У нее есть идея получше: эти двое гхати могли бы отнести папу через дорогу к доктору Фиттеру.
— Ты помнишь, как он помог нам с мамой? Он тогда все сделал — и свидетельство о смерти, и другие вещи — от и до. Я уверена, он нам и с папой поможет.
— У тебя все в голове смешалось, Куми. Это было тридцать с лишним лет назад. Доктор Фиттер уже старый человек, он давно оставил практику.
— Ну и что? Оставил практику, так у него вся медицина из головы вылетела? Пусть скажет нам, насколько это серьезно и нужно ли везти папу в больницу.
Долгие пререкания кончились на том, что Джал велел грузчикам ждать, пока он не наведет справки. Если доктор Фиттер согласится, так он может с тем же успехом осмотреть папу здесь, чтобы не мучить его перетаскиванием на руках через дорогу.
Доктор не узнал Джала и был явно недоволен тем, что его беспокоят в обеденное время. Однако, услышав имя Наримана Вакиля, сразу вспомнил давнишнюю историю и пригласил Джала войти.
— Как я могу забыть эту трагедию? — Доктор заколебался. — Такая беда для вас и ваших бедных маленьких сестренок…
— У нас беда с папой, — прервал его Джал, — он повредил себе лодыжку.
И изложил обстоятельства происшествия.
— Я по вечерам из окна наблюдаю за прогулками вашего отца. Он страдает паркинсонизмом, не так ли?
Джал кивнул.
— Н-да, — проворчал доктор. — По походке можно определить.
Помолчал и, сердясь, спросил:
— А вы что, совсем не соображаете? Как можно отпускать человека в его возрасте, в его состоянии на улицу одного? Ясно же, что в любую минуту мог упасть и разбиться.
— Мы говорили папе, но он нас не слушал, уверял, что прогулки доставляют ему удовольствие.
— Почему никто из вас не мог гулять с ним? Вести его под руку, поддерживать его?
Доктор сверлил его укоряющим взглядом. Джал опустил глаза на домашние туфли старого врача.
— Хорошо, а теперь, когда беда уже случилась, что вы от меня хотите?
— Если бы вы согласились осмотреть папу, — робко попросил Джал, — нет ли перелома…
— Осмотреть? Вы за кого меня принимаете, за супермена? Я и в молодости не обладал рентгеновским зрением, а уже сейчас точно нет.
— Конечно, доктор, но если вы хотя бы…
— Хотя бы что? Чем тратить время попусту, немедленно везите его в больницу! Он же наверняка мучается! Идите!
Доктор указал на дверь. Джал выскочил вон, довольный, что ноги унес.
Доктор Фиттер запер дверь и с ворчанием пошел на кухню жаловаться миссис Фиттер на нынешнее поколение парсов, на этих бестолковых, дрожащих идиотов, живое доказательство вырождения народа.
— Когда вспоминаешь наших праотцев, промышленников и кораблестроителей, которые заложили основы современной Индии, филантропов, которые дали нам, парсам, больницы, и школы, и библиотеки, и парки, какую славу они принесли нашей общине и всей стране. А этот болван не может за отцом присмотреть! Не может принять простое решение и отвезти старика в больницу на рентген.
— Да-да, — нетерпеливо отозвалась миссис Фиттер, — скажи мне лучше, Шапурджи, тебе яйцо подать вместе с кимой или отдельно?
— Отдельно. Надо ли удивляться, что общине предрекают гибель? Демографические данные говорят о том, что через пятьдесят лет мы вообще перестанем существовать. Может быть, оно и к лучшему. Что толку от общины бесхребетных слабаков? Только по названию парсы.
Он расхаживал между кухней и столовой, продолжая кипеть негодованием, пока миссис Фиттер не сказала, чтоб он садился за стол. Она подала обед и щедро наполнила его тарелку. Аппетитно благоухающее рубленное мясо с пряностями, яйцо, поблескивающее круглым желтым глазом, сразу привели доктора в отличное расположение духа.
— Чему быть, того не миновать, — сказал он, принимаясь за еду. — А пока — ешь, пей и радуйся жизни. Потрясающе вкусная кима, Техми.
Отказ Фиттера прийти на помощь настолько возмутил Куми, что она даже не осознала серьезности ситуации, которой вполне проникся Джал.
— Почему ж он не пришел, если это настолько серьезно? Прежде чем в больницу мчаться, надо вызвать папиного доктора.
— Но Тарапоре тоже потребуется рентген. И потом нам придется платить и ему за визит, и за больницу.
