— Вот как?
— Кто там у тебя?
— Знакомый. Фрэнк. Ты его не знаешь.
— И что он у тебя делает?
— В каком смысле?
— Ну…
— Постой, сейчас спрошу. Фрэнк, что ты делаешь?
— Что он говорит?
— Говорит, что заваривает чай.
— Я тоже пью чай. В кафе «Флорис». Жаль, что тебя здесь нет.
— До свидания, Майк.
— Подожди, Люси…
— До свидания, Майк.
— До свидания, Люси.
Вернувшись, я обнаружил, что все трое покатываются со смеху. Рассмешил всех Сван, он сказал, что мы опьянели от торта, который только что съели.
— Нет, вы его понюхайте, — твердил он.
Торт пахнул ромом. Я тоже откусил кусочек.
Действительно, ром. Мы стали поедать торт огромными кусками, смеясь от мысли, что от него пьянеем. Потом заказали еще одну порцию и сказали официантке, что торт — объеденье. Когда энтузиазм несколько спал, Сван обратился ко мне:
— Майк, нам нужен твой совет, как быть с мужем Марго.
— Я уже говорил Марго…
— Нет, Майк, серьезно. Ты ведь в этих вещах разбираешься.
— С чего ты взял, что я в этих вещах разбираюсь? Ничего я в них не смыслю. Ровным счетом.
— Хорошо, Майк. Послушай, как обстоит дело. Муж Марго Найджел постоянно приводит домой целый выводок пожилых дам. Вот Марго и беспокоится — как бы вместо старух он не начал тащить в дом бродяг, уличных торговцев, одноногих солдат — сам знаешь, всякое бывает. Как, по-твоему, ей быть?
— Не знаю я, как ей быть. Марго, я не знаю, как тебе быть. Спроси у Найджела, что у него на уме. А пока съешь еще кусочек торта.
— А что, это идея! — закричал Сван. — Марго, дорогая, почему бы тебе и в самом деле не спросить старину Найджела, что у него на уме.
Джо любовно впилась мне в лицо своими острыми ноготками. При этом она широко улыбалась, демонстрируя тем самым искреннее восхищение моей особой.
— Но Найджел твердит одно и то же: «У нас еще не закончилось совещание», — сказала Марго.
— Верно, — сказал Сван, — но ты ведь не допытываешься: «Какое совещание?» Не даешь ему понять, что тебе совершенно неясны их цели и задачи. Найджел может решить, что тебя все вполне устраивает и ничего другого ты от замужней жизни не ждешь. Когда ты был в уборной, — добавил Сван, обращаясь ко мне, — Марго призналась, что очень беспокоится.
— В этом она пять минут назад призналась и мне. И в уборной я не был — я ходил звонить.
— Может, и мне пойти позвонить Найджелу и попросить его все объяснить? — сказала Марго.
Мы все одобрительно закивали. Марго встала, постояла — и села снова. Сказала, что не может себя заставить. Объяснила, что стесняется звонить мужу с таким вопросом, а затем повернулась ко мне:
— Майк, может, это сделаешь ты?
— Я?!
— Может, ты ему позвонишь?
— Ты что же, предлагаешь мне позвонить твоему мужу и поинтересоваться, каковы его отношения с какими-то совершенно неизвестными мне пожилыми дамами?
— Ну, пожалуйста, Майк, ради меня.
— Представь, сколько всего мне придется ему объяснять, какие это вызовет кривотолки. Найджел решит, что я — муж одной из этих женщин. Или что я из полиции. Начнет задавать мне вопросы. Неужели ты всерьез считаешь, что мне удастся что-то у него выспросить?
— Брось ты, — сказал Сван. — Ты просто должен сказать ему: «Это Найджел? Послушай, Найджел, я слышал о каких-то старухах, которые приходят к тебе домой в любое время дня и ночи. Что все это значит?» Скажешь, что ты из Министерства пенсионных дел.
— Не могу же я называть его по имени, а потом говорить, что я из Министерства пенсионных дел.
— Майк, мужа Марго зовут Найджел. Как же тебе еще его называть? Если ты назовешь его как-нибудь иначе, он просто пошлет тебя к чертовой бабушке. Скажет, что ты ошибся номером.
— А по-твоему, я должен сказать: «Алло, Найджел? Говорят из Министерства пенсионных дел». Он решит, что я сошел с ума.
— Майк, делай, как считаешь нужным, — сказала Марго. — Не слушай Свана. Сван съел слишком много торта. Иди, ты же знаешь, где здесь телефон. — И она написала мне на бумажке номер Найджела.
— О Боже! — Спорить дальше у меня не было сил, я одолжил четырехпенсовик и отправился к телефону-автомату.
— Алло, — раздался голос в трубке.
— Алло. Будьте любезны Люси.
— Алло, — сказала Люси.
— Привет, Люси.
— Да, — сказала Люси.
— Это Майк.
