«Молодец», — мысленно похвалил Анмар жену и порадовался деловому спокойствию сородичей, которые уже готовили большой жертвенный огонь на площади у святилища покровительницы племени Калтась. Вспомнилось, что впервые в святилище Анмар вошел уже взрослым, когда проходил ритуал посвящения в охотники. Внутри святилища находился священный кузовок из бересты, в котором лежали ритуальные копыто лошади, шкурки куницы и белки, крылышки и лапки гуся, перья тетерева, дубовые желуди, рыбий скелет, а в маленьких лубяных коробках хранились ржаная мука, горох, овес, просо и конопля. Все это покойный шаман Тахтур, отец нынешнего шамана Салямсинжэна, использовал во время различных ритуалов и торжеств. От старого шамана Анмар в детстве услышал впервые об огромной птице Гарш, похожей на гигантского орла, которая принесла на землю первых людей и рассыпала для них семена гороха, ржи и проса. В детстве Анмар мечтал, что он исполнит просьбу Гарш, которую не смог исполнить ни один герой: принесет ей шип чудо-рыбы Маджу и получит взамен огонь-меч. И станет великим охотником и воином, которого не сможет победить никто: ни зверь, ни враг. Повзрослев, Анмар понял, что не все звери и не все люди враги. Даже с чужими можно жить мирно. Мир велик, в нем места хватит всем. Анмар вспомнил своего первого убитого медведя. Случайная встреча у реки могла тогда для Анмара закончиться трагически. К счастью, удар оказался удачным, и мертвый медведь всей тяжестью рухнул на охотника и придавил так, что Анмар чуть не задохнулся, пока выбирался из-под него. Оказалось, это была медведица с двумя медвежатами. Один, что покрепче, убежал, а второй, слабый, скулил, тычась носом в брюхо мертвой матери. Без матери в лесу он был обречен на смерть. Анмар взял его домой, подкармливал, ходил с ним в лес. Медвежонок весь день неотступно бегал за ним. Когда Анмар бортничал, медвежонку доставалось любимое лакомство: старые медовые соты, которые он ел с ладони, терпеливо поджидая, когда Анмар слезет с дерева. Ходили вместе и на охоту, пока подросший Емвожика, как окрестили медвежонка, однажды не захотел остаться в лесу насовсем. Дети, которые любили кататься, вцепившись в шерстку на спине медвежонка, скучали и просили Анмара привести медведя из леса в городище обратно. Емвожика часто носился по городищу с кучей взобравшихся ему на спину шумных детей, веселя и смеша взрослых. И так привык к такому грузу, что не возражал, когда кто-либо из взрослых молодых людей в шутку верхом или лежа катался на нем. Казалось, он особенно радовался, когда Анмар подсаживал ему на спину Хайрийю, которую медведь катал с явным удовольствием. Возможно, потому, что медведю после такой наездницы обязательно доставались всякие лакомства от младшей дочери вождя Тармака.
Но каждый должен жить в своей среде. Медведь ушел в лес. Человек и зверь часто еще встречались, и Анмар приносил Емвожике его любимое с детства лакомство — сладкий сотовый воск, который специально собирал и носил с собой в кожаной сумочке на поясе. Удивительно, Емвожика слышал издалека не очень громкий свист охотника и прибегал на встречу, где его обязательно ждало вкусное угощение и ласковое почесывание шерстки. Емвожика подходил всегда один, оставив своих диких сородичей и появившуюся семью в сторонке. Любопытные дикие сородичи Емвожики, настороженно рыча, сидели невдалеке. Съев соты и тщательно облизав сладкую руку охотника, он еще немного сидел рядом, разрешая Анмару погладить густую шерстку, потом, не оглядываясь, уходил.
Особенно радовался Емвожика, когда вместе с Анмаром приходила на встречи Хайрийя. Можно было подумать, будто ему передавалось счастье людей, и возвращались воспоминания о радостных днях детства. Угощения женщины бывали пощедрее и повкуснее. Сначала Хайрийя и медведь бегали рядом. Потом девушка на ходу вспрыгивала медведю на спину, обхватывала руками бока и, уткнувшись лицом в пропахшую лесными травами шерстку, громко хохотала. А он, радостный, высунув язык, рыча и сопя, носился по лесу. Набегавшись, наигравшись, нашумевшись, медведь и женщина вплавь перебирались на другой берег, а Анмар плыл на лодке рядом. У стен городища охотник и медведь оставались ждать, пока Хайрийя вынесет им в горшках холодного козьего молока. Полакомившись ароматным молоком и отдохнув, Анмар и Хайрийя провожали Емвожику до берега и смотрели ему вслед, пока он на том берегу не стряхнет, разбрызгивая во все стороны и создавая радугу, с себя воду и не скроется в лесу, порычав на встречающих его ревниво сородичей.
У многих охотников были такие друзья в лесу: у одного лось, у другого белка, у третьего барсуки и бобры, нередко среди лесных друзей встречались волки, тоже выросшие среди людей, у одного охотника была даже знакомая рысь. К людям слетала порой и богиня Калтась в виде птиц: чаще гуся или журавля. Мир велик, для жизни и счастья в нем места хватает всем: и рыбам, и птицам, и зверям, и людям.
