Юрий Азаров - Паразитарий

И вот на тридцатом году своей жизни, когда он шел в Дамаск с твердым намерением уничтожать христиан, его осиял Божественный свет. Ослепленный Савл упал на землю и услышал голос:

— Савл, что ты гонишь меня?

— Кто ты? — спросил Савл.

— Я — Иисус, которого ты гонишь. Трудно тебе идти против рожна.

Страх и ужас охватили Савла. Он смиренно признал явившегося Господом, а себя — рабом.

— Встань, — сказал Христос. — Ты избранный Мной сосуд, чтобы возвещать имя Мое пред народами, и царями, и сынами израилевыми.

Содрогнулось сердце у Савла: на первое место Господь поставил народы, а на последнее — сынов израилевых. Значит, сначала язычники, греки, парфяне, армяне, римляне, а потом уже евреи — и он, Савл, должен нести народам Божью Благодать.

И стал славить Павел Христа, и иудеи решили убить его, и ученики пришли на помощь ему и помогли бежать в Иерусалим. Но в вечном городе все боялись бывшего воина и фарисея, не веря, что он ученик Христа. А Савл открыто и смело проповедовал Господа, вступая в состязание с противниками, которые и здесь, как в Дамаске, решили убить его. Особенно его возненавидели эллинисты, то есть иудеи, говорившие на греческом языке. Павел и сам был эллинистом, поэтому легко вступал в поединки на греческом языке. Но вскоре опасность увеличилась, и Господь повелел ему бежать в Кесарию. Повсюду Павел обращался с проповедями к язычникам, что злило иудеев, решивших во что бы то ни стало убить Апостола.

Прошло с тех пор много лет, и каждый день ждал Павел решения своей участи, и всякий раз, когда опасность была неминуема, его спасало чудо. И он славил Господа, беззаветно и отважно нес учение Христа народам, ибо строил вместе с другими Апостолами новую веру, новую церковь.

Однажды в полдень, когда Павел писал одно из своих знаменитых посланий, в темницу вошли прокуратор Феликс с Друзиллой, философ Агафон и посол в Иудее Проперций.

— Этот человек совершил чудеса. И это мне достоверно известно, — сказал Феликс, — указывая на узника. В Антиохии он дерзновенно проповедовал свое учение, а разъяренные иудеи кричали: "Люди, не верьте ему. Он лжет! Он не знает истины!" Иудеям удалось возбудить народ. Они бросали в этого человека каменьями до тех пор, пока он не упал мертвым. Когда они убедились, что он мертв, взяли его за ноги и вытащили за город.

— Это сущая правда, — отвечал Павел. — Я в Антиохии проповедовал Христа, а меня за это подвергли позорной казни. Бездыханным я лежал на окраине города, и хищные птицы кружились над моим телом. У меня не было сил даже обратиться к Господу, а потому пришли мои ученики, и мы отправились с ними проповедовать Евангелие. Пошли сначала в Зервию, затем в Листру, Иконию и только после этого снова вернулись в Антиохию.

— Не побоялись? — спросил Феликс.

— Нет. Большинство людей Антиохии глубоко раскаялись в совершенном ими преступлении, и Господь простил их. Они молились с нами и уверовали в Царство Божие.

Друзилла подняла фонарь и сказала:

— А что было с вами в Македонии?

— В Македонии нас схватили, привели к воеводам и сказали: "Сии люди, будучи иудеями, возмущают наш город и проповедуют обычаи, которые нам, римлянам, не следует принимать". Тогда воеводы велели сорвать с нас одежды и приказали бить нас палками. Потом заперли в темницу, приказав темничному стражу крепко стеречь. И тогда сделалось великое землетрясение, и узы всех узников ослабли, и каждый мог бежать, потому и двери были раскрыты настежь. Когда темничный увидел раскрытые двери, он, боясь наказания за возможный побег узников, вынул из ножен меч и хотел умертвить себя. Тогда я сказал: "Не делай этого, мы все здесь, никто не убежал".

— А потом что было?

— А потом воеводы испугались, услышавши, что мы римляне, извинились перед нами и выпустили на волю…

— Послушай, Павел, — обратился Агафон к узнику, — мне откровенно нравится все то, что ты проповедуешь. Но мне непонятно, что же нового в твоем учении? Мы, эпикурейцы, утверждаем, что весь смысл жизни человека в духовной радости, в дружестве с другими, в добродетелях. Когда мы говорим: "Живи скрытно", это значит, что мы предпочитаем государственной службе и суете жизнь на лоне природы в кругу близких и доброжелательных друзей. Мы учим презирать смерть, боль, невзгоды. Для нас все люди братья. В школе Эпикура на равных учились женщины и рабы. Мы убеждены, что если исполнять наши заветы, то настанет день, когда не будет на земле страданий, беспокойства человеческих душ, убийств, предательств и клеветы. Разве ты не это же проповедуешь?

