что за дела с этим прощальным письмом? Зачем все это? Ей хотелось вернуться в свой нормальный мир, на семинар по английскому и – забыть поскорее весь этот нереальный бред.
Все и забылось, как лишнее и пустое в ее жизни. Через пару лет в клубе, где они собрались отмечать день рождения Варюши, любимой Марусиной подруги, она неожиданно увидела своего давнего знакомца. Он совсем не изменился с той весны, все такой же высоченный, худой, странно элегантный и неправильно красивый. Маруся издали видела, как он за руку поздоровался с парнем из их компании.
– Ты его знаешь? – спросила она у приятеля, когда тот вернулся к их столику.
– Старый знакомый, – кивнул тот. – Соседи мы с ним.
– Он правда психотерапевт?
– Психотерапевт? – удивленно переспросил Гарька. – Нет, какое там! А с чего ты взяла?
