– Во всяком случае, меня не сцапали с пакетиком чьей-то травки.
Неужели двое из их детей нарвались на неприятности с законом? Слава богу Мавра до этого не дожила.
Внизу затихли, и Микки отыскал взглядом среди висевших на стенке лестницы фотографий одну из своих любимых. На ней все стояли в шеренге по возрасту, от старшего к младшему, от одиннадцатилетнего Денни до шестилетнего Шейна. Те же каштановые волосы, яркие глаза и щеки в веснушках, каждый повыше ростом того, что слева. В обнимку и с улыбками во весь рот. Санди и Джеки стоят рядом в середке. Как начинка в двойном сэндвиче: между во всем безупречным старшим братом и самым младшим, инвалидом, они зачастую, казалось, отвечали душевному настрою друг друга.
– Ты когда в Лос-Анджелесе была, – заговорил внизу Джеки, – кому-нибудь про ту ночь рассказывала? – Мики ожидал вопроса: «Какую ночь?» – но его не последовало. Вообще никакого ответа. Пришлось нагнуться, чтобы расслышать, что Джеки говорил дальше. – Просто я перечитал кучу всего про эту, понимаешь ли, травму. И ты должна…
– Заткнись! – Санди сама на себя не была похожа. Отвечает так резко и решительно. Но… «травма»? Что, черт возьми, Джеки имел в виду?
– Я просто хочу помочь.
Санди захлопнула крышку ноутбука.
– Мне твоя помощь не нужна. Я иду спать. – Когда она резко встала, ножки ее стула царапнули пол.
Микки едва не попался на том, что подслушивал. Он на мысочках прошел обратно к себе в комнату и тихо затворил за собой дверь. Спустя несколько минут стало слышно, как по коридору прошли Джеки с Санди, бормоча друг другу пожелания спокойной ночи.
Уверившись, что они разошлись по своим комнатам, Микки встал с кровати и подошел к шкафу. Присев на корточки, он отогнул ковер у задней стенки шкафа. Потом втиснул ботиночный рожок между двух половых дощечек и поднял одну, открыв маленькую полость, всегда служившую ему тайником. Он извлек оттуда небольшой блокнот на пружине и карандаш, раскрыл блокнот на чистой странице и записал: «С + Дж хранят старую тайну».
До недавних пор он отбивался от советов врача записывать то, что не следовало забывать, решительно не желал попасть в зависимость от записочек, как какой-нибудь старый пердун. Но сейчас это было слишком важно, чтобы рисковать.
Если он выяснит, почему Санди сбежала из дома в первый раз, возможно, теперь он сможет удержать ее в семье.
* * *
– Отец, как считаешь, «Янки» сегодня выиграют? – спросил Шейн.
– Чертовски надеюсь. Им давно пора.
Микки и Шейн сидели в гостиной перед телевизором, разложив на столе закуски с ветчиной и сыром. То был первый вечер, когда они ужинали как семья, ведь Санди наконец вернулась.
– Шейн, а где все?
– Джеки работает допоздна, – ответил Шейн, не отрывая взгляд от телевизора. – Денни повез Молли к Терезе. Санди пошла в паб, она хочет кое-что сделать.
У каждого из его детей была своя особенность, а Шейна отличало какое-то чудесное миролюбие. Самый младший сын был простым парнем, услужливым и неторопливым, и он никогда не расстраивался из-за отцовых провалов памяти. Развитие Шейна так и не дотянуло до уровня, когда дети осознают, что их родители – существа крайне несовершенные.
Когда у мальчика уходило больше времени на достижение определенных этапов развития, родители не слишком горевали. Мавра родила четверых малышей за шесть лет. К рождению последнего они уже хорошо знали, что развитие каждого шло по-разному, а у Шейна еще и со слухом было плохо, и ему требовалось лечение. Однако еще до того, как сын пошел в детский сад, они забеспокоились (и их опасения подтвердились) – сверстники уже превзошли его в обучении. Шейна показали нескольким специалистам, и те определили у него легкую форму умственной отсталости, которая теперь называется «нарушением развития».