Наконец решили ехать в «Парси Дженерал». Грузчики уложили Наримана, который снова впал в полузабытье, на заднее сиденье такси, Куми села с шофером. Нариман стонал от боли, когда машину встряхивало на дорожных выбоинах.
— Уже почти приехали, папа. — Куми перегнулась с переднего сиденья и взяла его за руку.
Нариман ухватился за ее пальцы, как перепуганный ребенок. Она чуть было не отдернула руку, но, подавив импульс, успокоительно ответила на его движение. В стекло заднего обзора было видно второе такси, в котором ехали Джал и грузчики.
* * *
Изучив рентгеновский снимок, доктор Тарапоре проконсультировался со специалистом, поскольку перелом осложнялся наличием остеопороза и болезнью Паркинсона. Об операции не могло быть и речи. Левую ногу Наримана загипсовали от бедра до пальцев.
Ассистент, накладывавший гипс, носил очки, и по мере его работы стекла все сильнее забрызгивались белым. Он болтал без умолку, стараясь отвлечь старика от боли.
— Как это с вами случилось, сэр?
— Оскользнулся и свалился в канаву.
— У вас, видимо, сложности с бифокальными очками?
— Очки винить нельзя. Канава была не огорожена.
— Просто позор.
Ассистент — его звали Рангараджан — приостановил работу и проверил консистенцию гипса в лотке.
— Да, тротуары превратились в серьезную опасность. Буквально на каждом шагу замечаешь препятствия, угрожающие жизни и здоровью публики.
Нариману пришло в голову, что ассистент нашел бы общий язык с Джалом и Куми: он явно разделял их тротуарофобию.
Мистер Рангараджан хохотнул:
— При наших постоянных тренировках, мы все можем претендовать на золотые медали в соревнованиях по бегу с препятствиями. Любой бомбеец. Или теперь полагается говорить — любой мумбайкар?
Понизив голос, он продолжил в менее шутливом ключе:
— Сейчас не знаешь, где встретишься с фанатиком из Шив Сены или блюстителем новых порядков и ревнителем новых имен. Я слышал, что люди из Шив Сены сумели проникнуть в почтовые учреждения и предают огню все письма и открытки, адресованные в Бомбей вместо придуманного ими Мумбая.
Он начал разглаживать гипс, местами смачивая его водой для постепенного отвердения.
— Вы позволите задать вам вопрос, профессор Вакиль?
Нариман кивнул. Он получал удовольствие от старомодных оборотов речи этого явно образованного южанина и радовался его словоохотливости.
Мистер Рангараджан хотел узнать, нет ли у профессора друзей или коллег за границей, которые могли бы помочь ему найти работу, поскольку он намерен эмигрировать. Он направил письма в целый ряд стран, в том числе в США, Канаду, Австралию, Англию и Новую Зеландию.
— Даже в Россию. Хотя после краха Советского Союза индийцев встречают там менее тепло, чем прежде. В былые времена между нашими странами существовала любовь — сколько новорожденных русских мальчиков получали имя Джавахарлал, скольких девочек назвали Индирами. Сомневаюсь, что нынче русские называют своих детей Нарасимха или Атал Бехари.
— Нынче они, вероятно, называют детей Пепси или Ренглер, — сказал Нариман.
Мистер Рангараджан засмеялся и вытер случайный шлепок гипса.
— Прошла эпоха, когда среди нас взрастали великие лидеры. У нас страшная засуха.
— Проблема всего мира, — ответил Нариман. — Посмотрите на Соединенные Штаты, Англию, Канаду — везде у власти никчемушники.
— «Никчемушники», — повторил мистер Рангараджан. — Замечательно, профессор Вакиль, я должен запомнить это словечко. Но, на мой взгляд, это всего трагичней для нас. Цивилизация, насчитывающая пять тысячелетий, народ численностью в девятьсот миллионов — не могут создать одного великого лидера? Как мы сейчас нуждаемся в Махатме — в Великой Душе.
— Но получаем микро-мини-душонки.
Мистер Рангараджан понимающе улыбнулся. Выскребая остатки гипса из лотка, он возвратился к начальной теме, от которой отвлекся.
— Я работал в кувейтской больнице. Но после войны в Персидском заливе всех выставили вон. Джордж Буш нанес удар по иракцам и прикончил наши рабочие места. Теперь главная моя цель — уехать туда, где у меня будет перспектива. Лучше всего в Соединенные Штаты.
«А как насчет перспективы для его души, — подумал Нариман, — улучшится она в чужой стране?»
К тому времени, как мистер Рангараджан закончил гипсовать ногу, его фартук и руки по самый локоть были белы как у пекаря. Наримана увезли на каталке в мужскую палату.
Позже к нему снова зашел доктор.
