А схема взаимодействия, которую я имел и имею в виду, несколько другая. Решения обсуждаются совместно. Принимаются в итоге тобой. Пока всё в точности так же. Но — немедленно. Это первая поправка. Параллельно с решением — прорабатываются дополнительные действия, гарантирующие его необратимость. Это вторая поправка. Исполняется решение также немедленно. Это третья поправка. Так как немедленное исполнение многих решений имеет свои сложности — в исполнении принимается разумно необходимая помощь. Типа четвёртая поправка. Обсуждаются возможные дурные последствия и предпринимаются меры для их обхода. Не хочу я жечь нервы и силы заведомо впустую. Есть, конечно, ситуации, когда я что-то делаю, не зная твердо, что именно я делаю и что из этого выйдет, но это ситуации разовые, а не годами тянущиеся. Я не играю в игры, когда я твёрдо и точно знаю, что вижу полное решение, а кто-то из этого решения выдёргивает, не посоветовавшись со мной, кусочек, приспосабливает его к делу совершенно неправильным образом, а потом начинает сокрушаться, что опять, мол, нифига не получилось. Всё же я уважаю свой и чужой труд. Либо применяется моё решение целиком, либо чьё-то также целиком.
Такие вот вопросы. Понимаю — жёсткие. Понимаю — неприятные. Понимаю — некомфортные. Но необходимые.
Ответь на них сама себе, пожалуйста. А дальше увидим. Возможно, я через несколько дней позвоню и спрошу, есть ли смысл продолжать контакты. Но возможно, что и не позвоню, буду твоего звонка ждать. Надеюсь, впрочем, что ты всяко сама раньше позвонишь.
* * *
Через полчаса — бипкает мобильник. Сэмээска о том, чтобы читал ответ…
Володя, остановись! Письмо прочитала быстро и весьма поверхностно. Хватило начала, чтобы засесть срочно строчить ответ. Ты наделал кучу неправильных выводов. Прошу далее верить мне! И не делать неправильные выводы там, где они совсем ни к чему. По порядку, хоть и мелочь, но всё-таки: вчера разговор был прерван только потому, что у меня элементарно подох телефон, ты должен был слышать звуки его разрядки, по крайней мере мне они были слышны, но я не думала, что он совсем разрядится. Я была не дома, зарядиться было до вечера негде. Никакой двойной игры нет!!!! Решение моё окончательно и принято давно, исполнение я не собираюсь дотягивать ни до Пинеги, ни до Нового года и пр. Объяснений моему мужу я на этот раз решила не давать, потому как всё время на этом срубаюсь и остаюсь. Объяснений не будет. На этой неделе я решила, что меня здесь не держит ничего. С работой разберусь — проблема эта не так велика, как кажется. ЕДИНСТВЕННАЯ причина задержки здесь на сегодняшний день весьма банальна и проста: я жду отчима с машиной, который может меня со всем барахлом, нотами и крысой перевезти отсюда. Так как намерений уходить с одной «дамской сумочкой» у меня нет. Как только он сможет это сделать, я отсюда уеду. Так как решение принято — сколько его ждать, не имеет значения, ничего не изменится, поэтому просто спокойно жду момента, хотя думаю, что на неделе что-то получится. Обращаться к тебе с этим вопросом я не стала, незачем. Надеюсь, понятно объяснила, и ты не будешь искать здесь каких-то скрытых причин. Нету их, не ищи. Дальше, ни о каких возвращениях сюда речи в дальнейшем быть не может! Поверь ты мне, блин!!!!!!!!! Понимаю, что после всего случившегося это очень трудно, но… Много чего ещё надо прояснить, но это при личной встрече. Я ж тебе сказала, что врать тебе не собираюсь, смысла тогда в общении с тобой нет. Прошу, не трать нервы там, где не надо, я не хочу, чтобы Ника меня ненавидела, привет ей от меня.
* * *
Предчувствие плохого росло. Очевидно было, что никакому отчиму Ленка не звонила. Максимум — матушке. А та, вестимо, наобещала за него, а сама помаленьку динамит, надеется, что Ленку опять уболтают остаться. Сволочь.
Позвонил Ленке. В метро ехала. Про отчима уже на попятный. Он уже вообще не может, нашла вот три варианта друзей с машинами, кто-нибудь из них да отвезёт. В крайнем случае — и такси можно взять, поместится.
– А если через час машину подогнать?
– Нет, сегодня никак, гости из Питера со вчерашнего дома сидят, только поздно в ночь уедут. Завтра.
– А опять уболтает? Мы же не знаем, как он это делает? Опять наркоты подольёт?
– Нет. Уже всё. Вчера уже сказала, что ухожу. Он сказал — хорошо, уходи.
– И не попробовал остановить?
– У него не было возможности, при гостях был разговор.
