Мы вышли на улицу.
Месяц примерз к небу.
Он отвез меня домой. Я хлопнула дверцей машины, не попрощавшись.
Он прислал мне SMS: «Самая красивая во всем спичечном мире – спичка-девочка».
Я обещала не писать ему SMS – и не буду.
Перечитала еще раз.
Мне показалось, что инициатором нашего отъезда из гостиницы был он? Или это было на самом деле? Или так получилось само собой, и мы просто одновременно стали одеваться?
Перечитала еще раз его SMS. Может, позвонить? Он сказал, что у него в 9 утра встреча.
Посмотрела пропущенные звонки – мы бросили телефоны куда-то под кровать, вместе с одеждой.
От мамы (надеюсь, это не из-за газеты), от Регины (она уже приступила к новой работе), один не определенный и опять… это уже серьезно. 755-55-55. Как же узнать, кто мне названивает?
Взяла домашнюю трубку, аккуратно, словно за мной подглядывали, набрала этот номер. Автоответчик по-английски просит набрать телефон, по которому я хочу дозвониться.
Завтра посоветуюсь с Черновым. Его служба безопасности быстро объяснит кому бы то ни было, стоит мне еще звонить или нет.
Непрошеной гостьей ввалилась зима.
Землю похоронили под снегом, и мы метались по нашему городу в потемках, дрожа от холода и прорезая стылый воздух автомобильными сигналами.
755-55-55 – это служба дозвона «Билайна». Чернов познакомил меня со своим жизнерадостным начальником службы безопасности. Он был похож на моего бывшего мужа – все мои проблемы казались ему мелкими и смешными. Его звали Сан Саныч.
– Если вы молоды, красивы и знамениты и у вас до сих пор нет маньяка, – весело декламировал он, – тогда мы идем к вам!
– Очень смешно, – согласилась я.
Сан Саныч посоветовал мне подсоединить автоответчик и подождать, что будет.
– Не отвечать? – уточнила я.
– А зачем себе настроение портить?
– А нельзя запросить, кто звонил с этого номера?
– Можно. Вот распечатка. – Он протянул мне длинный, как бумага для факсов, лист.
– Это за месяц?
– Это за час. Службой дозвона пользуются сотни людей. И хотя у нас есть время звонка, но разница в 2-3 минуты, которые необходимы оператору для соединения, не позволяет вычислить абонента.
– Что же делать?
– У нас длинные руки! Не волнуйся.
Мы с Региной пили кофе. В «Шатуш». За окном машины уютно заворачивались в снег.
– Значит, так… – Она обзавелась толстым еженедельником и деловым видом. – У тебя завтра в 12.00 – «Mini», будешь приглашенным редактором; в 14.00 – радио, это обязательно, мы их уже два раза динамили; в 16.00 американец какой-то прилетает, крутой, на частном самолете, самая рейтинговая передача в Америке…
– Телевидение? – Я кладу мороженое в кофе.
– Ага. И все хотят у тебя дома.
– А что, у меня красиво.
– Соглашаемся? – Она оборачивается к официантке. – Девушка, я воду уже час жду!
– Ну, можно.
– Потом, послезавтра у тебя все с четырех: съемка для рекламы продуктового магазина, вот этого, как его…
– Я поняла.
– Потом для журнала «Menu», у них там какой-то проект, ты будешь космонавтом, а кстати, в пятницу – проект «Реинкарнация», в «Караване историй». Тебе надо выбрать картину, и они будут стилизовать под нее твою фотографию.
– «Княжна Тараканова».
– Это где у нее по платью крысы бегают?
– На компьютере крыс нарисуют?
– Не знаю.
– Скажи, в другой не будем.
– Okay. Еще газета «Изюминка».
– Не знаю такую…
– Зря. Они говорят, у них тираж несколько миллионов.
– У газеты «Жизнь» тоже несколько миллионов.
– Отказываемся?
– Ага.
– Слушай, а что там у Катьки со стриптизером?
– Говорит, что любовь. Он хочет уйти с работы.
– А деньги?
– Не знаю. Катька его там куда-то…
Нам принесли шоколадные трюфели, местного производства. Мой личный рекорд – 11 штук.
– Вот интересно, а они там как в клубе… сексом занимаются? – задумчиво произносит Регина.
– Катин стриптизер рассказывал, что девушки могут их купить и даже увести с собой. За компанию. А заниматься сексом или нет – их личное, добровольное дело. Вообще, его интересно послушать, – улыбнулась я.
– Представляю.
Вошел мужчина, снял кепку, поздоровался. Я кивнула.
– Кто это? – Регинины пальцы были вымазаны в трюфеле, она знаками попросила официантку принести еще салфеток.
– Не знаю, – сказала я громко, так, чтобы вошедший мужчина нас услышал. Зачем людей обижать? – Они там спорят на деньги, например, видят девицу совсем пьяную…
– А туда другие и не ездят!
