А может, они все столпились в баре, потому что на Дренке, стоявшей за стойкой, была черная креповая блузка с вырезом мысиком, выгодно демонстрировавшим ее приятную полноту всякий раз, как она чуть наклонялась, чтобы наполнить стакан льдом. Шаббат простоял у двери без малого полчаса, наблюдая, как она кокетничает с мануальным терапевтом, который смеялся громким лающим смехом, — здоровым молодым парнем, которому не следовало бы скрывать своей истинной сексуальной ориентации, а также с бывшим государственным служащим, владельцем трех филиалов телефонной компании «Банкорп», и наконец, даже с Расом, который занял свое место среди выше- и нижестоящих и по этому поводу был хоть и в спецовке, но при галстуке. И Шаббату хотелось бы посмотреть, как она трахается именно с ним, чтобы убедиться, что она действительно так великолепна, как ему кажется. О, она вся просто лучилась счастьем — единственная женщина среди всех этих мужчин, сладкое искушение, возбуждающий их естество. Казалось, она в восторге уже от того, что просто живет на земле.
Пробившись сквозь толпу к стойке и спросив пива, он отметил ее изумление: она внезапно вся побелела. «Какое пиво предпочитаете, мистер Шаббат?» — «У вас есть югославская „Киска“?» — «Разливное или бутылочное?» — «Какое вы порекомендуете?» — «Разливное лучше пенится», — вновь обретя спокойствие, она улыбнулась ему так, что он истолковал бы эту улыбку как самое что ни на есть откровенное признание их связи, если бы только что она так же не улыбалась Расу. «Нацедите мне? — подмигнул он. — Люблю, когда много пены».
После обеда — увесистые свиные отбивные с яблоками в соусе из кальвадоса, шоколадное мороженое с фруктами, сиропом и орехами, сигары, а для тех, кому захочется выпить после обеда, прошек — сладковатое далматское вино, которое Дренка, очаровательная хозяйка из Старого Света, обычно подавала уважаемым гостям, — президент клуба представил Матижу собравшимся, отрекомендовав его Мэттом Валиком. Хозяин гостиницы был одет в красный свитер из тонкой шерсти со стоячим воротом, блейзер с золотыми пуговицами, новые трикотажные брюки и до сих пор ненадеванные ботинки с железными вставками, начищенные до зеркального блеска. В такой щеголеватой одежде он выглядел еще более крепким и мускулистым, чем у себя на кухне в майке и потертых джинсах. Есть некий шарм в мощном мужчине, который одет для официального мероприятия. В элегантности есть что-то животное. И в Шаббате такое когда-то было, во всяком случае, Никки так ему говорила, когда заставила его купить темно-синий костюм-тройку, чтобы весь мир узнал, как он великолепен. Великолепный Шаббат. Пятидесятые годы.
У Матижи было увлечение — отстраивать разваливающиеся каменные стены на пятидесяти акрах земли, примыкавших к их дому и гостинице. На острове Врач, где жила его родня и где он работал официантом, когда познакомился с Дренкой, испокон веку умели класть дома, и он, бывало, проводил целые дни, помогая двоюродному брату в постройке каменного дома. И конечно, Матижа всегда помнил о каменоломнях своего деда, старика, запертого в Голом Отоке, врага режима. Так что перетаскивать тяжелые глыбы и водружать их на нужное место стало для него чем-то вроде обряда. Так Матижа отдыхал от кухни: на воздухе, полчаса таская камни. И готов был таскать их еще три, четыре, пять часов, в тридцатиградусную жару. «Его единственные друзья, — печально говорила Дренка, — это стены и я».
— Некоторые думают, — начал Матижа, — что бизнес это игрушки. Это не игрушки. Это бизнес. Почитайте журналы. Люди говорят: «Не хотим ходить на службу. Хотим свою гостиницу». Но я хожу в эту гостиницу каждый день, как на службу.
Скорость, с которой говорил Матижа, позволяла собравшимся понимать, что он говорил, несмотря на сильный акцент. После каждой фразы он выдерживал долгую паузу, давая слушателям возможность хорошенько осмыслить только что сказанное. Шаббат наслаждался этими паузами не меньше, чем нераспространенными предложениями. Речь докладчика впервые за долгие годы пробудила у Шаббата воспоминания об одиноком архипелаге необитаемых островов, мимо которого проплывало их судно, направляясь из Веракруса на юг. Шаббат наслаждался этими паузами, потому что они всецело были его заслугой. Это он велел Дренке передать мужу, чтобы тот не экономил время. Непрофессиональные докладчики всегда слишком торопятся. Пусть не спешит — так велел передать ему Шаббат. Пусть слушатели хорошенько переварят информацию. Чем медленнее, тем лучше.