— Нет, — ответил Павел. — Вы, эпикурейцы, ведете праздный образ жизни. Помните, до тех пор, пока будут жить праздные люди, будет голод и нищета. Знайте, на одного праздного всегда приходится десять умирающих от нищеты.

— Кого можно назвать праздным? Того, кто не сеет, не пашет, не молотит? Но мы же выполняем крайне нужную работу: пишем и утверждаем законы, создаем образцы искусства, ставим спектакли. Мы — творцы духовной жизни! Разве это не работа?

— Нет. Каждый должен добывать себе пищу в поте лица своего, учит Господь. Мы должны жить, как птицы небесные.

— Но птицы небесные не добывают пищу в поте лица своего.

— Почему же? Птицы трудятся с восходом солнца и ложатся спать с закатом небесного светила. Они трудятся и поют. Кормят своих птенцов и учат их летать. Они не убивают друг друга, не творят зла. Сердце радуется, когда смотришь на них.

— Это уже область поэзии. Я утверждаю: я — эпикуреец, потому что для меня все равны. Я за высшую справедливость на земле. В то же время твое учение стоит за полное разделение на счастливых и несчастных. У вас все поставлено с ног на голову. Вы учите: только бедные являются нравственными добродетельными людьми. А всякий богатый — грабитель и недостоин Царства Божия.

— Да, только бедный человек может быть честным и справедливым.

— С этим я категорически не согласен, как не согласен и с таким утверждением, будто только бедный способен каяться и искупать свою вину.

— Да, только у них есть ощущение своей вины.

— Но почему же богатый не может искупить свою вину?

— Может. Для этого надо, чтобы Он услышал мольбу богатого.

— Но ты же не молил об искуплении?

— Меня избрал Он своим орудием.

— Избранные люди, избранные народы, избранные страны — в этом уже есть какая-то несправедливость.

— Избранное не есть исключительное, — отвечал Павел. — Вам, греческим философам, это должно быть понятно. Первомученик святой Стефан, в смерти которого и я повинен, был избран Богом, чтобы нести Божественный свет всем язычникам, чтобы заставить иудеев задуматься… Избранник Божий есть великомученик человеческий. Высшая радость достигается только через страдания…

— Мы, стоики, утверждаем именно эти мысли. Вот уже несколько столетий как утверждаем, — сказал молчавший до сих пор Проперций. — Мы стоим за всемирное государство, в котором все будут равны — варвары и римляне, евреи и парфяне, женщины и дети, богатые и бедные, рабы и вольноотпущенники. Мир возник из творчества первоогня и погибнет от мирового пожара. Мы считаем, что бедность и самоотречение украшают человеческие добродетели.

Мы, стоики, не боимся умереть, и всякий раз, когда мы умираем, даем образец высокого мужества и высокой добродетели. Тому пример Сенека, Петроний и многие знаменитые римляне. Непонятно, почему мы должны считать учение Христа единственно верным?

— Когда я проповедовал Господа нашего Иисуса Христа в Афинах, — а афиняне очень набожный народ, они всей своей предшествующей историей приуготовлены к восприятию новой веры, — греки тоже мне постоянно задавали именно этот вопрос: "Почему мы должны отбросить наших Богов и принять твоего Бога?" Я им ответил так: "Осматривая ваши святыни, я нашел жертвенник, на котором написано: “НЕВЕДОМОМУ БОГУ”. Так вот, Его-то, которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам. Как пишут ваши стихотворцы, мы Его род и, будучи родом Божиим, не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого. И сегодня Бог повелевает всем людям покаяться, ибо назначен день, в который Он будет праведно судить вселенную посредством предопределенного им Мужа…"

Как только были произнесены эти слова, раздался такой силы гром, что Друзилла в испуге пала на руки к Феликсу, а остальные, накрыв головы покрывалами, выбежали из темницы…

Вкрадчивый, ласкающий голос вот уже седьмой раз повторял слова Серафима Роуза: "Чудеса Антихриста будут происходить главным образом в воздушной стихии, где находится главное владение Сатаны. Знамения будут в основном действовать на чувство зрения, очаровывая и обманывая глаз. Это знамение Антихриста может быть блистательным и прекрасным.