Ее глаза становятся большими, но она все еще не оборачивается.
— Ты меня проверяешь?
Я кладу руки ей на плечи и веду ее назад, медленно ведя в нашу комнату. Шаг за шагом. Ее глаза фиксируются на моих, пока она не смотрит вниз, явно чувствуя что-то мягкое под своими босыми ногами.
— Что...
Красные лепестки украшают пол спальни, а горящие свечи мерцают на комоде и тумбочке. Все просто и идеально. Я опускаюсь на колено.
Ее руки прижимаются к губам, и я вижу, как на ее руке сверкает безвкусное кольцо. Оно символизирует принуждение и обман, все эти неправильные причины для брака, который должен быть наполнен любовью.
Мы слишком долго жили во лжи. Я готов к тому, чтобы это было чём-то искренним, а не очередным притворством. Я так хочу, чтобы она сняла его. Ее глаза уже наполнились слезами, а я еще даже не заговорил.
Я достаю из кармана маленькую коробочку. Красочная, завернутая в полоски комиксов.
Все мои нервы выходят из меня. Меня наполняет что-то другое, что-то теплое и чистое, что заставляет меня никогда не хотеть покидать этот момент.
— Лили Кэллоуэй, выйдешь ли ты за меня замуж, на этот раз по-настоящему?
Я открываю коробку, и рубин, ограненный в виде сердца, сверкает в ее глазах. Бриллианты окружают его.
— Да! — она слегка подпрыгивает, из уголков ее глаз текут слезы.
Я поднимаюсь на ноги и одним поцелуем возвращаю ее обратно на Землю. Она запутывает пальцы в моих волосах и позволяет мне углубить поцелуй.
Когда я отстраняюсь от нее, она начинает дергать за свое безвкусное кольцо. У нее дикий взгляд.
— Ло, оно не снимается, — паникует она. — Оно не снимается!
— Успокойся, — уговариваю я.
Я пробую сам, но оно плотно облегает ее распухший палец. Может, она набирает вес? Я целую ее висок и беру ее руку в свою, веду ее в ванную. Мы проводим пару минут, намыливая ее палец мылом, прежде чем кольцо соскальзывает и бьется о столешницу.
Что, если мое кольцо ей не подойдет?
Она тянется к коробочке, и я выхватываю ее у нее.
— Дай мне, — говорю я.
Она протягивает руку. Кольцо скользит легко, остатки мыла на ее пальце, вероятно, помогают. Она долго рассматривает рубин и кольцо.
— Мне нравится, Ло, — ее глаза блестят, когда встречаются с моими. — Я люблю тебя еще больше.
После всего, через что мы прошли. Многие годы ошибок, это кажется мечтой — быть здесь, в этом моменте.
Прямо сейчас.
Быть трезвым.
Живым.
С ней.
Я притягиваю ее к себе и наклоняюсь для поцелуя. Ее рука инстинктивно поднимается и скользит по моим плечам. Когда мы отрываемся друг от друга, я прижимаюсь лбом к ее лбу. Наше дыхание смешивается, и я говорю: — У меня есть еще одно предложение. Или... скорее признание.
— Плохое? — шепчет она.
— Ужасное.
Она не отстраняется от нашей близости, и ее глаза переходят на мои губы.
— Я могу справиться с этим.
— Я не уверен в этом.
Ее губы подрагивают, когда она распознает тон моего голоса. Как же мне нравится дразнить ее.
Я касаюсь своим носом ее носа, прежде чем мои губы находят ее ухо. Я нежно покусываю его, прежде чем сказать: — Я признаюсь в том, что очень хотел бы заняться с тобой любовью.
Мое сердце исполняет танец при последних словах. Мы никогда не говорим «заняться любовью». Мы трахаемся. Мы перепихиваемся. Мы имеем друг друга. Заниматься любовью — это для мягкосердечных людей без дерьмового прошлого. Лили утверждает, что она не заслуживает заниматься любовью, но я намерен изменить ее отношение.
— Это отличается от траха? — спрашивает она меня с расширенными глазами.
— Очень сильно.
На лбу у нее появляются хмурые морщины.
— Чем?
— Я тебе покажу.
Ее глаза светлеют от возможностей, но она не настаивает, не просит и не принуждает меня к большему. Она ждет меня.
Как я и просил.
