Она не знала, что Виктор, скрывшийся у себя в кабинете, думает о совершенно иных перспективах.
Между людьми существуют связи, недоступные пониманию. Порой нечто таинственное происходит во сне.
Если Дор слышал голоса невидимых просителей, то некоторым из них, мужчинам или женщинам, находившийся в ином измерении отшельник являлся в зыбких сновидениях.
Знаете ли вы, что в семнадцатом веке на одном из портретов Елизаветы были изображены скелет и бородатый старик, выглядывающие из-за фигуры королевы справа и слева? Первый традиционно символизировал смерть, а второй, по заверениям художника, представлял образ времени, приснившийся ему накануне.
На гравюре девятнадцатого столетия можно увидеть еще одного бородатого человека — на сей раз он держит на руках младенца, олицетворяющего новый год. Творческая кухня мастера всегда полна секретов, но в данном случае товарищи по цеху подтвердили, что источником его вдохновения послужило сновидение.
В 1898 году скульптор запечатлел в бронзе мускулистого обнаженного мужчину с бородой, стоящего с косой и песочными часами в руках над огромным циферблатом в ротонде. Кто позировал автору, остается тайной.
Это изваяние называли «Седое Время».
И вот Седое Время в одиночестве сидит в пещере.
Он уткнулся подбородком в ладони.
С этого началась наша история. Давным-давно, на заре человечества, трое детей беззаботно взбегали на холм. Спустя века один из них, обросший бородой до колен, обретается в этом пустынном месте, где нет ничего, кроме озера голосов и сталактита со сталагмитом, которые теперь разделяет всего миллиметр.
Сара — у себя в комнате. Виктор — в своем кабинете.
Это происходит сегодня. Прямо сейчас.
В нашу эпоху на Земле.
В тот момент, когда Дору была дарована свобода.
— Что ты знаешь о времени?
Дор поднял глаза.
Старик вернулся.
По нашему календарю прошло шесть тысяч лет. Дор изумленно раскрыл рот. Когда он попытался заговорить, звука не последовало; его разум забыл путь к его голосу.
Старик тихо расхаживал по пещере, с большим интересом разглядывая стены, испещренные многообразными фигурами и символами. Здесь можно было увидеть круг, квадрат, овал, куб, линии, изображения облака, глаза, губ. Они обозначали каждое мгновение жизни, которое помнил Дор. Это было тогда, когда Алли бросила камень… В другой раз они шли к великой реке… А вот рождение сына…
Последний символ, в нижнем углу, имел форму слезы: он должен был вечно напоминать о том, как Алли умирала, лежа на одеяле.
На этом история Дора заканчивалась.
По крайней мере, для него.
Кудесник наклонился и протянул руку.
Он дотронулся до этой вырезанной в стене слезы, и она превратилась в настоящую каплю воды у него на пальце.
Старик направился к сталактиту и сталагмиту. Сейчас между их верхушками едва ли можно было просунуть лезвие. Он поместил каплю в этот зазор и наблюдал, как она превращается в камень, соединяющий оба нароста. И вот они слились в единый столб.
Небо встретилось с землей — в точности, как он обещал.
В то же мгновение Дор почувствовал, как поднимается с пола, будто сверху его потянули за невидимые нити.
Все вычерченные им символы отделились от стены, взметнулись и полетели, словно стая птиц, а потом сжались до крошечного кольца вокруг узкой горловины, соединившей вместе два нароста.
И тут же поверхности сталактита и сталагмита выкристаллизовались, став гладкими и прозрачными, и образовали верхнюю и нижнюю колбы гигантских песочных часов. Внутри был невиданный песок — белоснежный, невероятно мелкий, почти жидкий. Он просачивался из верхней колбы в нижнюю, но при этом его количество в обоих сосудах оставалось неизменным.
— Здесь находится каждое мгновение во вселенной, — сказал старик. — Ты хотел получить власть над временем. За твое покаяние тебе даровано то, что ты просил.
Он стукнул посохом по часам, и у них с обоих концов появились золотые подставки, соединенные витыми столбцами. Потом часы уменьшились и уместились у Дора на сгибе локтя.
Дор держал время в своих руках.
— Теперь ступай, — произнес кудесник. — Возвращайся в мир. Твое путешествие еще не окончено.
