— Но ведь вчера была другая цена?
— А сегодня такая. Понятно, увидели, что мусульмане и таким образом отказались от нежелательных покупателей, а, значит, и соседей.
Кстати, чтобы не возвращаться больше к этому вопросу, оговорюсь сразу: мои подруги, Таня и Оксана, тоже мусульманские жены. А познакомились в сквере еще с 2мя русскими женщинами. Дети рядом играют, мы общаемся. Как узнали, что моя семья мусульманская, отсели. Ну и дурищи! В России не верили ни в бога, ни в черта, ни в церковь не ходили, ни в Библию ни разу не заглянули. А тут: нет бы русским вместе держаться, одна диаспора. Встала я, увела Диану и ни разу потом к ним не подошла. Хотела потом одна из них продолжить знакомство, но я через себя не переступила. Я гордая!
Нашли другую квартиру, часть денег заняли, часть — взяли ссуду в банке, продали все мое арабское золото — не жаль! Зато 4х комнатная квартира! Наша! Своя крыша над головой!
Это — гостиная, здесь будет кабинет Валида, тут — конечно же, детская, а вот эта комната — наша спальня. Диане заказываем большую кровать и наша девочка в 3 года спит одна, в своей комнате, на своей большой кровати. Расти, зайчик!
В январе мы переезжаем, а в марте новость — у нас будет ребенок! Кто же будет? Так сама хочу сыночка! Будет защитник Диане, хочу угодить мужу, знаю, что, если будет девочка, придется еще рожать. А тут еще мама в письме — а вдруг 2 девочки, Валид-то из двойни. Дети здесь очень дорого стоят, и мы оба хотим только 2х детей. Господи, дай сыночка! И хотя Валид говорит: — Кого бог даст, — не верю! Для арабского мужчины не иметь сына — беда. В доме напротив живет полька Ивона, у нее уже 3 дочери — 11; 9 и 2х лет. Снова беременна, ходит грустная, неразговорчивая — ясно: опять девочка. Моя подруга Таня родила 2ую дочку и что-то особой радости тоже не вижу. Господи! Пусть будет сынок!
В 4 месяца — УЗИ. Вижу на экране своего ребенка: ручки, ножки, головка. Что-то переворачивается в груди.
— Господи! Мой заинька, такой крошечный; сердце замирает, из глаз слезы; будь, кто будет, я уже сейчас его безумно люблю. Лишь бы был здоровенький. И вдруг вопль Валида: Сын! Сын!
— Как ты узнал?
— Да я смотрю на компьютер, а он рисует — мальчик! О, хабиби!
— О, аллах, спасибо! — Аллах — это я сказала? Я! Валид обнимает: — Хабиби! — Интересно, за сына, или за аллаха? Ладно, потом разберемся. Кто разбираться-то будет? Придется самой.
Но мой прехитрый муж услышал то, что хотел услышать. На следующий же день подарил мне Коран на русском языке. Ладушки, как получится!
Нет бы держать новость в секрете, а вдруг компьютер ошибся? Валид тут же растрезвонил всей родне. У всех уже есть мальчики. Поэтому поздравления искренние, желают мне спокойно выносить моего сыночка, желают здоровья.
— Шукран!
3. Башар.
С именем сыну нет проблем. Валид давно мечтает, если будет мальчик, то только Башар. Башар, Башура, Шура. Рождайся, быстрее, сынок!
Безумно рады мои родители. Мама тоже волновалась, боялась, что может быть девочка, а то и две. И мама пишет, что приедет в октябре. Как хорошо! Будет с кем оставить Диану, мама помогает в первые недели.
Решаем, как только немного спадет жара, перед рождением сына сделаем ремонт, чтобы и мама приехала в уже красивую квартиру. Но она опережает нас; самолет есть в начале октября, а будет ли еще в октябре — (рейсы чартерные) неизвестно. И мама решается. 5/X в 2 часа дня звонок: — Дети, вы где? Я уже тут, в аэропорту. Будете забирать, или лететь назад? — Мамуля, через 20 минут будем.
Сначала мама тормошит Диану, обнимает, дарит подарки: а потом осматривает квартиру. — Хороша! Жаль только, что окрашена. А мы хором: — Да ремонт будем делать, ремонт; мы просто не ожидали тебя так рано.
О ремонте следует сказать особо. Сначала 2 дня сантехники работали в душевой, ставили итальянский унитаз. Мы слышали только возню, стук, а их практически не видели — не положено посторонним мужчинам смотреть на чужих жен, а тут еще две женщины, две иностранки. И вовсе не положено. Сделали свое дело, вышли в подъезд, сидят на лестнице, ждут хозяина. Расплатился — шукран!
