От этого загробного материнского прощения Игорю стало еще более тошно. Хуже нет, когда рядом вот такой человек – жалобный и кроткий, ничего не требующий. Они убивают своим великодушием, а когда умирают сами, то превращаются в вечный укор, от которого невозможно избавиться.
Внезапно вспыхнуло возмущение. Почему его заставляют чувствовать себя кругом виноватым? Почему никто не спросит, как ему жилось с матерью в те годы, когда она, приходя с работы, немедленно начинала «лечиться» алкоголем, на который отрывала гроши от семейного бюджета – от него, Игоря, отрывала! Он вечно был одет хуже всех в классе, у него ботинки разваливались на ходу… И в чем его теперь упрекает Сашка? В том, что Игорь, как и трое остальных, смогли преодолеть свою жалкую провинциальную участь, вырвались из нищеты? Его бы, разумеется, больше устроило, если бы Игорь остался на всю жизнь в родном озерском омуте! Вкалывал бы на бесперспективной работе, зарабатывал бы помаленьку мамочке на водочку… Жениться, конечно, не смог бы: куда, спрашивается, привести жену, в какой обстановке растить детей? Так какое, черт возьми, право имеет Сашка вот так глумиться над ним, козыряя озерскими несчастьями? Чем Игорь там мог бы помочь, кроме того, чтобы загубить себя?
– Ты бы хоть на могилу к ней съездил, – тихо попросил Саша.
– Обязательно. – Игорь поднялся из-за стола. – Рад был с тобой повидаться, Саш, но пора мне. Жена волноваться будет.
Несмотря на Сашкины протесты, Игорь, не дожидаясь счета, подложил под салфетницу несколько купюр, которые могли бы оплатить обед в парижском ресторане «У Максима». И покинул «Ретро», стараясь не ускорять шаг. На самом деле ему хотелось бежать отсюда без оглядки.
* * *
Марина, которой предстояло стать женой, а затем и вдовой Андрея Федорова, появилась на свет в эпоху цветущего застоя в семье крупного партработника Тимофея Ильича Рузавина. Ко времени женитьбы Рузавин был уже в солидных годах, а чтобы на свет появилось дитя законного брака, обоим супругам пришлось лечиться от бесплодия с применением передовой капиталистической медицины. И когда в семье Рузавиных появился ребенок, он стал центром вселенной…
Из малышки выросла привлекательная, капризная и престижная невеста – перестройка бросила хозяевам страны вызов, с которым Тимофей Ильич сумел справиться достойно. Из передряги, в которой отдельные его старые знакомые сложили бескомпромиссные головы, он вышел, увеличив свое влияние и отхватив изрядный кусок нефтяной промышленности.
Но первое время Марине в личной жизни не везло. Конечно, дело было не в том, что женихов не находилось. Наоборот, многие буквально напролом перли, стремясь заполучить в жены нефтяную принцессу. Но таких робкая Мариночка пугалась. Ей хотелось, чтобы все как-то само собой устроилось – по возможности, без лишних тревог и катаклизмов. Марина Рузавина с детства не терпела дискомфорта.
Это ее свойство быстро распознал молодой экономист Андрей Федоров, работавший на фирме ее отца. Конечно, он не был допущен в золотое общество. Андрей и Марина встретились случайно, когда она приехала в офис Рузавина. Но у провинциала был ряд преимуществ. Прежде всего, внешность: если, приближаясь к сорока и отпустив животик, Андрюха все еще источал яд привлекательности для всех встречных особ женского пола, то в двадцать семь он был настоящим черным херувимом. На первый взгляд, эдакий красивый надменный тип с великолепной темной шевелюрой и точеным профилем. А улыбнется – бездна обаяния, да еще ямочки на щеках! На его родине, в Озерске, лучшие девушки с ума сходили от этих ямочек. Неудивительно, что скромный клерк привлек внимание Марины.
Однако и внешность – не самое главное. Ушлый и дошлый, умевший распознавать человеческие слабости, Андрюха раскусил Марину: она любит, чтобы о ней заботились. До сих пор всю заботу дарили родители; будущему мужу надо сделать все, чтобы занять их место. И Андрюха из кожи вон лез. При новых встречах окружал наследницу сладкой ватой всяческих услуг. Он быстро сделался для нее всем: и слугой, и гидом, и теплой жилеткой, и одноразовым носовым платочком, и благородным рыцарем, но при этом не забывал и о роли романтического любовника.
