Ознакомительная версия.
…. – Ну, она мне и говорит, Цупа, я тебя люблю, – рассказчик при этом хохотнул. – Ну, а я ей конечно, ну так трусики снимай, раз любишь.
Рассказ этого Цупы явно вызывал у слушателей нездоровый восторг.
– Ну а я потом сам пожалел, – продолжал тот же голос, – она-ш девочка, а оно-ш по живому, получается, знаешь как не просто.
Цупе вторили сочувственные восклицания пацанов. Ну конечно, сопляки про баб рассуждают. Ах, какие мы крутые, да какие мы опытные… А меня этот треп начал раздражать. Не интересно мне его слушать. А заткнуть – не хочется. Вон набилась куча народа – тихонько похохатывают, слушают. Неужели им всем только это интересно? Мир за несколько дней перевернулся и на тебе – их только враки про баб интересуют. Я отвернулся, но в окне совсем темно было. Как будто электричество существовало только в нашем вагоне. Блики на стекле не давали рассмотреть, что там снаружи, и я приник к стеклу лицом и ладонями закрылся. Все равно темно. Но зато не так слышно болтовню в соседнем купе. Слышно только, что в моем отсеке внизу тоже беседуют двое. Я вниз посмотрел – там Игорь с незнакомым, таким коренастым и мускулистым парнем разговаривал. Вернее, Игорь только слушал. Я тоже стал прислушиваться. Тот, мускулистый, рассказывал о ком-то – то ли о своем знакомом, то ли о родственнике, было не понятно, потому что я не слушал начала.
– Не, ты знаешь, он классно устроился. Главное, он типа и не ждал, а к нему приезжают вечером, так культурно, с понятиями, и говорят, это он мне потом рассказал, что мол, новым властям нужна ваша помощь. А Боб не дурак, и сразу спрашивает, сколько платить будете. Они ему – тысячу! И еще добавили – а вам не интересно, что за работа? Ну, он и говорит – мол, если в два раза больше положите – так и спрашивать не буду. Ну, они – такие нам нужны – честные, амбициозные и целеустремленные. Вот мужику повезло. У него и паек теперь, и пропуск куда угодно и форма! И право на оружие. Он не падла какая-то, он сам с понятиями, меня заранее предупредил, что в лагеря забирать будут. Я и не мандражировал и жратвы успел собрать. Так вот, Боб сказал, что в лагерях, если правильно себя вести, так вообще шара будет полная. Если старшим по десятке назначат, так и пайка двойная и если все пучком у тебя в десятке, так полгода всего там отработать и потом дают документы. Мне Боб обещал помочь. Эх, меня бы призвали сразу, не трясся я бы с вами тут. А я козел… дома не был.
Вот как все просто. И никаких сомнений у человека, и все знает. Мне этого жлоба внизу слушать было противней, чем того враля с бабами. Но не только я так отреагировал на его треп. Вовка, оказывается, тоже не спал. Он тихо сполз со своей второй полки взял этого бобова друга за грудки.
– Ты что, сука, в полицаи хочешь? Тебе этой мрази зад лизать захотелось? Может ещё и в команду расстрельную хочешь?
Вовка просто бешенный был, это даже в чахлом вагонном свете было видно.
– А тебе что, тебе что? – тот парень видимо очень испугался.
– А мне ничего! Я ненавижу предателей, и тебе, сволочь, морду сейчас расквашу, чтобы и не мечтал.
Я сверху просто свалился на Вовку и схватил за руку. Ещё чего не хватало. В вагоне нет охраны, но что потом будет? Рассказчик воспользовался Вовкиным замешательством и чесанул куда-то по вагону.
– Вова, не надо. Не надо с каждой мразью связываться. Ведь сейчас у людей какая каша в голове. Подожди, – это я уже сосем шепотом, – они еще получат. Не может все так паршиво кончится.
Вовка сначала пытался от обиды и мне в ухо заехать, но потом сразу обмяк, сел на лавку и заплакал. Просто так. У него же Алекс был последней опорой в жизни. Родители у него погибли давно в автокатастрофе. Они ехали по городу в машине, а грузовик налетел на них. Потом выяснилось, что водила грузовика пьяный был.
Я оставил Вовку, и пошел искать этого, сбежавшего. Он курил в тамбуре.
– Слушай, ты не бери дурного в голову, – я хотел сгладить ситуацию. Не то что примирить их, а просто прекратить стычку. Мне было противно, но в таком случае лучше договориться, чем утром увидеть, как и Вовка пулю получит в висок. – У него брата застрелили вчера днем. За нарушения сказали, вот он и злится.
– А пусть себя держит в руках! – злобно проговорил парень. – Да ладно. Проехали.
– Тебя как зовут? Меня Андрей, – мне надо было как-то закончить разговор.
– Юзик. Качан Иосиф, – слегка церемонно представился тот. И руку пожал. У него рукопожатие такое было, как будто он всю жизнь в руке сжимал трубу. Словно он не может разогнуть пальцы, и моя ладонь почти не легла в его. Не пролезла. Ладонь у него была, словно головка газового ключа – почти крюк.
– Ну ладно, Юзик, ты зла не держи, все срываются. Потом ещё поболтаем.
– Ну ладно, вмазать хочешь? – Юзик вытащил из внутреннего кармана куртки чекушку мутной жидкости, заткнутую место пробки скрученным куском газеты.
Пришлось глотнуть с ним для виду. Самогон. Б э э э…
В общем, заснул я только тогда, когда за окном засерел рассвет и стало понятно, что мы едем вдоль посадки и все время на север.
