— Да, я это уже понял, — резко говорю я.
Мой отец был прав. Я не должен был искать её.
— Я была в старшей школе, — говорит она. — Я была ещё девочкой, и я планировала поступить в колледж, завести парня и жить своей жизнью. Ты бы отнял у меня всё это.
Ты бы отнял у меня всё это. Эти слова звенят у меня в ушах.
Я смотрю на яркое небо, просто смотрю, просто ищу то, что никогда не откроется мне.
Какого черта я здесь делаю? Не просто здесь, а у этого дома. Мне кажется, что я родился, чтобы разрушать жизни людей. Я делал это ещё до того, как появился на свет. И я делал это после. Ты бы отнял у меня всё это.
— Из уважения к Джонатану я сказала ему, что иду в клинику абортов.
Я закрываю глаза, и горячая слеза скатывается по моей щеке. Я вытираю её. Выдыхаю.
— Хотел бы я, чтобы ты довела дело до конца, — внезапно говорю я.
Потому что тогда мне не пришлось бы терпеть эту боль. Мое лицо не искажалось бы таким образом. Лили не провела бы свое детство в моем разбитом доме. Её мать любила бы её так же сильно, как и её сестер. Райк рос бы с двумя родителями вместо одного. Моё существование разрушило так много людей, так много вещей. Без меня жизнь была бы проще.
— Что? — её бархатистый голос дрожит.
— Ты слышала меня, — говорю я, больше не любезничая. — Я бы хотел, чтобы ты меня убила.
Она бледнеет.
— Ты это несерьёзно.
— Почему бы и нет?
Она на мгновение касается пальцами своих губ, просто глядя на меня.
— Потому что... твой отец, он дал тебе всё.
У тебя есть всё, Лорен. Не будь таким неблагодарным маленьким засранцем, Лорен.
— Да, — киваю я. — Он дал мне всё.
Прежде чем она успевает заговорить, я спрашиваю: — Так что же тебя остановило? Твои родители? Какие-то религиозные убеждения? Струсила?
— Джонатан остановил меня, — говорит она. — Он был в ярости от мысли, что может потерять своего ребенка. Мы пришли к соглашению. Я бы родила тебя, и потом ты был бы полностью его. Я бы получила жизнь, которую планировала, а ты бы рос в роскоши, чего я не смогла бы дать тебе сама. Я думала, ты будешь счастлив.
— Да, я всё ещё работаю над счастьем.
Я жду вспышки сожаления в её глазах, но оно так и не появляется. Я — испорченный гнилой наследник, тот, кто пьёт до беспамятства. Тот, кто отправился в реабилитационный центр, как будто это был какой-то пиар-ход. И у меня сексуально зависимая девушка.
Эмили затихает, когда к обочине подъезжает школьный автобус. Двери открываются, и оттуда выпрыгивают дети среднего школьного возраста. Девочка с моими светло-каштановыми волосами и носом поправляет рюкзак, идя к дому.
Эмили улыбается своей дочери.
— Привет, дорогая, не могла бы ты зайти внутрь?
Ее дочь щурится на меня, поправляя на носу большие круглые очки.
— Разве ты не Лорен Хэйл?
Я ненавижу, что девочка из средней школы знает меня. Мое лицо во всех таблоидах. Вчера они разбирали на кусочки фотографию, на которой я выхожу из ресторана рука об руку с Лили.
И тут меня осеняет.
Она моя единоутробная сестра.
— Да, это я.
— И ты в моем доме...? Ты знаешь мою маму?
Эмили нетерпеливо ждет свою дочь, собираясь вмешаться, но я делаю ей одолжение и пресекаю её расспросы.
— Не совсем, — говорю я. — Она друг моего отца.
— Мама, — шепчет она. — Ты знаешь знаменитых людей?
Эмили пожимает напряженными плечами.
И тут мои глаза ловят значок на лямке джинсового рюкзака девочки. Я мутант и этим горжусь. Каковы шансы в этом совпадении?
— Тебе нравятся Люди Икс?
— Мультфильмы, — говорит она. — Люди Икс: Эволюция.
— Моей девушке они тоже нравятся.
— Ты имеешь в виду свою невесту? Я только что прочитала в Celebrity Crush, что ты женишься, — она покачивается на ногах и сдвигает очки ещё дальше на нос, когда они сползают вниз. — Это правда?