– Боже мой, Микки! – причитала Мавра. – Что за жизнь у него будет? Мы не будем всегда рядом, чтоб о нем позаботиться. Я вижу, как люди на нас смотрят! Все понимают, что с ним что-то не так. – В ее больших глазах читался ужас: мать тревожилась, что сын всю жизнь будет отверженным. К тому же она была из тех людей, которые во всем винят себя. Мавра убедила себя, что сама навлекла на сына беду, родив двоих малышей за два года – что считалось неправильным и нездоровым. Родом она была из захолустного городка Донегол и росла среди людей неприветливых и холодных, склонных к резким суждениям, веривших каждой букве католического закона. На ее глазах родители навеки отреклись от ее старшей сестры за то, что та вышла замуж за разведенного, и никогда не виделись с собственными внуками.
Они учили Мавру скрывать слабости и пороки. Но разве изъян Шейна спрячешь от мирских глаз?
В тот день, когда Шейну поставили диагноз, Микки взял Мавру за худенькие плечи.
– У Шейна есть братья и сестра, которые его любят. Мы поможем ему жить полной жизнью, а когда нас с тобой не станет, они присмотрят за ним.
И Микки оказался прав. Остальные дети, узнав о состоянии Шейна, сплотились как никогда, и каждый из них взял на себя часть заботы о брате. Денни, его защитник, пускал в ход кулаки, наказывая всякого, кто осмеливался косо смотреть на младшего брата. Он доверил Шейну следить за снаряжением футбольной команды, а позже подыскал ему работу. Санди по много часов выполняла вместе с ним школьные домашние задания, утешала и помогала бороться с приступами мучительного беспокойства. Джеки помогал брату собирать «Лего» и ухаживать за собой, а также брал его на долгие прогулки. А Кейл привил Шейну любовь к моделькам машин и следил, чтобы запас у брата постоянно пополнялся.
Микки с удовольствием возил Шейна по своим стройплощадкам, где мальчик восторгался оборудованием огромных размеров. К сожалению, Мавра так и не нашла подхода к Шейну. В ее взгляде, устремленном на сына, зачастую смешивались страх и неприязнь, словно его раскатистый голос и походка вразвалку были укором Мавре от самого Господа. У нее не хватало терпения, чтобы помогать Шейну с домашними заданиями или играть с ним в игры. От его бурных проявлений нежности, медвежьих объятий и громогласных признаний в любви она застывала как каменная. Остальные члены семьи обрадовались, когда мать и сын наконец наши общее дело: Шейн стал помогать Мавре с розами. Шейн был молчуном от природы, и за этим занятием они могли не разговаривать, к тому же они могли работать бок о бок и при этом смотреть в землю у себя под ногами.
Через двадцать лет после того, как Шейну поставили диагноз, Мавра умерла, но она ушла, уверенная, что за ее младшим сыном хорошо присмотрят. Микки не знал, существует ли рай небесный, но был уверен, что если да, то все равно вряд ли туда попадет. Если бы ему пришлось отвечать перед святым Петром, он указал бы на своих детей со словами: «Кое-что я, должно быть, делал правильно».
Когда зазвонил телефон, у Шейна рот был набит сэндвичем, а крошки и соус стекали по его рукам на поднос. Микки поднялся, чтобы взять трубку.
– Мистер Би? Это Кейл. Мы только вернулись. Как дела у всех вас?
По телевизору «Бостон» выиграл очко.
– У все у нас все хорошо, – сказал Микки. – Мы с Шейном смотрим футбол.
– Не буду вас отвлекать. Я надеялся пересечься с Денни. У него звонки сбрасывает на голосовую почту. Он все еще в пабе?
Микки оглядел гостиную, бросил взгляд на кухню. Дьявол, когда он видел Денни в последний раз?
– Дай сообразить…
– Во дела, пап, «Бостон» все базы занял.
– О, господи. Плохое начало.
– Вы про что? – раздался голос Кейла.
– Извини, Кейл, я с Шейном говорю. – Микки показалось, что он не видел Денни уже много часов. – Денни, должно быть, все еще на работе.
– Тогда я застану его в пабе.
Микки повесил трубку и уселся обратно. И только когда спустя несколько минут Денни вернулся домой от Терезы, старик понял, что дал Кейлу неверные сведения.
Глава пятая. Кейл
– Тогда я застану его в пабе.
