— Упа-а-ал… — задумчиво протянула она, сканируя меня своими темными глазами. И тут же сунулась в соседнюю комнату, где сидела большая часть ее коллег-рекламщиц. — Девочки! Вы видели, что с Сашей случилось! — там за стенкой что-то оживленно промяукали. — Да вообще ужас! У него вся рука перемотана! Он упал!
Мля…
Мне захотелось спрятаться. Или выставить Сабину к ее подружкам. В конце концов, чего она приперлась в наш кабинет! Я делил его с двумя уже немолодыми женщинами-верстальщицами и еще одним совсем взрослым парнем, который меня в свое время здорово натаскал по этой работе. И был совершенно счастлив, что избавился от дамско-рекламного коллектива под боком.
К слову, вышло это случайно…Просто старый дизайнер уволился, а я оказался под рукой… Так вот и выпала мне моя удача.
Но выставить Сабину было делом непростым. Она очень любила заявиться в нашу комнату и начать строить глазки. Или просто трепаться со мной и Мишей, пока нет взрослых теток.
К тому же на Сабинин возглас не замедлило явиться пополнение — в кабинете моментально собрались все представительницы ядовитого сословия. Они оживленно принялись обсуждать мою живописную повязку и свисающую из нее конечность, которая уже второй день не подавала признаков жизни. Если бы эту руку вместе с шарфом можно было оставить и выйти покурить, думаю, девушки даже не заметили бы моего исчезновения. Они совершенно беспардонно обсуждали прямо при мне всевозможные версии, как я мог упасть.
— Сань… — спросила вдруг одна из них, самая на мой взгляд нормальная девчонка. — А ты работать-то сможешь.
Я кивнул. Рука болела, и двигать ею было трудно, но я — правша. Так что от дел увильнуть не сумел бы при всем желании.
— Надо мазь купить специальную, — решила блеснуть эрудицией еще одна красотка, Ира. — У меня брат такой лечился…
— Нет, лучше на физио походить, — тут же заспорила с ней высокая тощая Лиля.
— А вот я слышала…
Но разобраться, чем лучше меня лечить, девочки не успели — в кабинет вошла верстальщица Ольга, суровая умная тетка, и молодняк тут же как ветром сдуло.
Я вздохнул с облегчением. Они забавные, эти кокетливые дурочки, но все-таки женский коллектив — то еще удовольствие!..
Ольга устало поставила свою большую коричневую сумку на стол и поглядела на меня с участием.
— Не повезло, Саш? — она спросила будто совсем между прочим. Так обычно узнавают, сколько заявок пришло на сегодня или где лежит новая пачка бумаги.
— Ну да… — я не стал отнекиваться. — Не повезло. Выходные удались, блин.
Она кивнула с пониманием и запустила свой компьютер. У нее он мощный, как зверь. Не работа, а полет… Мой гораздо проще. Самый простой из всех четырех.
Но я и такому счастлив.
— У меня тоже удались, — Ольга достала сигареты и закурила. Вообще-то шеф не позволял, но я бы посмотрел на того, кто захочет спорить с Ольгой. — Открой окно, Санек, — сама она аккуратно прикрыла дверь, соединяющую наш кабинет с девчоночьим. — Сначала мелкого собака укусила во дворе, пришлось везти на прививку. Потом свекровь приехала в гости с ночевкой… Ну ты понимаешь. Она, конечно, женщина неплохая, но, боже ты мой, как я от нее устаю. Трындит без конца. И все про своих соседей, какие они придурки. Можно подумать, у нас лучше.
Я не удержался и хихикнул. Ольга тоже порой рассказывала про людей, которые живут с ней на одной лестничной площадке. Послушать эти коры собиралась половина офиса.
Когда я только появился в издательстве, мы как-то сразу подружились. Мне понравилось ее усталое круглое лицо в обрамлении коротких темно-русых локонов и всегда немного грустные карие глаза. Она любила джинсы и свитера, была порой излишне прямолинейна и пила крепкий кофе без сахара. Но в отличие от меня всегда оставалась настоящей женщиной. Обожала цветы, кошек и детей. И я знал совершенно точно, что вся ее грубоватость — просто особенность характера.
Через несколько минут подтянулись и двое других обитателей нашего кабинета — дизайнер Миша и верстальщица Алла. С Аллой мы общались только по работе, слишком мало было точек соприкосновения. Мать-одиночка с больным ребенком, сильная и смелая женщина, которой приходилось грести обеими руками, чтобы удержаться на плаву… она мало говорила и всегда старалась не задерживаться на работе.
