— Ты сказки любишь?
— Сказки? — Я задумался. — Пожалуй, я вообще литературу очень люблю.
— А ты где учишься?
— На журфаке МГУ, — гордо ответил я и, подключая клавиатуру, скосил глаза на Сашу, гадая, какой будет реакция.
Однако Саша сделала вид, что не очень удивлена. Затем, пока я заканчивал пуско-наладочные работы, в нашем общении возникла некоторая пауза. Саша подошла ко мне сзади и положила руку на плечо.
— Ты не сердись, — сказала она. — А насчет всех этих психологических служб, то так и будет, поверь мне. Сейчас это только начинается, но в году эдак 2003–2004 это будет само собой разумеющимся.
— Все равно не правильно это как-то, — проворчал я, усаживаясь перед монитором, — Человек к тебе душу излить пришел, а ты его сдаешь.
— Он сам должен отдавать отчет своим поступкам. Хочешь излить душу — иди к психологу анонимно. А если пришел по месту работы или учебы, будь готов.
— Только вы об этом человека не предупреждаете.
— Ну да, — пожала своими пухленькими плечами Саша.
— Филиал королевства лжи, — усмехнулся я.
— Что? — переспросила Саша.
— Да так, — я усмехнулся. — Это моя теория, что весь наш мир построен на лжи.
— Так и есть, — тут же согласилась со мной Саша.
— Мда… — проворчал я, глядя в монитор. — Что ж, этого и следовало ожидать, они даже жесткий диск не отформатировали тебе.
— И что теперь делать? — испуганно спросила Саша.
— У меня все с собой, — гордо сказал я, доставая из рюкзака диски и дискеты. — Однако это займет некоторое время, возможно почти весь твой рабочий день.
— Ты забавный, — вдруг сказала она и очень близко наклонилась ко мне, так, что в разрезе блузки я увидел ее грудь, форма и размер которой превзошли даже самые смелые мои ожидания. — Мне будет интересно с тобой пообщаться.
— Слушай, а где у вас покурить можно? — спросил я.
— Да в туалете. Пойдем, я тоже курю.
— Сейчас, поставлю диск форматироваться.
После перекура Саша поила меня чаем с конфетами, а я ставил на компьютер операционную систему и другие полезные программы. Параллельно мы болтали о всякой ерунде. Саша жаловалась, что за год работы в школе превратилась из психолога в носовой платок, которым утирает слезы буквально всем, от первоклассника, которому дали в глаз и тем самым нанесли тяжелую психологическую травму, до учительницы, у которой опять ушел в запой муж.
— Да, работка у тебя еще та, — сочувствующе сказал я. — Почти как у батюшки, только грехи не отпускаешь.
— Знаешь, а по сути это то же самое, раньше жрец, а потом священник заменяли современного психолога.
— Ну да, — пожал плечами я. — Скажет, что грехи твои прощены, человеку и легче. Только мне всегда было интересно, правда ли они так вот легко прощаются. Мне кажется, их надо искупать хорошими делами, а покаяться в них — это всего лишь первый шаг. Я спрашивал у одного священника. Вот я курю, по православным канонам — это грех, но ведь даже если я покаюсь, я выйду из церкви и тут же закурю опять. Какой вообще тогда в этом смысл? Каждый раз приходить и каяться в одних и тех же грехах, а потом опять их совершать. Он мне долго говорил о грешной природе человека, о жизненном пути. В общем, все правильно говорил. Только в Библии нет ни строчки про табак. Прелюбодеянием называется измена своему супругу или супруге, а мне священник говорил, что жить с женщиной без брака в грехе нельзя.
— Давно тебя стали волновать религиозные догмы? — спросила Саша, и я прочитал в ее глазах искренний интерес.
— Знаешь… — Я вздохнул и задумался. — Вообще-то достаточно давно. Наверное, когда я впервые понял, что смертен, что рано или поздно умру.
— А когда это произошло, ты помнишь?
— Да, отчетливо помню. Я тогда был у родственников в Донецке. Сидел на улице, другие дети уже разошлись. А я сидел на улице, смотрел в начинающее темнеть небо и понял вдруг, что умру, меня не станет. И что там? Пустота? Полнейшая пустота, забвение, ничто? Нет, я тут же подумал, так не бывает, все куда-нибудь девается, ничего не пропадает без следа.
— Сколько тебе лет было тогда?
— Семь.
— Интересные мысли для семилетнего мальчика. Не хочешь пару тестов пройти? Так, ради интереса.
— Нет, — сказал я.
Скажу честно, меня стало немного раздражать, что наша, казалось бы, задушевная беседа медленно, но верно превращается в копание в моей голове. Что поделаешь, специфика работы. Я на нее не сердился. Может быть, я тоже года через три любую беседу буду превращать в интервью. Кто знает?
