— Кто?
— Свои… — печально отозвалась бабушка Лиза.
Грустная бабушка поставила пустое ведро в угол, под вешалку. Села напротив Веки и пригорюнилась.
— Засов закрыла? — встрепенулась Века.
— Засов! — эхом отозвался Валерик из-за сундука.
— Чего это днем на засов закрываться? — не поняла Нина. — И крючка хватит.
Но все же побежала, задвинула тяжелую металлическую пластину. Ничего не понятно. Все какие-то странные. И ягоды никакой нет. Интересно, что с бабушкой Лизой случилось?
А с бабушкой Лизой случилось вот что. Она медленно, делая частые остановки, дошла до рынка и только начала присматриваться к ягоде, как услышала знакомый голос:
— Шо вы мне суете? Я вам русским языком говору, шо это не семеренки, а сморчки! На шо вы мне их суете? Суньте их своему дедушке!
— Бусечка! Бусечка, как я рада! — признала бабушка Лиза бывшую сотрудницу.
Они вместе работали в детской поликлинике. Но бабушка Лиза ушла на пенсию двенадцать лет назад. Как раз когда родилась Нина. За эти годы они изредка встречались. В основном по неприятному поводу: Буся делала уколы, когда дети болели. Сама бабушка Лиза не отваживалась. Не нарушала золотое правило: своих Не лечить. Даже выдающиеся хирурги родственников не оперируют.
Буся тоже обрадовалась неожиданной встрече, и потекла беседа. Бабушка Лиза кивала, а Буся рассказывала. Про доктора Гутман — исключительно порядочную женщину. У нее таки диагностика. И про доктора Самойленко — исключительно порядочного человека. И у него таки тоже диагностика. И про фельдшера Бойко — тоже исключительно порядочную женщину. Но про успехи в диагностике фельдшера Бойко узнать не удалось, потому что Буся вскричала:
— Украли! Вейзмир! Украли!
— Кошелек? — Бабушка Лиза покрепче прижала свою потертую клеенчатую сумочку.
— Анализы украли! — в отчаянии призналась Буся. — Я ж только на минуточку — яблок купить. А то ж вы понимаете, потом возвращаться. Так никаких ног не хватит. И шо я теперь должна делать?
Постепенно картина прояснилась. В одном детском саду никак не удавалось собрать анализы: лаборатория кусками не принимает. Ей подавай детский сад целиком. Медсестра — исключительно порядочная девушка, но она молодая. Ей не хватало опыта. А также твердости характера. И что ей там приносили? Это же слезы, а не анализы! Тогда на укрепление бросили Бусю. У нее опыт. И она таки организовала. Расклеила приказ во всех группах: без спичечных коробков со всем что полагается детей в сад не принимать! И принесли. Как миленькие. Буся прибежала, скоренько все завернула в газеты и сунула сверток в сетку. Новую, шелковую. По дороге сделала небольшой крюк. На рынок. И вот результат: украли! Вместе с новой сеткой!
— Шоб он теми анализами подавился! — пожелала Буся.
У бабушки Лизы окончательно испортилось настроение. Если бы они не встретились после долгой разлуки да не увлеклись интереснейшей беседой про достижения советской медицины, может, все обошлось бы. Из-за этой неприятности забыла, зачем отправилась в дальний поход. Вспомнила на полпути, что смородину так и не купила.
— Ой, не могу! — залилась смехом Нина. — Представляю физиономию вора, когда он пакет развернул!
Но веселиться никто не стал. Бабушка Лиза прилегла на тахту. Устала от ходьбы и переживаний. А бабушка Века вообще в кухню ушла. Пришивать латку к пододеяльнику. В комнате нельзя — с горки через открытое окно могут увидеть. Хотела побыстрее замести следы преступления.
Наступило священное время обеда, но никто не гнал мыть руки. Века чем-то гремела, а посмотреть не пускала. Стирала залатанный пододеяльник. Усердно шоркала по стиральной доске, била скалкой и кипятила. Чтобы не был похож на новый. А стал похож на старый. Наконец отжала в последний раз и, крадучись, пошла на черный двор. Вешать на Голдину веревку. Латкой вниз.
— Засов! — пискнул ей вслед Валерик.
Что случилось с Валериком? Завеса тайны приоткрылась лишь на следующее утро. Пока же он молчал и озирался. И к столу, когда наконец прибыл запоздалый обед, полз по-пластунски. С горки-то комната как на ладони.
Суп ели в полной тишине. Когда Века принесла чугунок с жарким, в дверь постучали.
— Я открою, — вскочила Нина.
— Спроси: кто? — хором напомнили бабушки.
Пришла тетя Голда и удивилась:
— Шо такое? Вы так поздно кушаете? А шо случилось?
— Так… — ответила бабушка Века. — Будете обедать?
