Вряд ли происходило что-либо в королевском семействе, во что не был посвящен сэр Клод. Послужив королю Георгу V, он некоторое время находился при дворе Эдуарда VIII и благополучно перешел на службу к его брату, Георгу VI. Он трудился при дворе на самых разных должностях, а под конец стал личным секретарем королевы. Даже через много лет после того, как он удалился от дел, к нему часто обращались за советами; он был "надежными руками" своего сеньора, живым воплощением подчинения его власти.
Но теперь его руки часто тряслись, вопросами личной гигиены он уже не был так озабочен, как прежде, и, сидя рядом с ним в благоухающем саду, сэр Кевин не мог не почувствовать, что у него изо рта пахнет.
— Может быть, пойдем в дом? - спросил сэр Клод. - Мы могли бы выпить чаю.
— Нет-нет, — торопливо отозвался сэр Кевин. — Здесь лучше.
Он объяснил суть проблемы.
— Читает? — переспросил сэр Клод. — Но ведь в этом нет вреда? Ее Величество в этом схожа со своей тезкой, первой Елизаветой. Та читала запоем. Конечно, книг тогда было меньше. И королева Елизавета, королева-мать, тоже любила читать. Королева Мария, конечно, нет. Или Георг V. Он был заядлым филателистом. Вы знаете, с чего я начинал. Лизал его наклейки.
Слуга, еще более дряхлый, чем сэр Клод, принес чай, и сэр Кевин осторожно разлил его.
— Ее Величество очень любит вас, сэр Клод.
— И я ее, — сказал старик. — Я пленился Ее Величеством, когда она была еще девочкой. На всю жизнь.
Он и впрямь прожил достойнейшую жизнь, воевал — юный Поллингтон получил несколько медалей и благодарностей за храбрость и закончил войну в Генеральном штабе.
— Я служил трем королевам, — говаривал он, — и ладил со всеми тремя. Но мне никак не удавалось угодить этому гею, фельдмаршалу Монтгомери.
— Она прислушивается к вам, — продолжал сэр Кевин, раздумывая, съедобен ли бисквит.
— Хочется надеяться, — отозвался сэр Клод. — Но что я должен сказать? Читает, говорите? Любопытно. Угощайтесь.
Сэр Кевин вовремя понял, что то, что он принимал за глазурь, на самом деле было плесенью, и сумел сунуть бисквит в свой портфель.
— Возможно, вы могли бы напомнить ей о долге.
— Ее Величество никогда не нуждалась в таких напоминаниях. Слишком предана долгу, если вы хотите знать мое мнение. Дайте подумать...
И старик задумался.
Некоторое время спустя Кевин понял, что сэр Клод уснул, и с шумом встал.
— Я приеду, — пообещал сэр Клод. — Давненько я никуда не выходил. Вы пришлете автомобиль?
— Разумеется, — сказал сэр Кевин, пожимая ему руку. — Не вставайте.
Сэр Клод окликнул уходящего Кевина.
— Ведь вы из Новой Зеландии, верно?
— Мне думается, — сказал конюший, — что было бы лучше, если бы Ваше Величество приняли сэра Клода в саду.
— В саду?
— Не в помещении, мэм. На свежем воздухе. Королева посмотрела на него.
— Вы хотите сказать, что от него пахнет?
— В некотором смысле, пожалуй, да, мэм.
— Бедняга. — Иногда ей становилось интересно, может, они думают, что сама она не из плоти и крови. — Нет. Он должен пройти в комнаты.
Но когда конюший предложил открыть окно, королева возражать не стала.
— По какому поводу он хочет меня видеть?
— Не имею представления, мэм.
Сэр Клод вошел, опираясь на палки, поклонился в дверях и снова склонил голову, когда Ее Величество протянула руку, приглашая сесть. Королева приветливо улыбнулась.
— Как дела, сэр Клод?
— Очень хорошо. Ваше Величество. А у вас, мэм?
— Очень хорошо.
Королева ждала довольно долго, что он назовет причину своего визита. Ждал и сэр Клод.
— Зачем вы хотели меня видеть?
Пока сэр Клод пытался вспомнить, королева разглядела полоску перхоти на воротнике пиджака, следы яичницы на галстуке и скопившуюся серу в большом отвисшем ухе. Когда-то раньше такие мелочи ускользали от ее внимания, проходили незамеченными, а сейчас бросались в глаза, привносили какое-то беспокойствие и даже заставляли страдать. Бедняга. А ведь он сражался при Тобруке. Это надо записать.
— Чтение, мэм.
— Простите?
— Ваше Величество стали читать.
— Нет, сэр Клод. Мы всегда читали. Только сейчас мы читаем больше.
Теперь, разумеется, она поняла, почему он пришел и чья это была идея, и из объекта жалости свидетель половины ее жизни моментально превратился в одного из преследователей; всякое сочувствие исчезло, самообладание вернулось к ней.
