— Подыграй, — прошу я Фила. — Твоя сегодняшняя задача — быть милым.
— Что? Разве я недостаточно мил? — И он смотрит на меня, моргая, словно незаслуженно обиженный муж.
— Это же свадьба, — пытаюсь уговорить его я, хоть и ловлю себя на странном порыве защитить Бао-Бао.
— А потом я познакомил Роджера с восклицанием «Ой вэй!», — доносится голос Гарри, — а он меня с «Ай-ай!». И вот что я вам скажу, ребята, Роджер должен мне по жизни, потому что это я познакомил его с чудесной леди, которая стала его счастливой невестой. Леди и джентльмены, позвольте представить вам Мими Вань Квон.
Мими встает, слегка покачиваясь, ее щеки уже порозовели от пары лишних бокалов шампанского. Ее подвенечное платье напоминает костюм из постановки по «Отверженным» Гюго — оно сшито из лоскутков и лохмотьев искусственно состаренного тонкого шелка молочного цвета. Бао-Бао не сводит с нее восторженных глаз.
Я слышу, как Тесса зовет мою мать:
Ха-бу? А что случилось вон с той леди? — моя дочь показывает на Мими.
— Она вышла замуж, — кричит ей мама в ответ.
— Нет, я не об этом, — говорит Тесса. — Я спрашиваю, почему у нее кольцо в носу? Странная какая-то…
Мама смотрит на невесту критическим взглядом.
— Ах, это… — Она ненадолго задумывается, а потом выдает свою версию: — Леди странная, потому что не слушалась маму.
— Это точно, — включается Фил. — Посмотри на свою маму. Она слушалась ха-бу и теперь не такая странная.
Тесса смотрит на меня с уважением.
Один из лучших дружков снова вернулся к микрофону:
— А теперь позвольте представить вам ближайших родственников. Со стороны Мими у нас тут отец невесты, мистер Томас Си Уай Вань из туристического агентства «Приятные приключения», и его чудесная жена Мэгги.
Гости хлопают.
— Как молодо выглядят! — замечает мама.
Мы слушаем, как ведущий произносит бесконечную череду имен, и вежливо аплодируем каждому из бесчисленных дядюшек и тетушек Мими, большинство которых прибыли из Аризоны, земли кактусов. Трудно представить место, более удаленное от Китая, чем Аризона. Потом Гарри переходит к родственникам Роджера, на манер конферансье похлопывая по спине дядюшку Генри.
Дядюшка, явно чувствующий себя скованно во взятом напрокат фраке, кланяется, машет всем и снова садится на место. Тетушка Хелен широко улыбается, слегка приседает в поклоне и раздает воздушные поцелуи направо, а потом налево. Она радостно кружится в бледно-зеленом шифоновом платье с причудливым узором, вышитым мелкими жемчужинами по корсету. Я замечаю у нее в ушах те самые серьги из императорского нефрита.
А теперь Фрэнк и Мэри, Дуг и их дети вскакивают, улыбаются и машут руками. Я продолжаю хлопать, размышляя, когда же закончится это мучение, и готовясь к тому, что будет дальше.
Вдруг ведущий говорит:
— Пусть встанет Уинни Лю, тетушка жениха! Я слышал, что все эти чудесные цветочные композиции, которые украшают столы, — ее заслуга!
Мама встает и стеснительно кланяется. Утром она довольно громко жаловалась на лишнюю работу, которая ей досталась. «Хелен хотела розы! Розовые, желтые и белые, — возмущалась она. — Я спросила у нее: почему не просто белые? Почему не гвоздики?»
— Спасибо, тетушка! — кричит Бао-Бао.
Мама машет ему в ответ. И даже, похоже, гордится собой.
— Сегодня с нами любимая кузина Роджера…
Мы начинаем вставать. Я думаю о том, что вечер уже достиг апогея банальности, как вдруг мой левый каблук цепляется за ковер, и Фил успевает меня подхватить в самый последний момент. Толпа гостей так громко выражает свой испуг, что, будь эта свадьба — шоу, где участников оценивают по реакции на них публики, — я оказалась бы бесспорным победителем.
Я пристыженно сажусь на место.
— С тобой все в порядке? — подскакивает ко мне запыхавшаяся Мэри, и я понимаю, что забыла о своей болезни.
