— У тебя всегда все восхитительно просто! — с досадой бросила Олеся, раздражаясь, что ей помешали провести вечер так, как она мечтала: в одиночестве, с тихой Полиной за стеной. — Что ж ты тогда не смогла разобраться с моим папенькой?
— Не просто, но очень хочется, чтобы так было, — неожиданно грустно ответила манекенщица, и в ее глазах вдруг блеснули слезы.
Она всегда легко, как ребенок, переходила от смеха к слезам и наоборот, сотканная из множества противоречий и контрастов.
— Я пришла на минутку. Во-первых, я улетаю на месяц за рубеж, мне нужно развеяться и отдохнуть. И еду, конечно, не одна, все тип-топ, но это ты можешь не передавать папеньке. Во-вторых, досаждать я ему не буду, но если он захочет… — Мэри сделала выразительную паузу и погрызла длинный красный ноготь. — Я всегда буду его ждать. В-третьих, пригласи своего мальчика в дом. Он опять торчит под дождем прямо у подъезда. Пожалей ребенка.
Олеся вздохнула. С одной стороны, все складывалось как нельзя лучше: на редкость удачный "развод" Мэри с Глебом состоялся и прошел без явных потерь и серьезных, видимых разрушений. С другой стороны, Олеся прекрасно понимала, что эта новая, вторая царапина в ее отношениях с подругой вряд ли захочет заживать. И не заживет никогда…
"Никогда не говори никогда", — вспомнила Олеся один из афоризмов отца.
Но теперь еще в придачу и мальчик… Тихо стоящий под дождем и вроде бы ничего не требующий ни от кого, в том числе и от Олеси. Хотя с какой стороны посмотреть…
— На твоем месте, — продолжала рассуждать шалая Мэри, — я бы испытала его в деле. Да, да, девушка, и нечего краснеть, у тебя все равно ничего не получится. Больно мальчик красивый, такие рождаются только в нерусских семьях, — и фотомодель с гордостью посмотрела в зеркало.
— Я была против вашего расставания, Мэри, — печально сказала Олеся. — Ты ведь знаешь…
— Я все знаю! — грубовато оборвала ее подруга. — И давай больше не будем говорить на тему Глеба. Ну его! Я хочу совсем о другом.
— А я не хочу о другом! — закричала Олеся. — И давай тоже не будем об этом!
Они глянули друга на друга и залились полуистерическим, полуоблегчающим смехом, а потом крепко, дружески обнялись.
— Ладно, я побежала, — громко заявила Мэри. — У меня прорва дел на сегодняшний вечер. А почему к своей старой бабке не выходит ее маленькая внучка? Эй, Полинка, ты больше не любишь меня?
Полина вылетела на зов манекенщицы и повисла на ней, болтая ногами и повизгивая от восторга. Олеся прикусила губу. Почему все всегда разваливалось в ее жизни? Правда, разводы и расставания стали за последние десятилетия одной из характерных черт страны. Что-то сломалось вокруг, полетели тормозные колодки, как утверждает Мэри, ослабли какие-то внутренние пружинки, веками поддерживающие основы жизни. Устойчивость не устояла…
Мэри что-то тихо и ласково нашептывала Полине, целуя ее маленькое ухо. Потом, чтобы окончательно не раскиснуть и снова не разреветься, резко выпрямилась:
— Ну, все, я помчалась. Целую, обнимаю, приеду — позвоню! Привет!
И убежала.
Полина и Олеся долго стояли в передней, не в силах заговорить или просто разбрестись по своим углам. Выручил телефон. Звонил Валерий.
— Пожалуйста, приезжай, если можешь, — пробормотала Олеся. — Мне плохо, тоскливо… Мэри улетает. И еще не знаю что…
Полина уже мелодично пела в соседней комнате. Но до приезда Валерия заявился Глеб. Шумный, довольный и собой, и жизнью, он ввалился с пакетами в руках.
— Разгружай меня, моя девочка! Тут много разных угощений и сюрпризов для тебя и для мартышки!
Мартышка высунула любопытный нос из двери, с интересом рассматривая пестрые упаковки.
— Я очень рада, папа, что ты заехал, — сказала Олеся, целуя отца. — Ты не встретил Мэри? Она только что ушла.
Глеб скорчил уморительную гримасу, отчего Полина громко фыркнула.
— Ты прекрасно умеешь не вовремя что-нибудь ляпнуть. Пошла в мать. Впрочем, все женщины таковы. Нет, Мэри я не видел. Зато видел кое-кого поинтереснее…
Олеся насторожилась.
— Твой рыцарь или паж стоит у подъезда, — торжественно провозгласил Глеб, бросаясь на диван и обнимая Полину. — Почему ты столь сурова к нему?