— Я догадалась.
— Они хотят, чтобы я позвонил тому человеку, о котором я тебе говорил, но не могу же я звонить людям по такому поводу…
— Может, тебе самое время пойти домой и лечь спать?
— Я все равно не засну. Помнишь человека с пожилыми женщинами? Так вот, они хотят, чтобы я позвонил ему и спросил, что у него на уме. Как ты считаешь, Люси, мне позвонить или не надо?
— Если честно, то, по-моему, лучше не надо.
— Они говорят, чтобы я представился чиновником Министерства пенсионных дел.
— До свидания, Майк.
— Э… Люси?
— Да?
— Этот человек еще у тебя?
— О ком ты?
— О твоем госте.
— А, ты о Фрэнке. Да, он еще здесь.
— Кто он, Люси?
— Его зовут Фрэнк.
— Чем он занимается?
— Я не знаю, чем он занимается. Фрэнк, чем ты занимаешься? Кем работаешь? Говорит, что он… Кто, Фрэнк? Фрахтовый агент, Майк.
— Фрахтовый агент…
— До свидания.
— До свидания, Люси.
Когда я вернулся к столу, все были чрезвычайно веселы. Никто даже не поинтересовался, что ответил мне Найджел. Сван расплатился и сказал, что поведет нас на выставку восточных ужасов, которая недавно открылась где-то в Юстоне, а оттуда мы отправимся в гости. В такси Марго спросила:
— Что сказал Найджел?
— Его не было дома.
— Никто не подошел к телефону?
— Трубку взяла какая-то женщина. Она сказала, что я позвонил не вовремя и у них совещание. Я спросил: «Какое совещание?», но женщина поинтересовалась, с кем она говорит. Я сказал, что звонят из Министерства пенсионных дел, тогда она воскликнула: «О Господи!» и бросила трубку.
На вечеринку мы пришли на несколько часов раньше времени, однако хозяин дома отнесся к этому на удивление спокойно. Какой-то женщине в брюках клеш я помог перелить вино из бутылок в кувшин. Сван, Марго и Джо возились с магнитофоном, а спустя некоторое время приехал муж женщины в брюках клеш, и мы все вместе пошли перекусить.
К восьми начали съезжаться гости. Квартира наполнилась дымом, музыкой и винными парами — вечеринка начала набирать обороты. Какая-то девица с кудряшками заговорила со мной, да еще на полном серьезе, о любви. Вероятно, в последнее время она испытывала те же чувства, что и я, однако говорить с ней по душам не хотелось.
— Мне кажется, — сказала она, — что, если человек влюбляется, он во всех отношениях становится сильнее. Гордый становится более гордым, честный — более честным. Даже наша мораль, наша цельность, интеллектуальная и эмоциональная, и те делаются прочнее. Возьмем двух влюбленных. Разрушить их отношения способны лишь личные качества каждого в отдельности. Другие в их отношения не вмешиваются. Разве что опосредованно — ревнуя, к примеру. Вы не согласны?
Я не был уверен в ее правоте, но сказал «да».
— Любви свойственна также исключительная заразительность, — продолжала «кудряшка». — Вам когда-нибудь приходило в голову, что, если вы в кого-то влюблены, вам хочется, чтобы любили и вас? Ведь это закон природы. Сами посудите, было бы странно, если бы один человек любил другого, а другой не отвечал ему взаимностью. Таких случаев наперечет.
Услышав ее слова, молодой человек агрессивного вида захохотал. Смеялся он долго, переводя взгляд с «кудряшки» на меня и обратно.
Я вышел из комнаты, налил себе вина из кувшина и спросил хорошенькую женщину средних лет, чем она занимается. Она ответила что-то невразумительное; я улыбнулся и прошел мимо. Марго схватила меня за руку и затащила в угол.
— Майк, ты позвонишь Найджелу еще раз?
— Знаешь, я долго об этом думал, и по-моему, лучше мне не вмешиваться.
— Но ты ведь обещал.
— Я? Обещал? Ничего я не обещал.
— Ну, пожалуйста, Майк.
— Послушай, вся эта история… Ну ладно.
— Значит, позвонишь? Прямо сейчас?
— Хорошо, сейчас.
— Люси?
— Это Майк?
— Кто ж еще?
— В самом деле. Где ты?
— На вечеринке.
— Хорошо проводишь время?
— Неплохо. Может, приедешь?
— Не могу, Майк. Занята.
— С этим чертовым агентом, да?
— Каким еще агентом?
— Фрахтовым, каким же еще. С твоим другом, Фрэнком.
— Никакой он не фрахтовый агент. Он издатель.
— Почему же он сказал, что работает фрахтовым агентом?
Последовало обстоятельное объяснение. Выяснилось, что, назвав себя фрахтовым агентом, Фрэнк пошутил. Он вообще так шутит. Вот какие бывают шутки, думал я, возвращаясь к Марго.
