Бен чувствовал, что дети его поддержат. Не может же он в одиночку взвалить на свои плечи такую ношу. Они уже два года занимались этим проектом. Преобразование подходило к концу, оставалось только покрасить фасад и добавить в интерьер несколько последних штрихов. К середине июня гостиница заработает на полную мощность. Номера уже вовсю бронируют.
Когда явилась полиция, Бен просматривал документы. Хотя наличие клиентов являлось результатом семейного труда, размышлял он не об этом. Бен думал о красном. Не о долгах[8], поскольку знал, что его бизнес окупится лишь через несколько лет, а о красном цвете, таком как лак на ногтях, помада на губах, или шарф, или блузка, или платье.
Деллен уже пять дней подряд предпочитает красное. Сначала это был лак на ногтях. За ним последовала красная помада. Затем задорный берет на светлых волосах. Она надевала его, когда выходила на улицу. Вскоре, наверное, облачится в красный джемпер с изрядным вырезом. Затем в платье, где декольте будет ещё глубже, а на боку — разрез. Дети по привычке станут многозначительно смотреть на отца. Будут ждать, как он поступит в такой ситуации. Несмотря на возраст — восемнадцать и двадцать два, — Санто и Керра уверены, что он способен воздействовать на их мать.
Бен услышал хлопок дверцы автомобиля и решил, что это Деллен. Он подошёл к окну, но увидел внизу не «БМВ» жены, а полицейскую машину.
Позднее Бен думал, что логичнее было бы вспомнить о Керре: несколько часов назад дочь укатила на велосипеде, а ведь с двух непогода разыгралась не на шутку. Однако двадцать четыре часа в сутки в его голове была Деллен, а так как она уехала в полдень и до сих пор не вернулась, Бен предположил, что жена попала в какую-то передрягу.
Он вышел из кабинета и спустился на первый этаж. Возле стойки портье стоял констебль в форме. Лицо этого молодого мужчины показалось Бену знакомым. Стало быть, он городской. Бен уже отличал жителей Кэсвелина от тех, кто жил за городом.
— Мик Макналти, — представился констебль. — А вас как зовут, сэр?
— Бенесек Керн. Что-то случилось?
Бен включил больше света. Автоматическое освещение срабатывало под вечер, однако лампы отбрасывали тени, которые Бен хотел убрать.
— Могу ли я в таком случае поговорить с вами? — спросил Макналти.
Бен понял, что констебль хочет пройти внутрь, и повёл его на второй этаж в гостиную, окна которой выходили на Сент-Меван-бич. Было видно, как на песчаный берег яростно накатывают волны. В море никого не было, даже самых отчаянных местных сёрферов.
Ландшафт между пляжем и домом сильно изменился в сравнении с тем, каким он был при бывшей гостинице. Бассейн по-прежнему оставался, но на месте бара и летнего ресторана возник скалодром. Были здесь и верёвочная лестница, и подъёмные мосты, и различные аттракционы для активного отдыха. В аккуратном строении хранились морские каяки и снаряжение для дайвинга. Констебль Макналти всё это осмотрел, во всяком случае, так казалось со стороны.
За это время Бен Керн приготовился выслушать то, что сообщит ему полицейский. Он думал о Деллен в красном, о скользких дорогах, о намерениях жены. Скорее всего, она решила пройтись по берегу, возможно, уединиться в какой-нибудь бухте. Но опасно выезжать в такую погоду, особенно если двигаться не по главной дороге. Да, его жена любит опасность, жаждет опасности, но не такой, которая приводит к автокатастрофе и падению в пропасть.
Вопрос оказался не тем, какого ждал Бен.
— Александр Керн — ваш сын?
— Санто? — уточнил Бен.
Он испытал облегчение: слава богу, это Санто. Скорее всего, забрёл на чужую территорию, и его арестовали. А ведь Бен неоднократно его предупреждал.
— Что он наделал на этот раз? — поинтересовался Бен.
— Произошёл несчастный случай. — Констебль помедлил. — Мне очень жаль, но, судя по всему, мы обнаружили тело вашего сына. Если у вас есть его фотография…
Бен услышал слово «тело», но не вник в его смысл. Он перебил полицейского:
— Он что, в больнице? В какой? Что случилось? Как же отреагирует Деллен? Как лучше преподнести ей эту новость?
— Мне очень жаль, — повторил констебль. — Если у вас есть фотография…
— О чём вы говорите?
У констебля Макналти был взволнованный вид.
— Боюсь, что ваш сын мёртв. Мы обнаружили тело.
— Санто? Мёртв? Но где? Как?
Бен посмотрел на бурное море. В этот момент порыв ветра ударил по окнам, водоотливы загремели.
— Господи, он вышел на волны в такую погоду! Это был сёрфинг?
— Нет, не сёрфинг, — покачал головой Макналти.