— Ты обиделся? — сказал она, подойдя ко мне сзади и положив свои чуть полноватые руки мне на плечи.
Я тогда подумал о том, что она все поняла, как бы прочла мои мысли о том, что профессия откладывает неизгладимые отпечаток на личность каждого человека.
— Я все настроил. Можешь вставлять свои диски с тестами и работать. Принтер сюда будешь какой-нибудь подключать?
— Хотелось бы, — вздохнула она. — Может, у директрисы выпрошу потом, пока и так еле развела на хороший компьютер. Разреши!
Она наклонилась и, бережно убрав мою ладонь с мышки, положила на нее свою и, изобразив сосредоточенный вид, начала изучать содержимое экрана. При этом ее большая грудь находилась в каких-нибудь трех сантиметрах от моего носа, и я не нашел ничего лучшего, как дотронуться до нее правой рукой.
Признаюсь честно, пощечины и гневного возгласа я не ожидал. Не те нынче времена, тем более еще в самом начале Саша дала мне понять, что я ей в общем и целом симпатичен. Но руку убрать она запросто могла попросить. Однако и этого не произошло. И я, вконец осмелев, начал робко и неумело ласкать ее груди и почувствовал, как они напряглись. И тут же по всему моему телу начала пробегать приятная дрожь.
Я понял, что хочу ее, причем хочу ее прямо здесь и сейчас, и мне глубоко наплевать, что это как-никак храм науки и, кстати сказать, обитель зла. И судя по дальнейшим событиям, Саша была такого же мнения: если у двух молодых людей возникло вдруг обоюдное желание заняться сексом, то любое место может вполне легко стать подходящим. Главное, было бы желание.
Дальнейшие события развивались следующим образом. Саша присела ко мне на коленки, что, надо сказать, оказалось нелегко вытерпеть, потому как было в ней добрых восемьдесят килограммов, а может быть, даже и больше, обвила своей пухленькой ручкой мою шею и кончиком языка дотронулась до мочки моего уха. При этом я почувствовал, как мое сердце стало гнать по жилам кровь раза в два или три быстрее. Затем, видимо поняв, что ощущать ее вес мне довольно-таки тяжело, хоть и приятно, она чуть привстала и опустилась вниз, под стол.
При мысли о том, что она будет сейчас там делать, сердце мое забилось так сильно, что я едва не издал восторженный вопль. Затем она расстегнула мне ширинку, я почувствовал на своем члене сначала ее руки, а затем и губы. Кажется, я при этом издавал какие-то звуки, но сейчас мне очень трудно вспомнить, какие, потому что моя душа была на седьмом небе от блаженства. Шутка сказать, девушка впервые делала со мной это. И в тот момент, когда мое блаженство почти достигло апогея, она вдруг чуть отстранилась и на мой протестующий взгляд лишь виновато пожала плечами и сказала: «Я дверь закрою на ключ, а то сам понимаешь».
Когда она шла к двери, виляя своей толстенькой попкой, мне казалось, что еще секунда и я наброшусь на нее. Мыслей о том, что у меня даже нет презерватива, в моей голове почему-то не возникало. А, между прочем, очень зря. Вот так и попадают молодые и глупые подростки, которым в голову ударяют гормоны.
Дальнейшие события напоминали сцену из какой-нибудь дешевой немецкой порнухи в стиле «опытная учительница соблазняет невинного школьника». Хотя, по сути, так оно и было. Потому что у такой девушки я первым мужиком ну никак не мог быть. Сексом мы занимались прямо на столе. Причем, абсолютно не смущаясь того, что на окнах не было штор и при большом желании нас могли рассмотреть из кабинета напротив.
Грудь у Саши действительно оказалась очень большая, и сама она была девушкой достаточно пышной, — это многим мужчинам не нравится, а мне даже очень. Сказать по правде, будь она даже во много раз страшнее, мне было бы все равно.
Похоже, что к боевым действиям в полевых условиях школьный психолог Александра Николаевна была готова всегда. В сумочке у нее нашлись презервативы в количестве трех штук. Хотя мне хватило и одного. Как я уже писал выше, о сексе я имел очень приблизительное представление. Однако Саша, похоже, сразу догадалась, что я не просто неопытный в этом деле, а самый обыкновенный восемнадцатилетний девственник, которых в нашем городе осталось не так уж и мало. И судя по моим размышлениям о смысле жизни и смерти, на девушек я нечасто обращал внимание.
Саша мягко направляла меня, словно кормчий корабль, однако и сама своими ласками доставляла мне такое блаженство, какого я не испытывал, что уж тут греха таить, со своей обожаемой Яной.