— Кушайте-кушайте, не переживайте. Я посижу. А вам это не влияет? Шо я тут сижу.
— О чем вы говорите, Голда? Сидите себе спокойно.
— «Спокойно…» — многозначительно протянула Голда. — Какое там «спокойно», когда у нас кто-то завелся!
— Что вы говорите? — поддержала беседу бабушка Лиза. — С чего вы взяли?
Голда, понизив голос, что не помешало ей добавить элемент драматизма, поведала:
— На моей веревке кто-то повесил. Бася стирала вчера, так она не могла. Фира будет стирать в среду, так она тоже не могла. Мира имеет свою веревку. Я уже молчу за остальных.
— Может, из девятого номера пришли? — влезла Нина. Она-то сразу обо всем догадалась, но, если бабушка не признается, значит, надо ей помогать.
— А я так думаю, — таинственно округлила глаза Голда, — это бандиты с горки. Украли, постирали и повесили.
И с торжеством посмотрела на присутствующих, довольная своей проницательностью. Никто не знает, а она знает!
Бац! Валеркина чашка разлетелась вдребезги. Все вздрогнули и не успели восхититься необыкновенной чистоплотностью бандитов.
— Сейчас приду. Мусор надо выкинуть. — Века побежала на черный двор, пока Голда занята беседой.
Пододеяльник почти высох на ветру. Чуть влажноватый — в самый раз под утюг. Кажется, обошлось.
Утром пропал тесак. Может быть, он пропал раньше, но обнаружилось это утром. Века встала рано. Хотела порубить мясо на котлетки, а нечем. Придется крутить на мясорубке, но это уже не то. Все углы обшарила. Хотя чего их обшаривать? Место тесаку в кухонном столе, справа внизу. Возле мисок.
— Лена! — покричала бабушка в фонарь. — Ты тесак не брала?
— Зачем мне твой тесак? Мне Алик поточил.
— Лиза! Ты тесак не видела? — продолжила поиски Века.
— Отстань со своим тесаком, — проворчала бабушка Лиза, разобиженная за вчерашнюю смородину. — Кому он нужен?
Интересное дело: кому он нужен! Без него ничего не получится. Им рубят сырое мясо на котлеты, вареное — на начинку для блинчиков, рыбу — на фиш, селедку — на форшмак. И другой не купить. Сейчас таких уже не делают: тяжелых, с надежной ручкой. Он так давно в доме, что постепенно проделал в гигантской деревянной доске впадину…
Тесак нашелся под подушкой. У Валерки. Когда Века наконец его добудилась и погнала в кухню умываться. Валерка, похныкивая, поплелся. Он этого не любил — вставать и умываться.
— Это что такое? — изумилась Века, обнаружив пропажу. — Ты зачем его взял?
Валерик, припертый к стенке и не вполне проснувшийся, раскололся. Вчера, когда все бабушки поуходили, а Нинка зачиталась своими дурацкими глупостями, ему стало одиноко. И он спокойно походил по горке. Не бегал и никуда не лез. Но в заборе нашлась дыра. И он нечаянно заглянул. А там оказались бандиты. Они раскопали землю большими лопатами и засунули туда здоровенный сундук. Валерик сразу понял, что это клад, и стал уходить. Потихоньку, на цыпочках. Вдруг ветка как хрустнет! Бандиты посмотрели — а там мальчик. Они сказали: надо этого мальчика поймать. Тогда он как побежал! И спрятался. Но бандиты не дураки. Они его наверняка выследили.
— А как они выглядели? — поинтересовалась Нина.
— Один — низенький жирдяй. Шея — во! А другой — дылда длинная. С усами, — добавил он реалистических подробностей.
— Штепсель и Тарапунька, — кивнула Нина.
— Сама ты Тарапунька! — обиделся брат. — Можешь посмотреть. Там возле дырки земля покопанная. Иди-иди. Если ты такая геройка.
— И пойду! Пусть все знают, какой ты врун несчастный!
— Ябеда!
— Сам ябеда!
— Дура!
— Дети, не ссорьтесь. — Бабушка Лиза не любила состояние перманентной войны между внуками и работала буфером.
Ясно, что ребенок заврался. Но если в его фантазиях есть хоть капля правды, тогда караул. Надо немедленно что-то делать. Всем известно, что в лесу на горке лучше не гулять. Иногда оттуда появляются темные личности. Вероятно, их приводит за забор не страсть к закапыванию кладов, а более прозаические дела, типа выпить-закусить. Об иных занятиях бабушка Лиза почему-то не думала, хотя из-за забора выбредали лица обоего пола.
Валерик был посажен на стул и допрошен.
— Умоляю: скажи правду, — ласково уговаривала бабушка Лиза.
Врать под ее добрым взглядом было невозможно. Но Валерик не врал. Он верил и стоял на своем. Чем больше стоял, тем ярче проявлялись детали.
