Ознакомительная версия.
В груди у меня страшно бухало сердце, словно в ожидании драки. Ведь надо было не смотреть на казнь, нужно было просто заорать во все горло, кинуться на тех полицаев, я ведь чуть не кинулся. Но, в последнее мгновение понял, что никто за мной не пойдет вперед. Но ведь так нельзя! Так нельзя дальше. Только, что я могу сделать один?
А потом опять работа. Нас послали рубить веники из особых болотных кустов. Юзику дали старую топографическую карту, на которой карандашом было отмечено, где эти кусты. И объяснили, что есть определенная норма по сбору веников. И невыполнение её – это нарушение дисциплины. И времени – до обеда. И моток веревки дали – веники вязать.
Юзик уставился на карту так внимательно, что было понятно, он мало в ней понимает. Пришлось вежливо попросить посмотреть и рассказать ему, куда идти. А пилить надо было километра два по лесу. А комары почему-то так озверели. Я никогда не думал, что они бывают такими свирепыми. Комары, утром и такое зверство.
Рубить ветки, связывать их в веники было не сложно. Оказалось, что мы выполнили норму очень быстро. Но когда выполнили – ужаснулись, как это все оттащить в лагерь? Там же чуть ли не тонна весу. Соорудили некое подобие носилок – палки на плечи положили, на них связанные веники накидали и чесанули бегом по лесу. За два раза ведь не унесем. Мы все-таки успели. Правда, очень болели разбитые, изодранные носилками плечи, и ноги дрожали в коленях. Полицай, который эти веники принимал, сказал, что кучу он считать не будет. И велел, чтобы каждый перед собой положил то, что он нарубил и навязал. Ну, а мы ведь вместе работали. Быстренько все поровну раскидали, и всем хватило, и даже лишние остались. Юзик их в свою кучу положил. Он вообще не работал со всеми, ну да ладно. Но тут произошло нечто совсем нехорошее. Уже перед самым приходом полицая-учетчика Вовка вдруг вскликнул:
– У меня веник пропал! Только что было точно столько, сколько нужно…
– А, понятно, – Юзик вдруг начальственно повернулся к Вовке, – не выполнил?
– Ты что, Юзик, мы же все вместе работали? – Это вмешался Серега Рубан, здоровенный парень, впрочем, совершенно безобидный.
– Молчать! – заорал вдруг Юзик. – Я тут старший.
Быстро он нахватался.
– Юзик, да ты что? – Рубан не замолк. – Да дай ему веник! Лишние, же!
– Станешь старшим, тогда командуй, – Юзик явно задумал что-то нехорошее. – А ты салабон, подойди сюда.
Это он Вовке. Тот старше Юзика года на четыре был.
Но Вовка не стал возражать, подошел. Видно было, что Вовка предчувствовал что-то гадкое, но виду не подавал.
– Становись на карачки и целуй мне кеды, – голос Юзика, хоть и наглый, но выдавал, что он волнуется. – А я подумаю, что с тобой делать.
Вовка побелел, прямо как тогда, когда Алекса убили, и подошел ближе.
– Ну, давай целуй, интеллигент вонючий, – Юзик не унимался. – Давай, кеды в засос! А потом посмотрим, что ты еще умеешь.
Юзик посмотрел вокруг себя, вроде, как приглашая остальных развлечься.
Вовка очень внимательно и спокойно глянул в глаза Юзику. А потом коротким ударом ноги заехал тому в промежность. И повернулся и стал возле кучи своих веников.
Больше никто ничего сделать не успел, пришел полицай. Он не обратил внимания на то, что Юзик как-то странно скорчился и молчит. Просто пересчитал у каждого веники и увел Вовку. У того не хватало веника. Через мгновение из-за ангара раздался сухой щелчок пистолетного выстрела. Полицай вернулся и приказал Юзику, чтобы группа навела порядок там, за ангаром. До вечера никто из нашей группы не проронил ни слова. А Юзик тоже как-то сник. Правда, он буркнул что-то вроде: «Вот же люди, за веник удавится и жизнь отдаст».
Наутро нас послали опять на работы. Словно ничего вчера и не произошло. Безумная жизнь в лагере шла своим чередом. Но сначала был очередной прием пищи. Оказывается и брюкву можно есть. Только не много.
Работу теперь назначили по расчистке завалов бункера. Так сказали. И отправили десятку туда пешком. По шоссе с полчаса. Юзик все пытался заставить нас идти в ногу. Но Рубан его послал. Впрочем, для меня все происходило как в тумане. Мне казалось, что даже голоса я слышу откуда-то издалека. Я ведь думал, мы с Вовкой после этого лагеря вместе домой вернемся. Я его с пяти лет знаю. Знал. Помню, в футбол гоняли, а он такой невысокий, верткий. Но никогда по ногам не бил. Брат его Алекс, тот конечно такой был, строптивый… Был, был, были… Каждый шаг по шоссе отзывался в мозгу этими словами. Они были, были живы, мы были, были людьми. Я был, был… Я уже не есть. Я кусок мяса на тарелке перед мясорубкой. А вот эти кругом – полицаи, Юзик этот, кто они? Он же просто отомстил Вовке за поезд. Я потом нашел в кустах тот злосчастный веник. А ведь Юзик не остановится. Он так на меня зыркал…
– Ты с Вовкой дружил? – меня окликнул один из наших. Петя Кулик, самый старший в нашей десятке Он даже не студент был, а аспирант, но полицаи не поняли разницы. Занимался чем-то там, связанным с автоматикой на железной дороге. Наверное, он очень любил свою науку и всем рассказывал про разные пульс-пары, защиты от собаки с цепью и тому подобные железнодорожные штуки. Но никто из нас не хотел слушать его неоконченную диссертацию.