— Вот у нас дважды была аудиторская проверка, — сказал Матижа.
В большое окно эркера гостиной Шаббату и другим гостям, сидящим с его стороны стола, было хорошо видно, как ветер сечет гладь озера Мадамаска. Взгляд успел проделать путь от начала до конца озера, превращенного ветром в стиральную доску, когда Матижа решил, что факт двойной аудиторской проверки полностью усвоен собравшимися.
— Они нашли, что все в порядке, — продолжил он, — моя жена хорошо ведет счета, и у нас есть бухгалтер для консультаций. Мы делаем свой бизнес и имеем свой заработок. Применяй метод пробок и ошибок — и твой бизнес будет работать на тебя. Не будешь работать, будешь все время только болтать с клиентами — потеряешь деньги.
Раньше мы не накрывали в субботу днем. Мы и сейчас не накрываем. Но поесть у нас можно. Разумнее дать людям то, что им нужно, чем все время говорить им «нет», дескать, у нас такое правило, у нас сякое правило. Я человек жесткий. Но общение с клиентами учит меня не быть таким жестким.
У нас пятьдесят человек в штате, включая тех, кто занят неполный рабочий день. Обслуживающего персонала тридцать пять человек — официантки, водители, контролеры. У нас двенадцать номеров плюс флигель. Мы можем принять двадцать восемь человек, и по выходным гостиница заполнена. По будням, правда, нет.
В ресторане мы можем посадить сто тридцать человек и еще сто на террасе. Но мы не сажаем двести тридцать человек. Кухня не справляется. Мы хотим, чтобы клиенты сменяли друг друга.
И еще одна серьезная проблема — с персоналом…
Это длилось целый час. В гостиной горел камин, в баре тоже, и так как снаружи дул холодный ветер, все окна были наглухо закрыты. Камин был всего в шести футах за спиной Матижи, но его жар, похоже, не действовал на докладчика так, как на слушателей, которые сидели за столом и пили виски. Эти отключились первыми. Те, кто пил пиво, держались дольше.
— Мы не из тех хозяев, которых вечно нет на месте. Я тут главный. Если даже все остальные отлучаются, я всегда здесь. Моя жена может делать любую работу, кроме кухонной. Она не может жарить мясо на решетке, не умеет. И готовить соте на сковородках под крышками. Но все остальное она может делать: и в баре, и посуду мыть, и подавать, и вести бухгалтерию, и работать на этаже…
Гас был за рулем, поэтому пил колу, но Шаббат видел, что Гас тоже вырубается. Даже от колы. А потом и те, кто пил пиво, стали постепенно слабеть: директор банка, мануал, здоровенный мужик с усами — владелец садоводческой фирмы…
Дренка слушала из-за стойки бара. Когда кукловод повернулся, чтобы встретиться с ней глазами и улыбнуться ей, он увидел, что она поставила локти на стойку, подперла подбородок кулаками и плачет. И это притом, что половина деловых людей все еще слабо боролась со сном.
— Не всегда хорошо, что наш персонал не любит нас. Правда, я думаю, многие любят. А многим просто все равно. Есть гостиницы, где после закрытия бар часами работает для персонала. У нас такого нет. Такие гостиницы рано или поздно обанкротятся, а с кем-нибудь из персонала обязательно случится ДТП по дороге домой. Нет, это не для нас. У нас тут не вечеринка с хозяевами. У нас не игрушки. Мы с женой и не думаем играть в игрушки. Мы работаем. Мы делом занимаемся. Все югославы, когда оказываются за границей, они очень трудолюбивы. Мы пережили такое в нашей истории, что научило нас выживать. Спасибо за внимание.
Вопросов к докладчику не было, да за столом к тому времени и двух человек не нашлось бы, способных их задать. Президент клуба сказал: «Что ж, спасибо, Мэт, огромное спасибо. Вы нам все очень подробно объяснили». Скоро гости начали расходиться по своим делам.
В ту же пятницу Дренка поехала в Бостон и переспала там со своим дерматологом, с начальником отдела кредитных карточек, с деканом из университета и, наконец, уже дома, около полуночи — до кучи — ей пришлось потерпеть несколько минут, то есть выполнить свой долг перед блестящим оратором, за которым она была замужем.
* * *
В заброшенном центре Камберленда, где когда-то был кинотеатр и несколько магазинчиков, теперь опустевших, сохранился последний обломок кораблекрушения — довольно жалкая бакалейная лавочка, где Шаббат, покончив с покупками, любил взять себе кофе в пластиковом стаканчике и выпить его стоя.
