– Константин, позвольте поинтересоваться, вы давно знакомы с вашей женой? Вы оба кажетесь мне такими юными.
– С самого детства, – уклончиво ответил тот. – Мы росли вместе. А женаты пять лет.
– Неужели? Вы такие молодые, особенно Анастасия.
– Только Настя молодая. У нас большая разница в возрасте. Когда мы расписались, ей было восемнадцать.
– А! – сказала Варвара Семеновна, не зная, что еще спросить или добавить. Вернуться бы в теплый маленький номер! Но Константин сам продолжал рассказывать:
– Мы подали заявление, как только Насте исполнилось восемнадцать. До того не могли из-за возраста. Все родственники были против, яростно против. Нам не давали встречаться, а мы встречались все равно. Скандалы – каждый день. Кошмар, больше года. Когда она окончила школу, стало легче. А расписавшись, мы порвали все отношения с семьей. Нет, не по нашей инициативе, они не хотели нас видеть. До сих пор не понимаю Инну. Это ее мать. (Варвара Семеновна вздрогнула – нет, ей только показалось, что Константин выругался.) Настина… Настя – единственный ребенок, я – единственный брат. С мужем-то Инна еще молодая разбежалась. Порвала, и всё. Понятия не имею, где он сейчас. Может, если бы у нас детки были, родственники бы растаяли. Да… Им внуки… правнуки… Все забылось бы. Но у нас нет детей. Вы, Варвара Семеновна, наверное, думаете, мы не можем иметь детей и приехали лечиться. Это не так. У нас крепкое здоровье, и у меня, и у Насти. Мы боимся. Особенно я. Как можно решиться иметь ребенка, я не знаю. У вас есть дети?
– Двое, мальчики. Взрослые уже, младшему девятнадцать.
– Ну и как они?
– Нормально. Я не знаю, что вы имеете в виду. Пока росли, всякое бывало. То сигареты в кармане найду, то журнал… Мальчики! Но в общем…
– Болели?
– Всякое бывало, это не страшно, все же болеют.
– Видите, вы совсем другая. Не то что Настя. Ей самой не так давно было девятнадцать, и она не хочет забывать то время.
Варвара Семеновна вспомнила свои девятнадцать и печально усмехнулась. Учебники, бессонные ночи, утренние переполненные троллейбусы… Они подошли к насосам, и Константин умолк на время – слишком шумно, а продолжил, когда ушли от насосов и приблизились к проходной, где висели часы и стояли угрюмые рабочие.
– Как мы прожили эти пять лет? А по-разному. Неприятные случаи бывают, конфликты. Но я не жалею, даже не представляю, как могло бы быть иначе. Думаю, Настя тоже. Несмотря ни на что. Она очень хочет ребенка. Посмотрим. Она не понимает, какая это ответственность. Ведь она сама в какой-то мере еще ребенок. Для меня точно. Посмотрим. Здесь очень хорошие специалисты есть, обследуемся у них. Что они скажут. Я никаких средств не пожалею.
– А я от нашего садика здесь, – не к месту вставила Варвара Семеновна, вдруг застыдившаяся своего присутствия в дорогом полумедицинском заведении. Она не подозревала, сколь мало интересуют Константина ее обстоятельства, болезни, связи.
– Настя не понимает, что значит иметь или не иметь право.
– Ваши карточки, – равнодушно приказала из стеклянной будки на выходе вахтерша.
Варвара Семеновна ощутила себя еще более одинокой, заброшенной в чужое, враждебное место. Спазм стянул желудок.
– Мы… – промямлила она.
– Мы же на выход, а не на вход. Мы просто хотим уйти, – спокойно сказал Константин.
– Именно поэтому я прошу ваши документы. – Вахтерша раздраженно подняла узкие брови. – Отойдите, не видите, что ли, за вами уже очередь выстроилась. Люди домой хотят.
Константин подхватил Варвару Семеновну под локоть и отвел в сторону с шепотом:
– Подождем, сейчас все пройдут, и я улажу. Сейчас, пройдут остальные. Это она просто намекает.
Варвара Семеновна молча кивала, не показывая разраставшейся внутри, расползавшейся по всему телу паники. Мимо стеклянной будки проходили угрюмые люди в пестрой одежде, и каждый из них хоть что-то имел в руках: пластиковую карточку, чтобы прокатить ее в узкой щели, или раскрытую маленькую книжечку, которую без лишних технических изысков показывал вахтерше. Та в ответ со сдержанной благосклонностью качала головой. Константин и Варвара Семеновна отошли к стене. От холода руки в карманах пальто Варвары Семеновны сморщились и застыли. Она тяжело оперлась о стену.
– Как вы себя чувствуете? – обеспокоился Константин.
– Хорошо! – опровергая свои слова, Варвара Семеновна медленно сползала по стене, пока не оказалась сидящей на полу с сочащимися из глаз слезами.