Но глаза Дора ничего не выражали. Плечи его опустились. Если бы он услышал такое предложение в прежние времена, то побежал бы со всех ног. Но теперь в душе его царила пустота. Он больше ничего не хотел. Алли нет и никогда не будет. Ее образ хранила лишь слеза на стене пещеры. Зачем ему теперь жизнь? К чему песочные часы?
Сумев наконец исторгнуть звук из своей груди, Дор слабым шепотом выговорил:
— Слишком поздно.
Старик покачал головой.
— Никогда не бывает слишком поздно или слишком рано. Все происходит тогда, когда должно произойти, — сказал кудесник и улыбнулся. — Существует план, Дор.
Тот удивленно моргнул. Никогда прежде старик не обращался к нему по имени.
— Возвращайся в мир. Стань свидетелем того, как человек считает свои мгновения.
— Зачем?
— Потому что ты это начал. Ты отец земного времени. Но есть еще кое-что, чего ты не понимаешь.
Дор дотронулся до бороды, доходившей до колен. Конечно, он жил на свете дольше всех остальных людей. Почему же его век столь долог?
— Ты научился разделять минуты, — продолжал старик, — но разве мудро их использовал? Отдыхал ли ты? Лелеял мечты? Испытывал благодарность? Вселял в кого-нибудь воодушевление и был кем-то вдохновлен?
Дор опустил глаза. На все вопросы он мог дать только отрицательный ответ.
— Что я должен делать? — спросил он.
— Найди на земле двух людей — одному из них нужно очень много времени, а другому, наоборот, совсем мало. Научи их тому, что узнал сам.
— Но как я их найду?
Старик указал на озеро голосов:
— Прислушайся к их страданиям.
Дор посмотрел на воду. Он подумал о миллиардах голосов, доносившихся сквозь ее поверхность.
— Но что могут изменить эти двое?
— Ты был один, — ответил кудесник. — И ты изменил мир.
Старец взял камень, которым Дор делал наскальные изображения. Он сжал его и стер в пыль.
— Только Бог может завершить твою историю.
— Он оставил меня в одиночестве, — сказал Дор.
— Ты никогда не был одинок, — качая головой, возразил старик.
Он прикоснулся к лицу Дора, и тот почувствовал, как новой неизвестной силой наливается его тело, подобно тому как вода заполняет чашку. Фигура кудесника начала таять в воздухе.
— Запомни навсегда: существует причина, по которой Бог ограничивает дни человека.
— И какова же она?
— Заверши свое путешествие — и узнаешь.
После того как Итан отменил встречу, Сара, должно быть, тщательно взвесила перспективы второго свидания.
Но отчаянное сердце всегда соблазняет разум. И вот, спустя две недели после разочарования, постигшего Сару в тот вечер, когда она надела черные джинсы и малиновую футболку, через четырнадцать дней, заполненных скучными уроками и одинокими ужинами перед компьютером, она сделала еще одну попытку. В субботу — день работы в приюте — она встала очень рано, в шесть часов тридцать две минуты, и оделась так, словно собиралась на вечеринку. На ней были блузка с глубоким вырезом и облегающая юбка. Сара посвятила макияжу больше времени, чем обычно, и даже заглянула на несколько сайтов, дававших советы по части румян и теней для век. Сколько раз она, не скрывая недовольства, критиковала «боевую раскраску» Лоррейн: «Да ты просто хочешь, чтобы на тебя обратили внимание». И чем занимается сама? Ей было неловко, но девочка находила оправдание в том, что такой парень, как Итан, мог заполучить сколько угодно красоток с вызывающе яркими губами и откровенными декольте. Если желаешь добиться своего, нужно менять некоторые привычки.
Между тем Лоррейн все еще спала.
Сара выскользнула из дому, завела машину матери и поехала в приют, вполне довольная своим решением. Тут ей встретились несколько бездомных. Увидев ее, они присвистнули и восхитились: «Шикарно выглядите, юная мисс», — и тогда Сара, заливаясь краской, сочинила историю о том, что сегодня идет на мероприятие. И тут же ощутила себя в нелепом положении. О чем она вообще думала? Вырядилась, как дешевка. Хорошо еще, что захватила свитер. Сара поспешно натянула его.
А потом вошел Итан, держа по коробке в каждой руке. Застигнутая врасплох, девочка выпрямилась и провела рукой по волосам.
— Здорово, Лемон-ад, — сказал Итан, кивая.
Интересно, понравилось ли ему, как она выглядит?
— Привет, Итан, — ответила Сара, стараясь держаться непринужденно.
Между тем чувства нахлынули на нее с новой силой.
