– Будет шторм, лучше повернуть назад.
Он хотел вернуться в гавань до начала бури. Но так хороша была кашаса, так приятна дружеская беСеда, а в горшке в масле дендэ плавало еще так много скатов! И голос Марии Клары навевал тихую грусть.
Не хотелось расставаться с морем. И потом, разве можно было нарушить идиллию, разлучить Кинкаса с Китерией в эту праздничную ночь?
Вот почему случилось так, что буря застигла их в пути. Ветер выл, волны пенились, молнии прорезали темноту. Начался дождь. Вдали сверкали огни Баии. Рулевой Мануэл стоял у штурвала, посасывая трубку.
Никто не видел, как Кинкас поднялся. Он стоял, прислонившись к мачте. Китерия не сводила влюбленных глаз с фигуры старого моряка. Кинкас улыбался волнам, лизавшим борта, и молниям, сверкавшим во мраке. Мужчины и женщины хватались за канаты, цеплялись за борт... Ветер свистел, маленькому суденышку каждую минуту угрожала гибель. Мария Клара больше не пела, она стояла у штурвала рядом с возлюбленным.
Волны перекатывали через палубу, ветер рвал паруса. В темноте по-прежнему светился огонек трубки Рулевого Мануэла, и Кинкас, старый моряк, все также неподвижно и величаво стоял среди бушевавшего шторма. Баркас медленно, с трудом входил в тихие воды защищенной от ветра бухты. Еще немного, и можно будет снова начать веселье.
Но тут небо прорезали одна за другой пять молний, гром загрохотал с такой силой, будто возвещал конец света, и огромная волна подняла баркас. Все невольно вскрикнули, толстая Марго завопила:
– Пресвятая дева, спаси и помилуй!
Баркас накренился. Среди рева разъяренных волн послышались последние слова Кинкаса, и при свете молний было видно, как он бросился за борт. Парусник вошел спокойно в бухту, а Кинкас, закутанный в белый саван из морской пены, погрузился в бурную пучину вод. Он всегда хотел так умереть.
Похоронное бюро не приняло гроб обратно даже за полцены. Пришлось за него расплатиться. Свечи Ванда сумела использовать в хозяйстве. Гроб же до сего дня находится в магазине Эдуарде, который не теряет надежды продать его для какого-нибудь второсортного покойника. Насчет же последних слов Кинкаса имеются самые различные версии. Да и кто мог ясно расслышать их в такую бурю? А если верить рыночному трубадуру, то дело было так:
Ревела буря и выла,
И громко Кинкас сказал:
"Час мой, о друга, настал,
Я сам этот час избрал,
Пусть море мне будет могилой.
Гроб мне семейство купило,
Тратили зря капитал
Море меня приютило..."
Дальше никто не слыхал
Буря слова заглушила.
Подъемник Ласерды - большой лифт, служащий для подъема пешеходов в верхнюю часть города Салвадор.
Мингау - сладкая каша из пшеничной или маниоковой муки.
Акаражё - блюдо из вареной фасоли, поджаренной в пальмовом масле.
Абара - блюдо, приготовляемое из вареной фасоли, приправленной перцем и маслом пальмы дендэ.
Кандомбле - негритянский религиозный обряд, сопровождаемый танцами и пением.
Шанго могущественное божество из негритянской мифологии.
"Порринья", "ронда", "семь с половиной" - азартные карточные игры.
Капоэйра - атлетическая игра, проходящая под музыку. Участники ее совершают характерные резкие движения, симулируя нападение друг на друга с ножом.
Мать бога - жрица в негритянском религиозном обряде "макумба".
"Жого до бишо" - "звериная игра" (португ.) - популярная в Бразилии подпольная лотерея, в которой играют на билеты государственной лотереи. Ставки делаются на конечные цифры номера билета, выигравшего в государственной лотерее. Название игры связано с тем, что каждая группа из четырех дифр соответствует названию какого-либо животного.
Ошум и О шaлa негритянские языческие божества.
Урубу - южноамериканский гриф.
Атабаке - барабан.
Кабокло метис; бедный крестьянин.