— Что же тогда? Прошу вас, не молчите!
— Он упал со скалы. Подвело снаряжение. Это произошло в бухте Полкар.
— Он забрался на скалу? — тупо спросил Бен. — Санто залез на скалу? Кто с ним был? Где?
— Судя по всему, он был один.
— Никого не было? Он поднимался один? В бухте Полкар? В такую погоду?
Всё, на что был способен Бен, — это вторить полицейскому, как запрограммированный автомат. Сделать что-то более осмысленное означало осознать новость, а этого бы Бен не вынес.
— Ответьте мне, — бормотал Бен. — Прошу, ответьте.
— У вас есть снимок Александра?
— Я хочу его видеть. Я должен. Не может быть.
— Сейчас это невозможно. Поэтому мне и нужна фотография. Тело… Оно в госпитале в Труро.
Бен ухватился за последнюю фразу.
— Так значит, он жив.
— Мистер Керн, мои соболезнования. Санто мёртв.
— Вы сказали, он в госпитале.
— В морге, для вскрытия, — пояснил Макналти. — Мне очень жаль.
— О господи!
Внизу открылась входная дверь. Бен подошёл к двери гостиной и крикнул:
— Деллен?
Шаги приблизились. Это оказалась не жена, а Керра. Она сняла шлем, с него закапала дождевая вода.
Керра посмотрела на констебля и обратилась к отцу:
— Что-то случилось?
— Санто, — прохрипел Бен. — Санто погиб.
— Санто? Санто?! — Керра в ужасе оглядела комнату. — Где Алан? Где мама?
Бен отвёл глаза.
— Матери нет дома.
— Что же произошло?
Бен сообщил дочери то немногое, что было ему известно.
— Санто занимался скалолазанием?
По выражению лица дочери Бен понял, что она думает: раз Санто полез на скалу, значит, он сделал это из-за отца.
— Да, — произнёс Бен. — Я знаю. Знаю. Можешь не продолжать.
— Что знаете, сэр? — вмешался констебль.
До Бена дошло, что такие моменты для полиции очень важны, ведь полиция пока не выяснила, с чем имеет дело. Они обнаружили тело и решили, что произошёл несчастный случай. Но вдруг всё не так? Тогда они должны насторожиться и задать соответствующие вопросы. Но где же Деллен?
Бен потёр лоб. Он думал, что всё дело в море. Всё из-за того, что он перебрался к морю. Ему был необходим шум волн, ему хотелось быть рядом с огромной вздымающейся массой воды, хотелось слушать её плеск, и вдруг такое! Тут Бен явственно осознал, что Санто мёртв. «Никакого сёрфинга, — наставлял он сына. — Не желаю, чтобы ты им занимался. Столько людей гибнет в море! Это сумасшествие. Безумное занятие».
— …действовать как посредник, — говорил констебль Макналти.
— Что? — спросил Бен. — Какой посредник?
Керра смотрела на отца, её голубые глаза сузились. Она как будто изучала его, и Бену очень не понравился этот её взгляд.
— Констебль сказал, — начала Керра, — что они в качестве посредника пришлют своего офицера. Только им нужен снимок Санто. — Керра обернулась к Макналти. — Зачем вам понадобилась фотография?
— При нём не было документов.
— Тогда как вы поняли, что это мой брат?
— Рядом с лесом Стоу мы нашли автомобиль. В бардачке лежали права, а ключи в рюкзаке подошли к замку машины.
— Значит, фото — простая формальность, — заключила Керра.
— Думаю, что да. Однако формальность необходимая.
— Сейчас я принесу снимок.
Керра вышла.
Бен удивлялся поведению дочери. Керра никогда не теряла головы. Деловитость служила ей бронёй. Сейчас эта черта характера больно ранила его.
— Когда я смогу увидеть сына? — уточнил Бен.
— Боюсь, что только после вскрытия.
— Почему?
— Таковы правила, мистер Керн. Не положено, чтобы кто-то был рядом… рядом с ним. Только потом. Криминалисты, сами понимаете.
— Он же не какой-нибудь кусок мяса.
— Конечно нет. Мне очень жаль, мистер Керн.
— В самом деле? У вас есть дети?
— Да, мальчик. У меня есть сын, сэр. Ваша потеря — это самое страшное, что может случиться. Я всё понимаю, мистер Керн.
Бен смотрел на полицейского воспалёнными глазами. Констебль был молод, возможно, и двадцати пяти не исполнилось. Он думал, что знает, как устроен мир, а на самом деле ни черта не смыслит. Не представляет, что может произойти. Ему невдомёк, что нет способа ко всему приготовиться и всё просчитать. Человек галопом несётся по жизни, и у него только две возможности — взбираться наверх или катиться вниз. Если захочешь найти середину — пропадёшь.