– Не переживайте, – сказал Константин, – все наладится. Он наклонился к самому ее лицу. Кожа была очень светлая. Полное лицо в мягких складках: от носа к губам, на лбу. Мелкие морщинки у глаз и вокруг рта. На веках – тонкие красные жилки. Глаза от слез сделались светлыми-светлыми, прозрачными, как зеленовато-хрустальная вода. Он смотрел, словно слишком близко поднесенная видеокамера: в фокусе был мясистый нос, поры на нем, а светлые ресницы дрожали вдалеке. Фоном – неровно розовые щеки. Губ же он не видел, они с подбородком оказались ниже, только смутно помнил, что они, как у всех женщин ее возраста, увядшие. Константин погладил Варвару Семеновну по светлым волосам, удивляясь, что нет ни седины, ни краски.
– Что вы, всё в порядке, – уверяла она. – Немножко давление.
Ее дыхание Константин слышал как через колонки. Она порывалась встать, но он не разрешил:
– Лучше посидите. Нам все равно еще долго ждать, видите, сколько народу. Расскажите лучше пока о себе.
– Я так разволновалась. Простите. Да нечего рассказывать.
– Вы замужем?
Улыбка изменила ее лицо.
– Ну а как же! Почти тридцать лет. Работаю в детском саду. Я думаю вот, куда же Виталик с Анастасией подевались, я за них переживать начинаю – как у них получится выйти…
– Думаю, они уже снаружи. Мы с вами просто неправильным путем пошли, нам нужно было вернуться туда, где мы вошли. Я обычно неважно ориентируюсь в таких местах, зато моя жена, наоборот, всегда угадывает, куда идти, так что они с Виталием, должно быть, вышли через ту же калитку, в которую мы вместе вошли, без проблем.
– Может быть, имеет смысл вернуться и попробовать тоже выйти через те ворота?
– Не думаю, что нам удастся быстро найти. Лучше уж подождать здесь, какой-никакой, а выход есть, а если есть – мы через него выйдем.
Люди шли, и шли, и шли, и непонятно, откуда их столько. Они не общались между собой, молчали – угрюмые, озабоченные. У некоторых женщина на проходной проверяла и сумки, они безропотно протягивали свои вещи на осмотр, и их пропускали короткими снисходительными кивками. Константин присел на корточки рядом с Варварой Семеновной. Оба задумались, каждый о своем, и пропустили момент, когда женщина из стеклянной будки резким голосом подозвала их. Лишь через несколько минут Варвара Семеновна сообразила, что людской поток иссяк. Она схватила Константина за руки, потянула его к выходу с испуганным шепотом: «Идемте, Константин, идемте скорее».
– Ну, и что вы делаете на территории? – спросила их женщина, губы которой брезгливо или нервно вздрагивали.
Константин старался отвечать уверенно и спокойно, немного вальяжно.
– Мы – отдыхающие. Дело в том, что мы прогуливались неподалеку, искали пляжи, шли вдоль балки и наткнулись на гм… сооружение. Нам стало любопытно…
– Вы вдвоем? Кроме вас не было никого?
Он замялся меньше чем на секунду, прикидывая, каким ответом меньше навредит спутникам, и, чтобы замаскировать эту секунду, взял под локоть неверно стоящую Варвару Семеновну.
– Сами.
– Кто пропустил вас? На каком основании?
– Да никто не пропустил… Ворота были открыты, выглядели не так уж серьезно… Уж ничего дурного я в этом не видел – войти в открытые ворота.
– Не может быть, чтобы никто их не охранял в тот момент.
– Тем не менее так и было. Мы подумали, снаружи создавалось впечатление, что завод заброшен, и решили посмотреть, что да как, что здесь выпускалось.
– Значит, так. Слушайте. Дела такие: по уму, я бы должна была вас задержать сейчас. – Женщина сделала гулкую паузу. – Но то, что вы беспрепятственно проникли на территорию, может вылиться в большие неприятности для некоторых. Для всех нас, в том числе для меня. Однако, чтобы отпустить вас, мне нужна причина. Хотя бы повод. Откуда я знаю, что вы не обманываете меня? Интуиция подсказывает мне, что вы говорите правду. Иначе вы не вели бы себя так глупо. И всё же, найдите мне хоть одну причину выпустить вас.
Константин открыл было рот, но вахтерша перебила его:
– Не ты. Пусть она хоть слово скажет.
Варвара Семеновна сделала шаг вперед.
– Нас ждут, – сказала она, – у нас семьи. Мы ни в чем не виноваты, мы в самом деле случайно забрели сюда…
Ухмыляясь, женщина покачала головой.
– Ладно. Давайте я вас обыщу.
Первой обыск прошла Варвара Семеновна. Не страшнее, чем бывает в аэропорту. Настала очередь Константина. Он скривился – никогда еще посторонняя дама не ощупывала его так интимно и холодно. В определенном месте рука ее задержалась, а потом женщина посмотрела на него, будто довольная чем-то. Без объяснений была изъята перьевая Waterman из нагрудного кармана.