— Все хорошо, — говорю я. Она продолжает смотреть на меня с невысказанной тревогой. — Честное слово, это не склероз, я зацепилась каблуком. Видишь? — И я показываю ей туфлю.
Кузина выдавливает улыбку:
— А, понятно.
— Мэри, — объясняю я со всем терпением, на которое способна, — то, что у меня склероз, не значит, что я не могу быть просто неуклюжей.
Она смеется:
— Ну да, я знаю. Я просто… ну… интересуюсь…
И продолжает улыбаться. — Если вспомнить, так я чуть не свернула себе шею недавно, свалившись с лестницы в торговом центре.
Я поднимаю руку и останавливаю ее:
— Мэри, все нормально. Хватит так стараться.
— В каком смысле?
Тут я замечаю, что на меня смотрит мама, и уже не могу остановиться.
— Пусть эта проблема вас больше не беспокоит, — произношу я демонстративно официальным тоном.
Мама грозит мне пальцем, а Мэри все еще улыбается, не понимая, почему я смеюсь. Но мне уже становится неловко за свою резкость, поэтому я говорю:
—; Прости. Может, поговорим об этом позже?
И тут я слышу позади себя шелест шифона. Тетушка Хелен похлопывает меня по спине.
— Еды достаточно? спрашивает она, осматривая катастрофу на нашем столе.
Горы еды по-прежнему лежат на сервировочных тарелках, а поверх головы утки накинута салфетка.
Это мама сделала по настоянию Клео.
— Слишком много еды, — объявляет мама. — Придется выбросить.
И тетушка расцветает улыбкой, принимая это как комплимент:
— Это все родители Мими, их вина. Они настояли на двенадцати переменах. Да еще суп! Да еще торт!
Я говорю им: мол, много, слишком много. Мы будем делать по-американски, платит сторона невесты.
И что мне оставалось делать? Ай! Это кто не съел последний гребешок? Слишком вкусный, чтобы его оставлять. Уинни, дорогая, возьми его ты.
— Я уже наелась, — отвечает мама, переделывая бантик в волосах Клео.
— Хватит этой вежливости! — Тетушка Хелен берет неиспользованные палочки Клео, берет гребешок и подносит его к маминой тарелке.
— Я его не хочу.
— Возьми! — снова настаивает она.
Мама корчит мину, глядя на гребешок:
N — Он несвежий!
Тетушка Хелен хмурится и кладет раскритикованный гребешок себе в рот.
— Видишь? — говорит мама, наблюдая за ней. — Никакого вкуса. Я права?
Тетушка Хелен продолжает вдумчиво жевать.
— Вдобавок слишком жесткий! — добавляет мама.
Тетушка Хелен поворачивается ко мне и шепчет:
— Твоя мать хорошо готовит. И поэтому ей трудно порадоваться вкусным блюдам, которые готовят другие. Я уже сказала ей, что, когда мы поедем в Китай, еда может оказаться там не такой, как она ее помнит. Все изменилось.
— Вы едете в Китай? Мам, ты мне ничего об этом не говорила.
— Ах, ну мы просто разговаривали, — отмахивается мама. — Я сказала, что, может быть, поедем, а может, нет.
Тетушка продолжает:
— Это я попросила твою мать поехать со мной, оказать мне последнюю любезность, ну ты понимаешь… — Она смотрит на меня взглядом стоика, потом вздыхает. — В общем, у родителей Мими свое туристическое агентство. Так что, наверное, еще получим скидку.
Она берет палочками масляную горошину и перекатывает ее между их кончиками.
— Я увижу место, где родилась, и устрою в своей деревне настоящий банкет. Я слышала, что там можно накормить пятьдесят человек двенадцатью переменами самых лучших блюд и потратить на это всего пятьдесят долларов! Так задешево пустить пыль в глаза! — смеется тетушка Хелен.
— Пф! Триста! — поправляет ее мама. — С тех времен цены выросли.
— Ну, значит, триста! — раздраженно отвечает тетушка. — Все равно дешево. — И она поворачивается ко мне: — К тому же это не единственная причина, по которой мы туда едем.
Она замолкает, дожидаясь моей реплики.
— И зачем вы туда едете?
— За китайской медициной. Редких лекарств тут не купишь.
— Каких лекарств? От чего?
— Тетушка Хелен просто собирается поискать что-нибудь для своих мозгов, — с каменным лицом поясняет мама.
— Ах, ну да.
