СанСаныч машинально кивнул головой, и прикрыл дверь. Секретарь, такой же худой и синюшный мужик, как и другие «дежурные», не спрашивая, и не глядя, привычно протянул посетителю чистые бланки, чего-то буркнув. Вдрызг расстроенный, СанСаныч даже не переспросил, чего это он там бормочет… Вышел.
Так и закончилось — ничем — его хождение в мафию. К мафии…
Но мысль, что его кинули, ужасно портила настроение, отравляла жизнь. СанСаныч, в общем-то, далеко где-то, внутри себя, предполагал такой вариант, хоть и простак в таких делах, но понимал возможную вероятность, а всё одно, отгонял. Не мог в это поверить. Вернее, не мог согласиться с человеческой подлючестью. «Ну, как же так, а! Жена погибла, дочь маленькая растёт без матери… человек судьбой обижен, не может он подонком быть… Не может. Не должен! Да и слово же СанСанычу дал… В уважении объяснялся… А вот, поди ж ты! — Не хотел верить этому СанСаныч, винил только себя. Говорил, — сам, дурак, виноват. Дурак, конечно, дурак!.. Машину нужно было застраховать (Не успел! А если откровенно: вообще тогда не придал этому значения), замки (бы) поменять, глаз с неё (бы) не спускать… И вообще, не нужно было (бы) брать её в залог. В общем, полное — три бэ (точнее — три дэ: дурак, дубина, дуролом)». Понимал истинную цену своего проступка. Расстраивался, переживал… Отчётливо понимая абсолютную неотвратность… Поезд ушёл… Машина — тю-тю! Укатилась, закатилась, испарилась. Как и товар на большую сумму, тяжёлую сумму, неподъёмную…
Через два месяца, когда он вновь, так просто, ни на что не надеясь, по своей естественно инициативе заехал в милицию, его с деловитым лицом встретил сержант милиционер, сидевший за маленьким рабочим столом заваленном бумажными стопками и силосными башнями из серых канцелярских папок (и на столе, и на подоконнике, и на сейфах, и на одном из стульев), с дебильным названием на обложках: «Скоросшиватель». Кабинет сам по-себе малюсенький, 3х4, но вписал в себя талантливо втиснутые два рабочих стола, два обшарпанных бронированных сейфа, несколько стульев (именно для посетителей — только два). Всё возможное в комнате — завалено документами, пакетами, вещами (вещдоками, наверное). За грязным от пыли и городской копоти окном, дневной свет был как раз в масть текущему времени, вернее окну. Но очень хорошо просматривалась железная решётка на нём (символ абсолютной милицейской защищённости! То ли от внешнего мира, то ли от самих себя!..), на подоконнике красовался пыльный, засохший цветок неопределённой конструкции, и несколько замусоренных пепельниц (там-сям), говорящих о трудной и нервной работе «органов». Сержант сидел в фуражке (или только что вошёл, а может, и по-тревоге куда готовился выскочить. Как бы — боевой, на взводе. Готовность — «раз»), с влажным от жары лицом, мокрыми подмышками на линялой форменной рубашке. Именно он неожиданно и воодушевил СанСаныча, вернее, обнадёжил своим — не видом, конечно, — известием.
— О! Кстати, очень хорошо что вы зашли… э-э-э… — фамилию посетителя милиционер сразу и не вспомнил, а вот предмет заявления назвал свободно и легко. — У вас, я помню, джип, кажется, в угоне у нас числится: пятидверный «Паджеро», комбинированный, с наворотами… Правильно?
СанСаныч, настораживаясь, утвердительно кивнул головой, неужели нашли!
— У меня память-то, о-го! Ага! — сам себя похвалил милиционер. — Никакой компьютер не нужен. Раз увидел — и всё, как сфотографировал. Так вот, смотрите, — с гордостью заявил он, указывая на мятую факсовую бумагу, — через четыре года, а нашли всё же угнанный у нас, здесь, в нашем отделении и заявленный джип «Ниссан-Патрол». Нашли. Стоит себе, как миленький, и знаете где? В Клайпеде. Хрен знает куда его на колёсах занесло — аж в Прибалтику… Или где там она… Ага! В общем, нашли. За это время у третьего вора в законе, бедняга, уже побывал. По криминалу сейчас проходит. Вора этого, третьего, — во всесоюзном розыске раньше числился, теперь в федеральном — в машине этой и расстреляли… Вместе с водителем, и ещё кем-то там… бабами. Проститутками наверное. Ага! Наверняка местные разборки. Не поделили фраера сферы влияния, вот и замочили пахана. А кровищи там наверное в салоне!.. А дырок в железе… Я представляю! — качая головой, не то гордясь, не то сочувствуя, поделился сержант приятным известием, потом вздохнул, и несколько расстроено щёлкнул пальцем по бумаге. — Теперь вот, незадача, первого владельца где-то нужно искать, выискивать — столько лет! — обрадуется, наверное. Пусть едет и забирает свою машину… согласно поданного заявления. Нашли же его машину? Нашли! Вот! — только теперь вспомнил и про СанСаныча. — Так может и ваша где найдётся. Не унывайте. Надо ждать. Надежда, как говорится, умирает последней. — Радуясь удачной шутке, весело рассмеялся. — Ну! — мол, веселее, дядя. — Работаем мы, работаем… В поте лица. Видите же… — И показал руками на маленький, душный, плохо оборудованный захламлённый кабинетик. — Ищем, значит, найдём.