Связь прервалась. Поезд в туннель въехал. Чорт побери. Ведь опять беда будет. И ведь фиг что сделаешь. Опять упёрлась как последняя дура, опять суёт голову в петлю… Ну почему, зачем, какого — лучшие женщины так часто похожи на противоестественный гибрид страуса с адмиралом Нельсоном? В смысле чуть что — суют голову в песок, а вытащив её оттуда, приставляют подзорную трубу к выбитому глазу, поднимают на мачте флаг «ясно вижу» и, врубив самый полный, несутся в случайном направлении…
* * *
День завтрашний. Звонок по телефону.
– Володь, ты дома?
– Дома.
– Можно я прямо сейчас приеду?
– Конечно.
– Только разговор будет неприятный.
– Приезжай, увидим.
* * *
В квартиру — её опять приходится заводить и помогать раздеваться. Опять жутковатое напряжение всех мышц. И — мой бог, что с глазами! Глаза — горят. Нет, не сверкают. Горят постоянно и ровно. Совсем незнакомым мне огнём. Страшным огнём.
Провожу на кухню, наливаю чай.
– Тебя сразу убивать или погодить?
– Чашку чаю выпей сперва, а там я отгадать попробую. Выпила? Наливай вторую… Итак. Ты вдруг опять обнаружила, что беременна? Тебя или твою мать шантажируют? Он опять тебя уболтал, и ты опять сдалась?
– Так. Во-первых, сразу предупрежу, что фиг вы меня отсюда выгоните. Пока всё не объясню. Не первое. Почти третье.
– М-да?
– Пойми. То, что было в письмах и разговорах, было правдой. До вчерашнего вечера. А вчера Миша стал другим человеком. Он теперь никогда не будет лжецом, никогда не будет трусом, никогда не будет подлецом. Я поняла, что не только я в дерьме. Он — тоже в дерьме. И я должна его оттуда вытащить.
– Он тебя наркотой накачал?
– Нет. Я последние дни ничего не ем, только чай пью. Завариваю сама.
– Ты что, не понимаешь, что он при гостях не стал ничего делать, ждал, пока уедут, а потом — сделал что-то с тобой?
– Нет, не понимаю. Он теперь другой человек, он в дерьме, я должна его вытащить.
– Ты не знаешь, что в таком возрасте подонок не может стать нормальным человеком? Не понимаешь, что это — в точности такой же спектакль, как и во все предыдущие разы?
– Нет, это не спектакль.
– Ты правда не понимаешь, что ни в каком он не в дерьме, что это всё постановка?
– Я знаю, что он там. Он уже полтора месяца как там.
– Постой, полтора месяца назад вы с ним как раз нормально уехали в Адыгею отдыхать и на раскопки, а когда вернулись — и было это две недели назад — он радостно заваливал весь Интернет своими «репортажами», последний за день до твоего прошлого визита сюда? Когда у него хоть что-то не так, он этого не делает…
– Я лучше тебя знаю. У него всё плохо. У него ничего не получается, он со всеми поссорился, раз он решил стать другим — его надо жалеть и ему помогать.
– Что за чорт!
– Пойми! Да поверь ты мне! Блин! Я должна! Ты не понимаешь, что я! Сейчас! Ставлю! На! Себе! Крест!
Любая тема — немедленно возвращается сюда же. Одни и те же ответы — по первому кругу, по второму, по третьему… Ленка уже орёт. Я тоже. Ника ушла в комнату. Фонтаны слёз, мольбы, чтобы я понял, чтобы я поверил… По пятому кругу то же самое…
Пожалуй, всё. Пора прекращать. Не выдержу иначе. Вышел из кухни, обнаружил, что забыл там сигареты, попросил Нику принести. Оделся. И — ушёл. Прогуляться. Если честно — в тайной надежде, что Ника за это время Ленку выгонит. Или та уйдёт сама.
* * *
Фигушки. Когда я через час вернулся — они сидели уже в комнате. Залитая слезами Ленка молотила кулаками по полу и орала во весь голос. Ника, воплощённое спокойствие, по эн плюс первому разу пыталась хоть что-то понять, хоть что-то сделать.
– Лен, ты его любишь?
– Нет!
– У тебя с ним есть общие интересы, общие цели в жизни?
– Нет!
– И ты с ним жить дальше собираешься? Зачем?
– Я должна его из дерьма вытащить!
– Лен, это даже не смешно. Он — сам себя наказал, подлецы должны нести наказание.
– Подлецы — тоже люди! Им тоже надо помогать!
– И ты — ради этого с ним живёшь и жить будешь?
– Да!
– Но ты же его не любишь?
– Если справится — может быть, когда-нибудь и смогу полюбить!
– И детей ему рожать будешь?
– Нет, я хорошо предохраняюсь…
– А когда он опять врать начнёт?
– Он! Этого! Не! Сделает! Он! Знает! Что! Разрушит! Этим! Всю! Мою жизнь! Он меня любит! Любит! Любит!
