Моя дверь с недавних пор открывалась совсем бесшумно. Но я проснулась от чувства опасности, а может я почувствовала сквозняк из коридора. В общем, я проснулась от того, что дверь в мою комнату медленно открывалась. Я лежала, не шевелясь, не выдавая того, что уже проснулась. Дыхание мое было ровным, я натренировалась за долгие часы, которые мы с Райаном устраивали, в надежде поймать Энтони «на живца». Теперь «живец» еле живой ждет, когда же его прибьют, чтобы все мучения враз закончились.
Я смотрела на визитера из-под опущенных ресниц. Неотрывно следила за каждым осторожным шагом. Сомнений нет — марионетка проснулась. Спящий красавец крадется в мою комнату. Я не собиралась шевелиться и не изменила бы своей тактике, если бы не заметила блеск в руке входящего. Несомненно — это был нож. Дальше раздумывать я не стала. Нож, до сих пор хранящийся под моим матрасом со дня, когда Райан поместил его туда, влетел в мою руку в мгновение ока, а я сама, неведомым образом, оказалась по другую сторону кровати, лицом к вошедшему и с ножом наизготовку.
― Что тебе нужно?! ― Мой голос разнесся по комнате гневным шипением. Кричать я не собиралась. Не любила сотрясать воздух без видимой причины. Вот если начнет резать, тогда можно и поорать разок-другой.
― Джесс, это я! ― Этот голос я знаю слишком хорошо, чтобы ошибиться, но расслабляться еще рано.
― Что у тебя в руке?! Я видела блеск.
― Хмм, узнаю свою девочку! ― В его голосе явно слышалась ирония.
Щелкнул выключатель и я увидела Райана с чашкой чая в руке. То, что я приняла за лезвие, оказалось ложкой. Я замахала ему рукой, приказывая выключить свет. Я опустила руку с ножом и уселась на кровать, быстро спрятав нож на прежнее место. Что ж, теперь кукловод знает, что у меня есть нож. Нужно будет перепрятать его в другое место, когда все утихнет.
Райан подошел и присел на кровать, протянув мне чай.
― С чего это такая забота?
― Я просто смотрю и все замечаю. Не пытайся спрятать от меня свои эмоции! Со мной этот номер не проходит! ― За нарочитой грубостью слышалась забота. Я незаметно улыбнулась, отхлебывая чай.
― Ты заходил к нему?
― Да, он проснется не раньше утра. Я разговаривал с Джимом. Он считает, что наркотический сон скоро перейдет в обычный, как будто под снотворным — такой эффект может дать наркотик, и он будет спать до утра, если его не разбудить. Но этого мы делать не будем. ― Снова эта странная интонация. Я невольно прислушалась к новым эмоциям в его голосе.
Я допила чай и поставила чашку на тумбочку. Райан отодвинул ее и слегка подтолкнул меня на подушку. Почувствовав сопротивление, он убрал руку.
― Ложись, тебе нужно отдохнуть — завтра тяжелый день.
Я подчинилась, а он наклонился вслед за мной, провел рукой по щеке и тихо прошептал на ухо: «Нож теперь в изголовье, если Энтони будет в курсе, где был первый тайник, мы слегка его опередим».
― Как ты узнал? ― Я тоже перешла на шепот.
― Узнал что?
― У меня были мысли сменить место, но я собиралась сделать это позже. Как ты узнал?
― Джесс, когда ты уже поймешь, что мы с тобой похожи. Мне тяжело это говорить, но против правды не попрешь!
― Спасибо!
― Не за что! Отдыхай.
Я слегка провела кончиками пальцев по его щеке, повторяя его предыдущий жест. Он замер.
Мои глаза полностью привыкли к темноте, и я хорошо видела его глаза, его лицо. Не досконально, но в общих чертах. Мне не нужно было видеть все, я и так знала каждую черту его лица. Я знала также и то, какие эмоции были в его глазах. Они начали блестеть и это верный признак того, что Дракон зашел в мою комнату не просто так. Утреннее примирение грозит стать успешным.
Я не стала долго раздумывать по этому поводу. Этот момент был безнадежно оттянут по нашей собственной глупости. Но еще было время все исправить.
Райан, похоже, думал также, потому что его губы без промедления нашли мои, а я оказалась тесно прижата к кровати.
Он не был груб, но порыв крышесносящей страсти оставлял на моей коже горящие борозды от жестких пальцев, которые не причиняли боль, а разжигали огонь по всему телу. Его сдержанные ласки дарили невероятное наслаждение, как будто все незнакомые мне ранее эрогенные зоны вдруг решили открыться в один миг. Я ерзала на кровати, несмотря на то, что Райан плотно прижал меня к простыне, а мое движение распаляло его еще больше. Прикосновения становились все более отрывистыми и жадными, поцелуи все более скользящими, а движения на грани безумства. Наше рваное дыхание наверное слишком сильно било по ушам Кукловоду (Странно, и почему эта мысль посетила меня в такой момент… Впрочем, она не задержалась и я вновь отдалась во власть эмоций).