Принес Валид альбом с образцами обоев — каких только нет, все красивые выбрали: эти — в гостиную, эти — в спальню, эти — в детскую. Пришел мастер, обмерил комнаты, посчитал количество обоев. За два дня два мастера, не привлекая никого в помощь, дважды переставляли мебель, откручивали и прикручивали розетки, выключатели, да высота комнат 3,7 м, все сделали, все красиво. Мы их практически и не видели. Получили деньги: — Бай! Светильники и шторы обновили в последнюю очередь. Не квартира, а картинка. Села в кресло, отдыхаю. Все блестит, сверху льется мягкий свет, приглушенно поет магнитофон. Сынок, как для тебя старается папа! Уж помню, с какой помпой встречали Диану, а тут — превзошли самое себя. Мы ждем тебя, сынок!
Перехаживаю неделю, перехаживаю другую. — Дорогой, ну что же ты? А дорогой копил силенки, чтобы появившись на свет 29 ноября в 10 часов утра, требовательно заявить о себе. Так кричал, не могли успокоить сестры, няни. Замолкал у груди. Зайчик, похож на папу. Вот и будет наше продолжение, от него родятся внуки и правнуки. И протянется ниточка в века, а в ней моя частичка! Расти, солнышко, расти любимый!
Очень боялись, как бы Диана не стала ревновать — были случаи, видели и последствия. Поэтому постоянно рассказывали ей, какой он маленький, беспомощный, как он любит уже свою сестричку. Пошли Диана с папой покупать подарок братику — отличный набор погремушек. Дочка и сама с ними поигралась, ожидаючи братика. И как только он родился, Валид принес ей от него подарок — парту и стул к ней. Очень удивилась наша проказница: — это все было в животе у мамы? А видели бы вы ее, когда ей дали малыша подержать на руках! Ручонок не хватает, чтобы сильнее обхватить, прижалась к нему, в личико заглядывает — братик! Очень хорошо встретила братика, помогала бабушке купать его, переодевать, менять памперсы, штанишки. Без брезгливости уносила наполненные памперсы, с удовольствием подавала одежки, проходя мимо, наклонится поцелует «згире саби» (маленький мальчик). Очень быстро наша умница усвоила, что нельзя громко петь, кричать, топать, если малыш спит, но уж когда он бодрствовал, то ей разрешались все ее проказы. С гордостью показывала малыша родственникам и даже незнакомым людям на улице. Очень гордилась им. Еще бы — не у каждого есть живая кукла!
Как было жаль маленького, когда ему сделали обрезание, каким был беспокойным, плакал. Плакала и я: — Крошечка, как тебе больно, как мне тебя жаль, как взять твою боль себе?
Но я понимала, что так положено, через неделю сынишка успокоился, зажила ранка. Оправилась и я. Через 10 дней мы уже гуляли с малышом в сквере. Я не рассказывала вам, что я одела платочек? Нет? Ну так, расскажу сейчас.
Мама среди прочих подарков привезла мне красивый платок. Посмотрели мы друг на друга и промолчали. Молчим об одном и том же. А до этого свекровь несколько раз заводила разговор о том, как милостив аллах ко мне: — Вон Галя ходит без платочка — первый был выкидыш, вторая девочка Муна тоже без платка и тоже, что хорошего?
На этом разговоры заканчивались, как в песне — в каждой строчке только точки, догадайся мол сама. Я и догадываюсь. Дочка и сынок, как хорошо, что второй сынок! А когда выписывалась из роддома, одела платочек. Никто ничего не сказал, свершилось то, к чему все шло. Только мама поцеловала и сказала: — «Ну что же, Натик, ислам так ислам». — О, аллах, вручаю тебе себя. Да свершится воля твоя.
Ходит в подготовительную школу наша девочка. Когда 15/IX отправила первый раз, сидела, глаз с часов не сводила, не могла дождаться часу дня. А до этого все лето учила самостоятельно есть, правильно мыть руки, снимать и одевать штанишки. Бегу к автобусу (школьный, утром собирает детей и везет в школу, в час дня развозит по домам). Уже машет рукой, улыбается: — Мама, мне нравится школа, нравится тадж (награда, ободок на голову). Мне дали за то, что я хорошо себя вела. Ух! Отпустило сердце, улеглась тревога.
— Мама, а ансе (учительница) сказала, что я плохо говорю по-арабски.
— Потому тебя, котенок, и отдали, чтобы ты научилась хорошо говорить по-арабски.
Дома только разговоры о школе:
— Пришел мадир (директор) и со всеми знакомился, со мной тоже. А потом мы играли во дворе. — Завтра пойдешь? — Да, пойду, меня там будет ждать ансе (учительница) и девочка, забыла как зовут.
Вот так сразу привязалась к учительнице, школе, ни разу не плакала, не капризничала. А через 3 месяца уже читала какие-то стихи, суры из корана, калякала в тетради, приносила все чаще тадж — теперь уже за работу на уроках. А родственники поражаются — их детям по 4, 5 лет, а они все больше молчат. А свекровь говорит: — Это ее родители учат, занимаются с нею, а вы своих не хотите учить. Опять прошу не говорить так, не противопоставлять нас остальным.