– И спорят, кто ее в бассейн затащит!
– Кошмар. В одежде?
– Кто как! И еще он говорит, что если девка старая и страшная, а хочет приват с кем-то, кто в порядке, то менеджер ей откажет.
– Вот позор, представляешь?
– Тебе это пока не грозит.
– Но это пока!
– Давай к ней на ужин напросимся?
Мы позвонили Кате и сообщили ей, что в среду, в 10 вечера приедем к ней на ужин.
– У меня в среду массаж, – вяло протестовала подруга.
– Ничего страшного. Успеешь.
Регинин телефон.
– «Русский Newsweek» просит тебя прокомментировать ситуацию во Франции.
И через минуту:
– Питер приглашает, гостиницу и самолет оплачивают.
– Бизнес-класс?
– Конечно.
– Не полечу. Может, попозже.
– А на презентацию в «Mercury» пойдешь? У меня уже столько твоих пригласительных!
Мы пришли на премьеру в кино. Он не любит фотографироваться. И редко кто настраивает на него свой фотоаппарат.
Меня обступают фотографы, я рада, что не поленилась уложить волосы.
Он где-то за их спинами: разглядывает афишу. И я тоже не хочу, чтобы нас фотографировали вместе, потому что я – свободна!
Я улыбаюсь в камеры, и так повернулась, и так, и как будто ухожу, и машу рукой, и шлю поцелуи.
– Сюда, сюда! – кричат фотографы по очереди, им важно, чтобы я заглянула именно в их объектив, и я кокетничаю с фотоаппаратами и надеюсь, что, может быть, в этот раз снимки получатся красивыми.
В зале темно. Я дышу ему в ухо. Я называю его Пух.
На экране что-то происходит, но то, что происходит между нами – гораздо интереснее. Он одним пальцем приподнимает мне юбку, я, как учительница указкой, шлепаю его по руке флаером.
С тех пор как мы были спичками, мы больше ни разу не были вместе.
Вибрирует телефон, переключенный на бесшумный режим.
Сердце идет ко дну, как подбитый корабль. Тот самый номер.
Сработал автоответчик.
Не обращаю внимание на руку, которая замирает у меня на бедре.
Слушаю. Надеюсь, что удары сердца не заглушат того, что записано.
Смутно надеюсь, что сообщение не оставлено.
Оставлено.
Сначала мне показалось, что это Антошка.
Нет, просто детский голос.
Ребенок. Мальчик.
Сообщил мне о том, что я скоро наемся грибов. И сдохну. И чтобы я не расслаблялась. И что я – гадина. Скользкая, ползучая гадина.
На экране главный герой стрелял в своих врагов, и они падали, десяток за минуту, и были похожи на пустые жестяные банки в тире в Сокольниках.
Это было самое крупное издательство в Москве.
Им управляла женщина. Она сидела в просторном кабинете, больше похожем на будуар. В хрустальной вазе, рядом с хрустальным пресс-папье, аппетитно блестела черешня. В тон к черешне на Вере («Давайте сразу на «ты». Я – Вера») была надета блузка. И – как маленькие черешенки – в ее ушах были сережки.
Вера заикалась.
– Вы видели наш ти-ти-типовой договор?
– Да. Я отдала его юристу.
– П-п-правильно.
Она сказала, что договор, который я подписала по первой книге, – это просто позор!
– Г-г-грабеж средь бела д-дня! – Это она про моего лысого современного издателя. – М-м-мы предлагаем тебе договор с-с-сразу н-н-на пять книг.
– Я поняла.
– Мы п-п-платим аванс.
Я сделала крайне заинтересованный вид.
– М-м-м-миллион долларов.
Ненавижу, когда заикаются. Ничего не понятно.
– М-м-миллион наличными!
Когда говорят «ее глаза заблестели» – имеют в виду меня.
– Миллион долларов? – спросила я. По-детски так. Как будто мы играли в «Монополию».
Вера кивнула.
– М-миллион.
Я смогу выкупить свой дом, который мой бывший, по мудрому совету своей матери, оформил в ипотеку, на свое имя, на пятнадцать лет.
– Неплохо, – похвалила я Веру. Хотя выглядело это так, словно я похвалила черешню, аккуратно положив косточку в пепельницу.
– И м-м-м…
– Миллион, я поняла. – После того как повторишь это слово несколько раз, произносишь его уже запросто, как, например, макароны.
– М-м-мы дадим вам охрану. К-к-к-круглосуточно.
– Охрану? – Я внимательно посмотрела на Веру. Наверное, надо быть психологом, чтобы сидеть в кабинете с черешней и раздавать миллионы всем подряд. – Охрана мне не помешает.
Правило № 2. Если у вас завелся маньяк, вы никому не должны рассказывать о нем. Никому и ни при каких обстоятельствах. Включая подружек, женихов и издателей.