Еще несколько секунд взаимных ласк, успевших показаться мне вечностью. Я не помню, когда он успел раздеть меня, не помню, как раздевала его. Очнулась я в тот момент, когда жадное проникновение направило десятки литров крови к моему мозгу, чтобы прояснить его на миг и вновь заставить провалиться в пучину наслаждения уже совершенно другими эмоциями, такими, которых не испытывала никогда до этой минуты… минут… часа… часов… Я потеряла счет времени, я не знала, как долго он был внутри меня, в моей душе, в каждом толчке моего сердца, но когда мы с единым вздохом откинулись на кровать, я заметила, что даже камера была стыдливо отвернута в сторону, словно испугалась того огня, который только что бушевал в наших телах.
Черт! Что это было?! Неужели это — то самое?! Неужели закрытая и несдержанная в своих выражения Джессика наконец познала главное в своей жизни чувство?!
Легкое полуобъятье Райана на моем бедре, движение по моей коже вверх к груди — такое невесомое, и, наконец, жадное объятье, заставившее прижаться спиной к его телу — крепко, надежно и так доверчиво. Это объятье полностью подтверждало мои мысли.
Две равноценные, похожие по многим параметрам половинки, наконец, объединились в единое целое. Я еще долго буду чувствовать его ласки, стоит только закрыть глаза, а мои губы будут распухшими не меньше недели, впрочем, как и его. А еще, завтра весь дом узнает о нашем примирении. Оно произошло как нельзя кстати, теперь я буду под его защитой.
Сейчас все эти обрывочные мысли казались таким неважными, ведь Райан безмятежно спал рядом, а стены моей комнаты навсегда запомнят наши стоны, впрочем, как и единственный зритель, находящийся по ту сторону камеры. Пусть он запомнит это. Никто никогда не был так счастлив, как я, наконец, осуществив то, что должно было случиться уже очень давно. Казалось, прошла целая вечность, но вот мы вместе и будущее вновь кажется счастливым и безмятежным. Я, наконец, пережила любовь — последнее и самое сильное чувство в этом доме.
Предпоследний акт кукольного спектакля
Сегодня утром я проснулась от громкого стука в дверь. Несмотря на сонное состояние, воспоминания вчерашней ночи были первым, что вспыхнуло в моем мозгу. А затем я вспомнила Энтони, который начисто вылетел у меня из головы под яростным напором жарких ласк Райана. Я подумала, что Райан сбежал ночью, но движение за моей спиной, сказало об обратном, а затем сонная, но вполне довольная жизнью, хотя и немного помятая физиономия заглянула мне в лицо. Как же я счастлива, что он решил остаться до утра! Не знаю, что будет дальше, но сейчас все именно так, как и должно быть.
В дверь снова постучали. Райан посмотрел на меня. Я кивнула.
― Войдите! ― За дверью наступила тишина. Стучащий явно не ожидал услышать мужской голос, и поэтому возникла неловкая пауза.
Воспользовавшись замешательством визитера, я быстро натянула бывшую рубашку Райана, теперь полностью принадлежащую мне, через голову, а потом напялила под одеялом шорты, прямо на голое тело. Райан даже не пошевелился, лениво откинувшись на подушки.
Не дождавшись, пока дверь надумают открыть, я сама подскочила к двери и резко распахнула ее. За дверью стоял Джим и выглядел он слегка ошалело, о чем красноречиво говорил его взгляд, бегло скользнувший по моему лицу и направившийся дальше, вглубь комнаты, к кровати, на которой с наглой ухмылочкой возлежал Райан. Я посмотрела на Джима, а затем увидела за его спиной открытую дверь комнаты, принадлежащей теперь Энтони, в дверях стояла Дженни, на щеках которой горел лихорадочный румянец. Она уже нарисовала в своей хорошенькой головке откровенную картинку. Всего одно слово зажгло такой же румянец и на моих щеках.
― Он проснулся.
Я побледнела, но затем кровь резко прилила к моим щекам. Я пошатнулась. Бурная ночь и утреннее волнение смешались в коктейль, который мой организм переносил с трудом. Я захлопнула дверь перед носом ошарашенного Джима, все еще не пришедшего в себя от увиденного, едва успев пробормотать:
― Сейчас будем. ― Черт! Я уж говорю во множественном числе и принимаю решения не только за тебя, хотя сомневаюсь, что Джим меня услышал. И, наверное, это истинно женская черта.