— "Здравствуй, князь ты мой прекрасный…" — машинально произнесла Олеся и вдруг заорала, испугав и отца, и дочь, которые одновременно вздрогнули и ошеломленно уставились на нее. — Вы что, все разом повредились в уме? Почему вы без конца твердите об этом мальчике? И почему я должна что-то делать? И что? Что?! Вот Валерий, наоборот, считает, что лучше не обращать никакого внимания! Так кого же мне слушать?!
— Лучше всего никого, — примиряюще пророкотал Глеб. — А твой Валерий глуп, прости, моя девочка. Хотя я очень люблю его, это моя слабость. Наверное, я вижу в нем сына, которого мне всегда так не хватало, кругом одни девчонки, — и он снова нежно обнял Полину, тесно к нему прильнувшую.
— Твой сын вот-вот явится, — буркнула Олеся, остывая. — И ты будешь счастлив его лицезреть. Вы стали большими друзьями, просто не разлей вода, но я не понимаю, что вас связывает. Уж слишком вы разные. О чем разговариваете, где бываете? Надеюсь, это не военная тайна и ее можно разглашать?
Глеб засмеялся.
— Прости, моя девочка, но рассказывать утомительно совсем неинтересно. Бываем всюду. А о чем говорим… Ну, разве можно хоть что-то здесь запомнить? Опять же — обо всем! Вот за что я обожаю мартышку: она, в отличие от тебя, никогда не задает вопросов.
— Ее все обожают именно за это, — сказала Олеся и поймала себя на мысли, что вступает в тяжелое и опасное соревнование с дочерью.
Полина была уже маленькой женщиной, и ее влияние чувствовалось слишком сильно.
— Мэри ушла, — сообщила она деду, зарываясь лицом в его пышные седеющие волосы. — Она ушла совсем. Она такая красивая!
Глеб осторожно отодвинул ее от себя.
— Вот она, проклятая женская солидарность. Надеюсь, ты не воображала себе, что Мэри будет твоей бабушкой вечно?
— Конечно, воображала, — сказала Полина. — Но не верила.
Глеб крякнул. Олеся засмеялась.
— Что, съел? Так тебе и надо, не будешь ловеласничать. Все юных бабушек ребенку находишь! Ты сам подумай, скоро бабушка Полины окажется ее ровесницей! Еще каких-нибудь лет десять, и ты женишься на ее подруге! Мало тебе моих!
Глеб полностью проигнорировал гневную тираду.
— Так ты говоришь, сейчас приедет Валерий? — задумчиво спросил он. — Очень хорошо, я заберу его с собой.
— Куда ты его заберешь? — окончательно возмутилась Олеся. — Он приедет ко мне, а не к тебе! Что за самоуправство, в конце концов!
Злая, она пошла открыть дверь Валерию. И первое, что увидела — его недобрые, холодные глаза. И первое, что услышала:
— Этот мальчишка опять торчит у твоего подъезда!
Да чем же она виновата?!
— Чем сидеть тут, лучше пойди и пригласи его в дом!
Валерий, похоже, совершенно потерял голову.
Круг замкнулся. Они все будто толкали ее к мальчику, не задумываясь о последствиях. Потому что нужен был какой-то выход. Ведь безвыходных ситуаций не бывает. Точнее, их очень не любят люди и начинают искать спасительные ходы там, где они вовсе не требуются.
Глеб встал, прижал к себе внучку и провозгласил:
— Валерий, сегодня вечером нас с тобой ждет старый Федор. По-моему, ты подзабыл о нем! Что это у молодых с памятью? А ведь обижать старика не стоит. Поэтому, мои дорогие девочки, мы покидаем вас до завтра! А тебе, Олеся, я бы советовал выпить на ночь успокаивающее.
— Лучше всего водки, — неласково уточнил Валерий. — Это ее любимое успокаивающее.
И, чтобы не слышать резкий ответ, быстро вышел. Глеб, покачивая головой, ушел следом. Снова наступила тишина, и снова они вдвоем — Олеся и Полина — стояли в передней…
— Я сейчас вернусь, — сказала вдруг Олеся и открыла дверь.
Полина смотрела вслед без всякого удивления.
Времена Дафниса и Хлои давно миновали. Но Карен продолжал упорно стоять под дождем, твердо зная, что дождется. И она подошла к нему неслышно, откуда-то сбоку — он ее не сразу заметил. Молча остановилась рядом. Так они стояли довольно долго, пока Олеся, понимая идиотизм и бессмысленность ситуации, не спросила:
— Что ты здесь делаешь, Карен?
И он спокойно ответил:
— Жду.
Ужасно, когда от тебя постоянно чего-то ждут. Но прекрасно, когда ждут именно тебя…
— Чего? — продолжала она, ступив на опасный путь допроса, увлекающего ее своим пристрастием.
— Вопрос поставлен некорректно, — хладнокровно заметил Карен, и глаза его насмешливо блеснули. Он почувствовал, что наконец вполне овладел положением. — Не чего, а кого. И все давно отлично знают ответ на ваш вопрос, поэтому стоило ли его задавать?
И это влюбленный юноша?! Олеся неприязненно отшатнулась.