— Я не вижу вреда в чтении, мэм.
— Приятно слышать.
— Но когда им не увлекаются чрезмерно. Беда как раз в этом.
— Вы предлагаете нам нормировать свое чтение?
— Ваше Величество всегда вели такую образцовую жизнь. Надо же было так случиться, что чтение целиком завладело Вашим Величеством. Тот пыл, с которым вы предаетесь этому занятию, вызывает всеобщее удивление.
— Возможно. Конечно, можно прожить жизнь, никого не удивив. Но нам иногда кажется, что гордиться здесь особо нечем.
— Ваше Величество всегда любили скачки.
— Это правда. Только сейчас это прошло.
— Ох, — сказал сэр Клод. — Какая досада. — Затем, внезапно усмотрев возможность перехода от скачек к чтению, добавил. — Ваше Величество и королева-мать любили Дика Фрэнсиса.
— Да, — подтвердила королева. — Я прочла одну или две его книги, — не бог весть что. Зато я обнаружила, что Свифт очень хорошо разбирался в лошадях.
Сэр Клод, не читавший Свифта вовсе, серьезно кивнул, раздумывая над тем, что пока, пожалуй, ничего не достиг.
Они некоторое время сидели молча, и этого оказалось достаточно, чтобы сэр Клод задремал. Королева редко сталкивалась с подобной ситуацией, а когда такое происходило (как-то один из министров ее правительства клевал носом, сидя рядом с ней на какой-то церемонии), реакция ее была, пожалуй, слишком резкой. Ее часто одолевало желание заснуть, да и у кого на ее месте не появилось бы такого желания, но сейчас, вместо того, чтобы сразу же разбудить старика, она медлила, прислушиваясь к его затрудненному дыханию и раздумывая над тем, что когда-то и она окажется такой же немощной. Она поняла, с каким посланием явился к ней сэр Клод, и пришла в негодование, но, возможно, он и сам был посланием, предвестием тягостного бyдyщeгo.
Королева взяла с письменного стола записную книжку и уронила ее на пол. Сэр Клод очнулся, кивая и улыбаясь, словно оценил что-то ею сказанное.
— Как ваши мемуары? — спросила королева. Работа сэра Клода над мемуарами шлa так давно, что они успели стать при дворе притчей во языцех. — Вы далеко продвинулись?
— Я не придерживаюсь хронологии, мэм. Пишу каждый день понемножку. — Конечно, сэр Клод ничего не писал, он сказал это только для того, чтобы предупредить дальнейшие расспросы королевы. — А Ваше Величество когда-нибудь думали над тем, чтобы писать?
— Нет, — ответила королева, но это была неправда. — Как бы мы нашли для него время?
— Но ведь мэм находит время для чтения.
Это был упрек, а королева нелегко принимала упреки, но сейчас не придала ему значения.
— О чем бы мы писали?
— У Вашего Величества была интересная жизнь.
— Да, — сказала королева. — Это верно.
По правде говоря, сэр Клод не имел представления о том, что должна писать королева и должна ли она писать вообще, он предложил ей писать только для того, чтобы отвлечь от чтения, да еще потому, что по собственному опыту знал — из этого редко что выходит. Сам он за двадцать лет работы над мемуарами не написал и пятидесяти страниц.
— Да, мэм должна писать, — сказал он твердо. — Могу ли я дать Вашему Величеству совет? Не начинайте с начала. Я сделал именно эту ошибку. Начинайте с середины. Хронология очень мешает.
— Что-нибудь еще, сэр Клод?
Королева широко улыбнулась. Беседа закончилась. Каким образом королева доводила это до сведения посетителя, для сэра Клода всегда оставалось загадкой, но это было так же ясно, как если бы пробил колокол. Он с трудом поднялся на ноги, конюший открыл дверь, сэр Клод поклонился, дойдя до двери, снова склонил голову, затем медленно заковылял по коридору, опираясь на свои палки, одна из которых была подарком королевы-матери.
Оставшись одна, королева пошире открыла окно, впустив легкий ветерок из сада. Вернувшийся конюший удивленно поднял брови, когда королева показала ему на стул с влажным пятном нa атласе. Молодой человек молча унес стул, на котором сидел сэр Клод, а королева взяла книгу и кардиган, собираясь выйти в сад.
Когда конюший вернулся с другим стулом, она была на террасе. Поставив стул, он с ловкостью, свидетельствовавшей о большом опыте, привел комнату в порядок и тут только заметил лежавшую на полу записную книжку королевы. Поднял ее и, прежде чем положить на письменный стол, секунду раздумывал, не заглянуть ли в нее, пока королевы нет. Но именно в этот момент Ее Величество появилась в дверях.