12. БОКОВ. Таинственный социальный работник. Чем занимается — понять трудно. Какие-то молодежные программы по развитию чего-то там. Живет с четвертой по счету женой. От всех предыдущих уже есть по ребенку, от четвертой скоро тоже будет. Всех жен любит, обо всех детях заботится. Первым женам оставил по квартирке, с четвертой мыкается по съемным. Денег вечно нет, машина — старая трахома. Похоже, честный и благородный человек.
Завтра старт. Я дико волнуюсь и звоню Артему за поддержкой. Что является конечно же бессмысленным поступком. Если мой персональный ресторан, занятие журналистикой и книгу-бестселлер он еще как-то переварил, то новая работа приводит его в недоумение. Причем, учитывая его хладнокровие, думаю, что недоумение — это крайняя степень проявления его негативных эмоций. То есть другой на его месте уже порвался бы на куски от бешенства. Или меня порвал.
— Зачем, объясни мне, пожалуйста, ты это делаешь? — уже, наверно, сотый раз спрашивает он меня.
— Ну мне нравится.
— Что значит — нравится? А ресторан?
— А ресторан — нет. Я управляющего наняла.
— Управляющий стоит столько же, сколько ты получаешь на своих тренингах. Коммерсант хренов.
— Ну, зато я, ничего не теряя, получаю значительно больше удовольствия. К тому же у меня миссия.
— Какая еще миссия?
— Создание любви и радости.
— Ты что, дура?
— Нет, просто я смотрю на вещи немножко шире, чем некоторые очень умные.
— Я не выдерживаю и обижаюсь на «дуру».
— То есть я в твоем понимании ограниченный тип?
— Ну не то чтобы прямо вот так вот, — начинаю я юлить, — но ты сам подумай, ты же ничего не видишь, кроме своих макарон.
— Наташа, я макароны вижу достаточно редко. Их делают на заводе. Возят машинами. Продают на складах и в магазинах. Я же этой цепочкой руковожу. Для этого мне не нужно на них смотреть.
— Да какая разница. Я не о том. И вообще, я звонила за поддержкой.
— И что я могу сейчас сделать? Как помочь?
— Пожалеть. Меня колбасит.
— Что? Пожалеть? Как тебя жалеть, когда ты сама это все затеяла?
— Да какая разница? Я же не собираюсь передумывать! Ты не можешь просто сказать что-нибудь теплое, без дискуссий всяких?
— Могу. Ты моя маленькая.
— Спасибо.
— Пожалуйста, — он недоумевает, — это все?
— Ну, в общем, да, — вздыхаю я. Большего все равно не дождаться. — Пока.
— Пока.
Блин горелый, ну что непонятного-то?! Просто плакать хочется от бессилия. Мужики ничего не понимают. Хотя тут и понимать-то нечего. Никаких загадок. Я черным по белому сказала: «Пожалей!»
«…И когда кто-то любит тебя долго-долго и не играет с тобой, а любит на самом деле, тогда ты становишься Всамделишным.
— А это больно? — спросил Кролик.
— Иногда больно, — ответил Кожаный Конь, который всегда говорил только правду. — Но когда ты Всамделишный, ты о боли не думаешь.
— А как это происходит? Как будто раз-раз — и ключик вставили и завели, — спросил Кролик, — или помаленьку?
— Раз-раз это не происходит, — ответил Кожаный Конь. — Ты же становишься, а это о-го-го как долго. Да этого и вообще может не случиться, если тебя ничего не стоит поломать, если у тебя повсюду острые края, если с тобой необходимо очень бережно обращаться. Вот почему это очень редко происходит с теми, кто не подпускает к себе или старается держаться подальше от чужих проблем. Обычно к тому времени, когда ты становишься Всамделишным, шерсть у тебя во многих местах уже вытерта, глаза висят на ниточках, а из швов торчит вата и весь ты уже облезлый и потрепанный. Но в таких делах это совершенно неважно, потому что, когда ты Всамделишный, безобразным ты можешь показаться только тем, кто в таких делах ничего не смыслит».
М. Уильямс
Первая неделя. Понедельник
На старт, внимание, марш!
Мы начинаем свое движение в сторону победы.
На целых три месяца прощай спокойная жизнь, лишний сон, сигареты, тусовки и прочие бесполезные занятия. Дружно превращаемся в стрелу, летящую точно в цель.
Хочу быть стрелой — такой красивой, тоненькой, с пушистым розовым оперением. А то я иногда похожа на летящий лом.