Разбудили меня крики и топот. Оказалось, поезд остановился на каком-то вокзале, и нам всем приказали выходить и строиться. Выскочив в толпе таких же, как я, сонных ребят, я вдруг понял – мы же на Киевском вокзале в Москве! Вот куда нас завезли! Если использовать термины нашего покойного президента – завезли в совершенно чужую страну. Да какая она мне чужая?
Построиться быстро никак не получалось. Все пытались занять какие-то особенные места рядом с уже появившимися новыми друзьями. А я – не знаю как, оказался рядом с Вовкой. Чуть правее, через пару человек от меня, стоял тот самый Юзик, Вовка делал вид, что не замечает его. Строил нас незнакомый, видимо здешний, полицай. Потом, как выстроились, он скомандовал «налево» и мы потопали на выход с вокзала. Я отметил про себя, что знаменитый дебаркадер не разбит и не разрушен. А кто-то говорил, что от Москвы мокрое место осталось. На привокзальной площади уже стояли громадные колонны таких же, как мы пацанов. Наш полицай долго и бестолково орал, но в итоге собрал из нас колону, по виду, как и все остальные, и отвел в общий строй. Потом полицаи собрались в кучу под вокзальным порталом и получили какие-то указания, судя по всему, от начальника поглавнее. Юзик сообщил, что нас сейчас поведут на Белорусский, мол, оттуда ещё надо поездом или электричкой. Вот, сволочь, всезнающий. Откуда он смог узнать? Хотя, если друг или брат полицай… Хотя такие все всегда знают заранее, что касается получше устроиться, или там лишний кусок урвать. И действительно, мы и ещё две других колонны «Должны достигнуть места дислокации на Белорусском вокзале и соблюдать порядок в пути» – объяснил пришедший с бумажкой в руке полицай.
Нас вели по широким утренним улицам столицы. Даже теперь, спустя столько лет после дезинтеграции страны, Москва оставалась столицей. Великим городом великой страны. И как-то не вязались улицы и здания, так знакомые по фильмам, по книжкам, с тем, что мы увидели. Пустые улицы. И посреди проезжей части, прямо по белой полосе, шагает наша колонна. Нас много, и всего три полицая с автоматами охраняют. Один впереди, другой сзади, третий посередине. А сил ни у меня, ни у кого другого, рвануть в сторону, заорать: «Бей гадов!» или ещё что героическое – нету. Непонятно почему. Впереди показалось странное здание. Я никак не мог вспомнить, откуда я его знаю. А потом понял. Это знаменитая гостиница «Украина». Сенты прошлись по ней лучом наискосок. Да так ловко, что верхняя часть со шпилем, почти не развалившись, съехала набок, как на санках. Только одна из башенок, украшавших её, рассыпалась. И гостиница сейчас была похожа на сюрреалистический бред архитектора-модерниста.
Как мы ехали потом, не помню. Болтуны вагонные поутихли, видимо уже жалели, что ночь не спали. Мне даже показалось, что бессонная ночь, каким то образом отняла форс у всех, кто так хорохорился в начале пути. А у меня форсу как не было, так и нет. Завалился на скамейку в электричке и просто сидел без мыслей. Было холодно, я все пытался запахнуть свою рубашку. Я ещё подумал, что здесь климат похуже, чем у нас. Но даже холод не помешал заснуть.
От электрички шли пешком. Опять в колонну и приказали – «шагать по шоссе». А сбоку шел один полицай с автоматом и ещё один чуть позади. А нас было, наверное, человек сто. Но никто опять не попытался ничего сделать. Да и что делать? Куда бежать? А может и вправду – полгода тут отмотать, научат всяким не нашим повадкам и отпустят? Документы дадут правильные. Стоит ли рисковать? Вот только, как родители узнают, где я, когда вернутся домой? А где-то совсем в глубине билась не очень смелая и не очень четкая мысль. Что нельзя подчиняться. И, что вот так и идут в рабство. Из свободного человека очень трудно сделать раба сразу. А потихоньку, по капельке, то, наверное, можно.
Пришли в итоге к гадким железным воротам с красной звездой на них. Когда ворота распахнулись, наша безмолвная колонна безропотно потопала внутрь. И ворота за нами закрылись также мерзко, как они и выглядели. Я понял, тут раньше какая-то военная часть была. Нас загнали сразу в зал, вроде клуба. Ну да, конечно военная часть – на спинках деревянных кресел всякая ерунда выцарапана типа «Тамбов-06» или ДМБ77. Надписи, знакомые по фильмам и рассказам тех, кто служил. Пришел ещё один полицай. Он видимо, тут был главный. Важный такой, и громадная золотая фикса на переднем зубе. Я услышал сзади шепот: «Смотрите, какое зубо». Потом этого полицая иначе как «Зубо» никто не звал. Он, Зубо, сказал речь. Что мы вроде как отбросы общества, но новый порядок сделает из нас настоящих людей. И что дисциплина – это пусть к свободе. Потом начали что-то вроде разделения по группам. Спросили – студенты есть? Нашлось девять человек. Ну, я, Вовка и ещё несколько – я их не знал. Нас сразу отправили в фойе. Там другой полицай сказал, что народ шибко грамотных не любит и к нам будет особое внимание. А потом тот, что в зале, привел Юзика! И сказал, что Юзик у нас будет старшим. Старший. Он же только после школы, видно. А дурак не по годам.
Ознакомительная версия.