— Да, это правда, — её глаза сияют, как будто у неё есть что-то хорошее, что она сможет рассказать своим друзьям завтра за обедом.
Эмили расширяет дверь, чтобы её дочь могла пройти.
— Уиллоу, заходи, пожалуйста.
Уиллоу изучает меня пытливым взглядом, прежде чем покориться просьбам матери. Затем она проскальзывает внутрь и скрывается из виду.
— Ты назвала свою дочь в честь персонажа Баффи?
Может быть, нам нравятся одни и те же вещи, глупо думаю я. Наверное, потому что Уиллоу, как ни странно, нравятся.
Она хмурится.
— Что?
— Телешоу, Баффи — истребительница вампиров? — она все еще в замешательстве. — Неважно.
— Чего ты хочешь, Лорен? — наконец спрашивает она. — Что, как ты думал, произойдет, если ты придешь сюда?
Ее голос понижается, и дверь начинает закрываться, так что я не могу видеть дальше её тела, не могу заглянуть в дом. Не могу увидеть жизнь, которой у меня никогда бы не было.
— Тебе двадцать один. Ты уже взрослый.
— Ты не моя мать. Кажется, я понял, — грубо говорю я.
Я ненавижу то, что я не ненавижу её. Ни капельки. Я делаю шаг назад, мои глаза пробегают по дому, по чему-то, что я не хочу разрушать. А я это делаю со всем, к чему прикасаюсь.
И я не собираюсь портить её жизнь. Даже если моя и так в полном дерьме. В тот самый момент, когда я собираюсь оставить всё это позади, что-то еще привлекает моё внимание в окне.
Девочка. Ребенок. Не старше двух или трех лет. Она смотрит сквозь стекло, сжимая в руках мягкого динозавра. Я вижу себя. Растущего и обманутого. Никогда не знающего о своем брате и находящего ответы на вопросы самым неожиданным, ужасным образом. Секреты. Предательство.
Я снова встречаюсь взглядом с Эмили. Кажется, она смирилась со своим решением и своей жизнью, но она повторяет ту же ошибку, что и мой отец. Что и Сара Хэйл. Сейчас она этого не видит, но ложь, которую она плетет, разъест её семью изнутри.
— Ты должна знать, — говорю я, — что хотя я и не твой сын, я всё равно их брат.
Её губы сжимаются в линию.
Но я продолжаю говорить.
— И может быть, ты не видишь этого, но поверь тому, кто уже был в их ситуации — они увидят, — я думаю о Райке. — Я не говорю, что ты должна рассказать им обо мне сейчас или в ближайшее время, но в конце концов они узнают. Если не из прессы, то от какого-нибудь незнакомца, и они должны услышать это от тебя.
— Я буду иметь это в виду, — коротко говорит она. — Что-нибудь еще?
Пошла ты нахуй. Я не могу этого сказать. Я не чувствую этого. Скорее, Пошел я нахуй. За то, что был таким глупым. За то, что думал, что тебе не все равно.
Я качаю головой, меня покидают силы, будто меня пырнули ножом на тротуаре. Я делаю еще пару шагов с крыльца, бросаю взгляд на трехэтажный кирпичный дом. Семья среднего класса. Счастливая. Нормальная.
Я разворачиваюсь и больше не оглядываюсь.
57. Лили Кэллоуэй
.
Поскольку Ло в штате Мэн, он хотел, чтобы я пропустила сегодняшний сеанс терапии у доктора Эванса, но терапевт позвонил мне и сказал, что если я пропущу, он свяжется с моими родителями и расскажет им о том, как плохо у меня идут дела. Так что я сижу одна в кабинете доктора Эванса, постоянно проверяя свой телефон. Ло сказал, что позвонит после встречи с Эмили. Если их встреча пройдет не очень хорошо, я беспокоюсь, что он может решить спастись с помощью алкоголя. Мне очень хотелось уйти, но по его просьбе я осталась здесь.
Доктор Эванс прикладывает электроды к моему запястью и вручает мне маленькую черную коробочку со всеми торчащими из нее проводами. Он устраивается в кресле за своим столом с самодовольным видом. Ему нравится, что Ло здесь нет, чтобы прервать сеанс.
— Итак, мы снова с журналами? — я ерзаю на своем месте, немного нервничая из-за того, что в комнате находится только доктор Эванс. Когда Ло здесь, это кажется менее странным.
— Думаю, сегодня мы должны перейти к другой компульсии.