Весь понедельник посвящен организационным вопросам. Я сижу одна за столом команды, установленным в конце зала, смотрю на игроков с капитанами, усердно составляющих список с координатами участников, и думаю о том, какими они все будут через три месяца.
Я точно знаю, что самые упертые, наполучав от сокурсников честные отзывы, научатся быть гибкими, неуверенные, добившись результатов, обретут смелость, мямли научаться орать и говорить «нет», самовлюбленные эгоисты начнут заботиться об окружающих и так далее. И все мы станем больше, мудрее и сильнее. В общем-то это и есть моя цель в Игре, хотя они об этом не знают. Они все думают, что главное — выполнить то, что написано в листах обязательств, тогда как главное — стать таким, чтобы написанное само получалось без напряжения. Если я сейчас скажу им об этом, будет голая теория. Они сами это поймут в конце Игры.
Меня волнует все происходящее. Когда-то, два года назад, я была достаточно хладнокровным координатором. Это было привычным процессом моей жизни, работой. Возможно, я не ценила ее в достаточной мере.
Только потеря, а потом находка дали мне возможность понять ее ценность. Я часто думаю, что любимая работа — это, возможно, чуть ли не главное, что может быть у человека. Может, еще только семья способна сравниться по значимости.
Мне страшно даже представить, что я могу каждый день возвращаться в какой-нибудь офис, где никто и ничто меня не трогает, где я не волнуюсь за результат, где никто не заметит, если я заболею и не приду на работу. Где я буду тупо, без энтузиазма проводить восемь часов своей жизни и радостно сваливать, лишь только стрелки часов покажут окончание рабочего дня. Минус восемь часов жизни каждый день.
Мне страшно, неужели огромная часть населения моей планеты именно так и живет? Или все-таки что-то изменилось и Земля начала вертеться чуть веселее?
По крайней мере, мне следует быть благодарной за то, что не приходилось скучать в этой жизни. Круговорот безумия подхватил меня и понес чуть ли не с рождения. В семнадцать лет в этот круговорот поочередно начали вливаться мои работы. К счастью, всегда безумные и веселые. Кого благодарить за это? Бога? А он есть? А если нет, то кто вместо Него? Почему тогда я каждый раз перестаю в этом сомневаться, когда мне плохо?
И почему, кстати, я забываю о нем, когда мне хорошо?
Работа запустила мой мыслительный процесс. У меня в голове вирус под названием «вопрос-ответ». Мысли крутятся со скоростью электросчетчика в момент, когда в квартире включены весь свет, стиральная машина, микроволновка, утюг, телевизор…
Вжж-вжж-вжж — мотает обороты блестящий диск.
Я беспрерывно рефлексирую и анализирую свои действия и действия окружающих. А почему он это сказал? Что он на самом деле имел в виду? Почему я выбрала розовое полотенце для лица, а зеленое для всего остального? Почему я так часто улыбаюсь? Что она чувствует? Чего он боится? По-настоящему ли я люблю Артема или это очередное желание победы? Целостные ли у меня отношения с родителями? Почему я в детстве любила собак, а теперь кошек?
Миллион вопросов в день проносится в моей голове, словно табун лошадей. За ночь поднятая пыль оседает, я просыпаюсь счастливая, с улыбкой на губах. Иногда рядом со мной спит Артем. Я наблюдаю за ним. Он строит во сне всякие разные рожицы. Милый мой, что тебе снится? Это мой первый вопрос сегодня, и он вполне невинен.
Зато к тому времени, когда я иду умываться, мозг уже проснулся и работает на полную катушку. Он задает мне тысячи вопросов.
Может, дело в том, что я тороплюсь? Тороплюсь ликвидировать двухлетнее отставание? Оставшись без средств к существованию, я занималась все это время физическим выживанием. Мне было не до души. Даже книги о развитии вызывали у меня отторжение. Наверно, так и должно быть. Мой организм хотел сначала обеспечить себе пропитание и безопасность. Выжить. Что ж, бизнес запущен, и я могу вернуться к делу своей жизни.
Вот только мои старые друзья — коллеги, технологии да и все общество ушло далеко за это время.
Почему утром весело, а ночью страшно? Действительно ли я нашла свой путь? Каковы мои жизненные принципы? Зачем я живу? Откуда столько вопросов? В чем моя цель?
Мне нравится вся эта кутерьма в моей голове. Почему-то кажется, что я вот-вот пойму что-то важное.
Я наблюдаю за игроками. Мурзики мои! Они уже дороги мне. Совсем нетрудно в общем-то полюбить людей. Стоит только подробнее узнать, о чем человек мечтает, и это противоречивое чувство тут как тут.