Миша, наоборот, был болтун и любимчик всех девушек нашего большого коллектива. Но у него имелся один очень существенный недостаток — золотое кольцо на безымянном пальце. А в объемной спортивной сумке нашего главного дизайнера частенько оказывались пачки с подгузниками и детское пюре. Все это крайне огорчало обитательниц серпентария. Полагаю, они заочно ненавидели Мишину жену. Потому что в, отличие от 'милого Сашечки', Миша был высок, широкоплеч и говорил таким невероятным баритоном…
— О! — весело отреагировал он на мою апельсиновую повязку. — Сашка получил боевое ранение! С кем дрался, дружище? Колись!
— С качелей, — ухмыльнулся я. И мы хором рассмеялись. Все, кроме Аллы, которая как раз вошла и нахмурилась, с порога учуяв запах курева. Она и сама была та еще табакерка, но всегда ходила дымить только на заднюю лестницу, где это было разрешено.
— Оля, опять ты… — упрекнула она и, ничего больше не добавив, села за свою машину. Мое 'ранение' было оставлено без внимания.
— Похоже, кто-то не в духе, — попытался пошутить Миша, но Алла уже с головой ушла в свои дела. Мы с ним переглянулись и пожали плечами. Бывает. Видать, тоже выходные не задались.
Самому мне, напротив, совсем не хотелось работать. Ныла рука, хотя я заправился с утра анальгином. И тучи, опять затянувшие небо, не способствовали нужному настроению. Не спасала даже веселая повязка.
— Айда курить, — сказал я Мишке и он охотно кивнул.
Тогда, год назад я ужасно боялся их — и Мишку, и девчонок, и шефа… Но Мишку — особенно.
Глупо, да.
Но я тогда боялся всех, кто мог бы случайно вдруг распознать во мне Свету. Я только купил свою майку и только начал по-настоящему жить в образе парня.
В своем настоящем образе.
Все, что было до этого — осталось в прошлом. Я и работу в маке по большому счету бросил именно из-за того, что там меня знали как Свету, которая еще не имела возможности закамуфлировать свои сиськи.
Майка стала для меня не просто моральной броней, но и пропуском в настоящую жизнь, о которой я мечтал с детства.
У меня даже дух захватывало, когда я впервые пришел в издательство, представившись Сашей. И когда понял, что никто не спешит доказать обратное.
Черт побери, я в самом деле впервые в жизни был собой!
Хотя еще и очень далеко от того идеала, к которому стремился.
Каждое утро я подолгу стоял перед зеркалом в коридоре нашей квартиры и всматривался в свой облик, ища заметные недостатки. Я пытался сделать взгляд суровей, а скулы тверже. Поливался ядреным мужским одеколоном и по нескольку раз перекладывал обманку в штанах, сомневаясь, правильно ли она лежит. Алекс, глядя на такие метания, иногда ржал, а чаще закатывал глаза.
— Сашка… мля! Ну ты достал уже, честное слово! Ни один реальный пацан не тратит столько времени на свою внешность! У тебя же бзик, чудило.
Я не спорил. Но поделать с собой ничего не мог.
— Алекс… ну скажи мне, как ты его кладешь, а? Вниз или вверх?
Мой друг на миг застыл.
— А хрен его знает! — весело сказал он. Полагаешь, я хоть раз об этом задумывался? — и он беспардонно заглянул себе в штаны. — Вниз. Ага. Ну теперь буду как тот бородатый профессор из анекдота — всю ночь не усну, думая, как оно должно быть, под или над! — и рассмеялся.
— Спасибо… — пробормотал я. — Ну, значит у меня все правильно.
— Да конечно правильно, дурик! — Алекс хлопнул меня по плечу и сгреб в охапку. — И так правильно, и этак. Люди все разные. И хозяйство свое носит каждый, как хочет.
Я вздохнул. Как мужчине мне предстояло учиться очень многому. Учиться совсем иначе делать привычные с детства обыденные вещи… двигаться, разговаривать и улыбаться. Потому что Света была, к примеру, излишне эмоциональна. Нормальному парню это не к лицу… Нет, я понимал, конечно, что парни бывают разные не только в отношении того, как уложить в трусы свой хвост. Есть такие истеричные био-самцы, что диву даешься… Но мне-то хотелось быть 'правильным'. Не как те придурки, которые бабке в автобусе места не уступят. И не хлюпиком вроде нашего штатного фотографа.
Блин! Ну вот сложилось так, что я с детства рос в среде нормальных мужчин! Отец, дед, оба дядьки — все они относились к числу вымирающей породы, потому что умели не только обеспечить семью, но и подарить жене цветы, помочь чужой женщине затащить коляску в трамвай или просто выручить кого-нибудь в трудную минуту!
И я хотел быть таким же. Спокойным, уверенным в себе… Мужественным.