Можно было, конечно, действовать грубее. Другой бы на его месте обрюхатил ту, что по всем параметрам ему не пара, чем вынудил богатеньких родителей обеспечить им счастливый брак. Но это – в теории. На практике Тимофей Ильич если бы не послал обожаемую доченьку на аборт, а уладил бы дело мирком-пирком да за свадебкой, то к прохиндею-зятю отношение было бы у него соответственное. Скорей всего, до управления своим куском нефтяной промышленности его не допустил бы. И позаботился о том, чтобы молодые как можно скорее развелись.
Но ловкий Андрюха не совершил такой ошибки. Он сумел понравиться, обаять не только Марину, но и ее пожилых родителей так, что Рузавины поверили: да, это он! Надежда и опора! Побеседовав несколько раз с будущим зятем, Тимофей Ильич пришел к благоприятным выводам относительно его ума и потенциала. Анну Владимировну Андрей подкупил обещанием не затягивать с внуками. Что касается Марины, она не знала, как без Андрея жить.
Такая сильная привязанность со стороны Марины, пока она была невестой, Андрея радовала, потому что означала реализацию его планов. Позже – начала тяготить. Эта современная с виду, великолепно ухоженная женщина – просто мечта домостроевца: шагу не может ступить без мужа! Долгие годы Андрюха разрывался между работой (Тимофей Ильич все же передоверил целеустремленному и работоспособному зятю дела) и домом, где ждала его капризная и беспомощная супруга. Стоило Андрею ослабить заботу, Марина принималась плакать и говорить, что он ее разлюбил. Частенько рыдания Марины перетекали в приступы удушья. «Хронический бронхит с астматическим компонентом», – значилось в поликлинической карте. И хотя Андрей не слишком верил в астматический компонент, приступы его пугали.
«Видишь ли, Игоряха, – откровенничал иногда Андрей, – иногда думаю: сил моих нет, всю душу она из меня вытянула. Не знаю, люблю ли я ее… Но уйти не могу: замучает чувство вины. Вроде бы она, когда меня изводит, симулирует, но, с другой стороны, вроде как бы и не совсем симулирует. Я ведь чувствую: когда она задыхается, ей по-настоящему страшно и она по-настоящему не может это прекратить… Да и, кроме того, на кого я сына брошу? Кем она его вырастит?»
Стас, по счастью, получился не в мамочку. То ли сработали напористые провинциальные гены отца, то ли его воспитание, но мальчишка рос активным и сообразительным, был душой подростковых тусовок. Да, сентиментальный, да, эмоциональный, да, впечатлительный. Но все же парень, а не плакса-размазня. Может, повезло еще, что мать не мучила его чрезмерной опекой. Маринина заботливость простиралась только на саму Марину.
Когда Андрей позвонил, Игорь подумал, что его ждут очередные стоны по поводу трудностей семейной жизни, потому и постарался побыстрее прервать разговор. Если бы знать, что разговор – последний! Что Андрей готовится к самоубийству! Что он хотел сообщить другу? Что? – эта мысль прокручивалась в голове, пока Марина, к которой он напросился на следующий день после похорон, изливала на него море жалоб и претензий судьбе. Глядя на то, как вдова давно знакомым жестом прижимает руки к плосковатой груди, Игорь не мог не вспоминать приснившийся кошмар – и не представлять то, постаревшее, неестественное лицо из сна… «Это ему возмездие за то, что он связался с той девкой», – услышал Игорь ненависть в Маринином голосе, и на секунду ему стало до того противно, что он готов был подскочить, ударить кулаком по стеклянному столу – изготовленному на заказ дизайнерскому чуду, заорать изо всех сил. Но – сдержался. Еще не хватало ему Марининых приступов! Нет, надо выждать, когда иссякнут ее сетования. Только тогда он сможет задать вопросы, которые его интересуют.
– Марина, я, конечно, понимаю, как ты потрясена… Но, может, ты все-таки припомнишь: Андрей ни на что не жаловался?
– Жаловался? Ты же знаешь: из него вечно слова не вытянешь…
Ну да, этого следовало ожидать. Андрей жаловался кому угодно, только не своей дражайшей супруге.
– Как у него было со здоровьем?
– У Андрюши, – Марина снова поднесла платок к глазам, – всегда было прекрасное здоровье. Но если бы даже нашли какую-нибудь болезнь… он не сдался бы. Он поднял бы по тревоге всех врачей, но не стал бы… не стал бы из-за этого…
– Как у него шли дела в бизнесе?
– Отлично. Как всегда.
– Он не был в последнее время озабочен? Не говорил о конкурентах? Или что у него могут быть проблемы?
– Озабочен? Да, был. Но конкуренты тут ни при чем. Он говорил о сценарии…
Игорь вдруг ощутил собственное сердце. Совершив головокружительный прыжок, оно очутилось в горле – и все тело охватила слабость.
– Сценарии? Каком сценарии? О котором он писал в предсмертной записке?