В домах городища уже сновали проснувшиеся люди. Женщины убирали с крыш разложенные сушиться ягоды, подвески рыб, тонко нарезанное мясо и уносили их в продуктовые ямы — погреба, туда же перетаскивали ценные вещи и припасы из хозяйственных амбаров и клетей. Они освобождали крыши для защитников, которые отсюда будут отбиваться от нападающих, отбрасывая их обратно в овраг. Дома стояли вдоль крепости так, что их наружная стена одновременно была и крепостной. А крыши домов одновременно служили и основанием крепостной стены, откуда можно обороняться.
В плетеных лапасах раздавалось блеяние, ржание, мычание и хрюканье — взволнованный гул, свидетельствующий, что животные испуганы предчувствием, что их тоже могут сбросить на головы штурмующих. Раздавались истеричные вопли петухов, разбуженных нарастающим гвалтом и шумом, и неспособных понять, что происходит и почему сегодня люди проснулись так рано, задолго до восхода солнца. В котлах летних домиков и бань уже начинали греть воду, чтобы кипятком обливать влезающих на стены врагов. Для этого же дети затаскивали на крыши черные с крапинками горшки и всю другую глиняную посуду. Смоловары готовились растапливать черные куски смолы. К стенам домов подкатывали телеги и повозки, чтобы можно было со двора подавать на стены защитникам котлы с кипятком и смолой, камни, бревна. Глядя на двухколесную повозку, Анмар вспомнил старого шутника Барсунда и его рассказ, услышанный когда-то в детстве, о том, как была изобретена колесница. Будто Бог дождя Зэгтэ, оплодотворяющий Землю, показал людям полезное, скорое и удобное для езды сооружение — свой детородный член. Два колеса и оглобли, за которые могут тащить колесницу конь или пара лошадей. Барсунд был не только шутник, но и большой выдумщик. Он предложил когда-то еще в молодости обливать штурмующих сладкой водой и сбрасывать на них горшки с роем пчел и ос. Он же придумал переносные плетни для защиты от стрел. Он научил охотников делать треноги для подвески котлов над кострами. Самой удачной выдумкой старого Барсунда была хитрая яма-ловушка для кабанов на тропе к водопою. А недавно он сложил печь с лежанкой и учил теперь несколько человек, которые тоже хотели это сделать у себя дома.
Несколько человек разбирали каменные мельницы, закатывали большие тяжелые колеса на крыши домов. Над большими лжеворотами на веревках подвешивали тяжелое толстое бревно. Во время боя его сбрасывали на головы врагов и подтягивали обратно. Это наносило урон штурмующим и отвлекало их внимание от настоящих ворот.
Мне это надоело. Так бессмысленно жить нельзя. Что-то надо решать. Вот же люди. У них зарплата тоже мизер. А от своего дела их не оторвешь ни за какие коврижки. Спрашивал, что копаем, что тут было? Один, очень терпеливый, кратко объяснил:
— Люди жили.
— Давно?
— Лет, эдак, тысячу назад будет.
— Как узнали?
— Да вот, по этим черепкам.
— Черепок как черепок, что он может рассказать…
— Э-э, брат, ты не прав. — Он взял один из обломков из ящика и бережно приложил к моему уху. — Вот сам послушай.
Я смотрел на проспект Салавата и Монумент Дружбы, но почудилось, что видел и слышал совсем иное…
Как ни хотелось Анмару заглянуть домой и повидать Хайрийю, он понимал, что ему нужно идти в басту, в Большой дом, где уже, вероятно, собрались старейшины и вождь Тармак. Стоящий почти посредине городища большой круглый дом был сложен из толстых бревен и обмазан снаружи розовой глиной.
У входа стоял вооруженный тяжелой палицей и копьем воин, который хорошо знал Анмара в лицо. Обсуждение, как понял Анмар, уже заканчивалось. Вокруг священного напольного очага с каменными выкладками сидели на войлочном паласе старейшины, В большом деревянном кресле, покрытом шкурой соболей, восседал Тармак, который, увидев вошедшего молодого охотника, посмотрел на него, как показалось Анмару, с тревогой, слегка кивнул, но продолжал беседу со старейшинами. Речь шла о самом главном — жертвоприношении. Шаман Салямсинжэн, пришлепывая своими жирными толстыми губами, говорил, что опасность не просто большая и страшная, а смертельная. Поэтому нужно вспомнить о том, что делали предки перед такой угрозой, то есть о человеческом жертвоприношении богу войны Бурге. Такая жертва, к которой уже не прибегали давно, в данной обстановке оправданна. Она придаст силу перед лицом врага, возбудит мужество, вселит уверенность. Если в жертву будет принесен воин врага, все соплеменники увидят, что перед ними не великаны, а простые люди, испытывающие и страх, и боль, и смертные. Судя по одобрительному гулу, большинство старейшин склонялось в сторону шамана. Лишь вождь и еще несколько человек колебались.