Что касается этого милицейского заявления, тут, как говорится, и к бабке не ходи… Конечно, не найдут, — разве только споткнутся об неё, вот так вот, как в Клайпеде. Хотя и в этом вероятность очень маленькая — не на каждой же угнанной машине, числящийся в федеральном розыске вор в законе — незаметно для всех! — где хочет там и ездит, ещё и с местным общаком — дурила! — не ладит!.. Так что, скорее всего, ищи ветра в поле, дядя… А ещё правильнее — кусай локти.
* * *
Дальше дела у СанСаныча пошли совсем уж из рук вон плохо. В таких случаях обычно говорят: покатились камни с горы… как снежный ком, как обвал… валом. Облом, завал, провал, катастрофа!.. Предполагал? Знал? Понимал? Конечно, да… Конечно… Но…
Не мог оплатит налог на землю, на которой стоял его Торговый дом, потому что не подписывал документ один человек, без этой подписи Сташевский не мог оплатить аренду помещения. На аренду деньги были, но их не принимали без оплаты за аренду занимаемой земли. А за аренду земли оплату не принимали без той подписи. Девять подписей были собраны, оставалась последняя, вернее предпоследняя. Для того, чтобы подписал мэр города, нужна была подпись юриста мэрии. А он… стервец, сволочь… Ситуация грозила расторжением аренды занимаемого Торговым домом помещения. Это катастрофа…
К тому же, ранним утром, ещё и девяти часов не было, двое посетителей неопределённого возраста с лёгкой улыбкой, будто старые знакомые, без стука вошли в кабинет СанСаныча.
— Привет, гражданин начальник. Уже работаешь? Это хорошо. — Ухмылисто улыбаясь, с неопределённой интонацией бросил один. Другой, так же согласно с первым, кивнул головой…
— Кто рано встаёт, тому… баба даёт! Да, начальник? — Гы-гы-гы! — довольный, забулькал сдавленным смехом. Театрально, шутовски одёрнул себя. — Извините, оговорился, Бог тому даёт, ага!
— В чём дело? Чего надо? — приняв вызов, резко спросил СанСаныч. Конечно, это вымогатели пожаловали, догадался СанСаныч, «крыша» очередная какая-то. Приходят — одна вроде надёжнее другой, на самом деле, одни и те же… Как вино в различных бутылках, но из одной бочки.
— Ща поговорим, начальник… Найдём консенсус… — заявил первый. Не дожидаясь приглашения, незваные гости прошли в кабинет, уселись на стулья напротив Сан Саныча, достали сигареты…
— Здесь не курят, я сказал. — С угрозой в голосе заметил гендиректор.
— Мы знаем. — Вроде не обратив внимания на тон предупреждения, ответил первый, но прикуривать не стал, раздумывая, как фокусник вращал сигарету между пальцами.
Испугался ли визитёров СанСаныч, с учётом реальной неожиданности? Скорее нет, чем да. Своё рабочее место придавало сил, и негласный рейтинг — уважаемое место в бизнесе города, знал, не из трусливых был. А то, что это представители «крыши» пожаловали… Так «умная» «крыша», он знал, говорили, просчитывает в начале баланс «барашка», а без труда разобравшись — накладывает лапу на неучтёнку, на чёрный нал. А у него, СанСаныча, чернухи не было… Только если голые рёбра! Так кому они нужны, если навара с них не будет, и брать-то нечего… Или глупая крыша пришла, а, значит, слабая, либо…
— Мы не в затяжку, начальник.
— В форточку, — довольные началом разговора, визитёры загоготали. — Мы просто поговорить зашли… с миром. Выслушайте сначала, а там видно будет…
— Чего пришли? Говорите!
— Тут вот какое дело… — пряча взгляд, начал первый, другой с интересом разглядывал кабинет… — Нам поручено передать вам, что ваша фирма…
— Кем поручено? — нетерпеливо, грубо, перебил СанСаныч.
— Это не важно… — коротко глянув в лицо СанСаныча, спокойно ответил первый. — Очень серьёзными людьми, поверьте. Даже не представляете, на сколько серьёзными. — Лицо его при этом изменилось, оно стало сгустком холодной ненависти и жёсткой силы. Исчезли нотки шутовства и блатных ужимок… Подобрался, «замёрз» взглядом и второй гость. Перед гендиректором сидели совсем другие люди. Тренированные, сильные… СанСаныч это почувствовал где-то на подкорке, на подсознании… Это не блатная порода… Другая!.. Более опасная.