– Я его много лет знал. Мы не очень, чтобы закадычные друзья. Рядом жили, поэтому у нас все было просто. То по месяцу не виделись, то он у меня торчал сутками. Он добрый был парень. И брата его убили. Несколько дней назад, – я понял, что мне надо с кем-то поговорить.
– Слушай, Петя, я вот что думаю, ведь сейчас жизнь наша стоит совсем ничего, – я уже не мог остановиться. – Но неужели этот концлагерь окончится когда-нибудь? Что, просто выпустят и все? Типа, прошли школу жизни. Зачем мы здесь вообще? Я не понимаю. Веники эти идиотские в обмен на жизнь собирать? Бред.
– Тихо, не так громко, Юзик вон, ухо востро держит, – Петя, конечно, был более осторожен. Он старше и больше меня знает. – Но ты, наверное, прав. Что-то тут не так.
– Слушай, а что делать? Ведь всё! Если вмиг пали великие государства и армии, даже огрызнуться не успели, что могу я? Я только выжить хочу, только выжить, – я говорил почти шепотом. Как сам с собой.
– Ну и надо выживать. Искать шанс, чтобы выжить сегодня, чтобы потом…
– Петя – потом не наступит! Оно уже не наступило для многих. Может, и для моих родителей тоже. И все гибнут непонятно ради чего! Что мы сделали в нашей жизни такого, что стали жертвенными баранами?!
– Это что за бараны там? – черт, Юзик услыхал, – это кого вы там баранами обзываете?
– Юзик, мы про шашлык говорим! Мечтаем! – Петя не дал мне раскрыть рот.
– А, ну помечтайте, помечтайте! – Юзик, конечно, сам баран порядочный, – а мне по должности на обед дадут!
– Петя, – я постарался говорить совсем тихо, – ты как думаешь, хоть кто-то сопротивляется? Хоть кто-то?
– Ты сопротивляешься, – неожиданно ответил Кулик. – Я сопротивляюсь. Нам надо выжить. Просто выжить, без каких либо условий. Кроме одного, остаться людьми. Такими, которыми мы были раньше. А это сложнее, чем просто выжить. Намного сложнее.
– Такими мы уже никогда не будем, – я опять чуть было не перешел на крик. – Да и что могу я, или можешь ты сам по себе? Выжить и то не получается!!!
Петя не ответил. А может и ответил, но я не расслышал. Я ответил себе сам. Человек может все. Я могу все. Я не могу позволить себе, чтобы Вовка, его брат, и многие другие умерли просто так. Они ведь были первые, кто сказал «нет». Я смогу все. Я отомщу.
Расчищали мы совсем не бункер. Какую-то разрушенную мастерскую. Там, видно, машины раньше чинили. А потом взорвалось это заведение к чертовой матери. Или сенты жахнули со своего транспортера. Юзик и тут проявил осведомленность – заявил, что начальник лагеря хочет сделать для себя фирму и с разрешения властей нас привлекает на полезные виды работ. Так что мы должны учесть, если поработаем как надо, нас отметят. Интересно, как?
Работы было много. Все сразу пошли вглубь двора к бетонной пристройке. Там был самый большой завал. Юзик велел его первым разгрести. Я на секунду задержался и говорю ему: «Смотри тут, в основном здании, много арматуры торчит», и предложил – «Вон аппарат сварочный, газовый, можно порезать все нафиг, и работу сделаем быстрее». Юзик заявил, что если умею, то могу попробовать. Но если я понтуюсь, и просто не хочу руками работать, то он со мной разберется. А то много умников городских развелось.
Баллоны газовые стояли в углу. Я там полазил, нашел один с кислородом, их ведь в голубой цвет красят. Я ещё раньше придумал, что надо делать. Аккуратно смазал маслом вентиль и патрубок выхода тоже. Банка с густым маслом, скорее всего, солидолом, валялась под верстаком. И нацепил сверху шланг, соединенный с резаком, как будто он привинчен. Резак я нашел там же, в верстаке. Ну и говорю: «Я должен сейчас шланг с соплом подтянуть к арматуре, которая за стенкой, а ты потом вентиль открой». И объяснил, что нельзя, чтобы баллон рядом с горелкой находился, потому что если утечка, то возможно воспламенение.
Ознакомительная версия.
