Учебник, автомат, дыба, конспект первоисточников – вот фундамент становления. Индивидуальность не поощрялась, важнее коллектив. Солистов не было, пели хором. Особая беда – если умный! Умных на флоте не любили. Вот если умный и хитрый, вот тогда фарт. Вовремя прикинуться чайником – это искусство, правда, этому не учили.
Самое безопасное место у курсанта – строй. Можно сказать, самое уютное. В строю ты не один, ты защищен, прикрыт со всех сторон такими же, как сам, товарищами. В строю хорошо. В строю курсант должен выражать радость и улыбаться во все тридцать два зуба. Улыбка так же обязательна, как вареные яйца на завтрак в выходной.
Но это все внутри, а снаружи надпись на ленте бескозырки – «ВВМУ им. Фрунзе» – дисциплинировала и вселяла особую гордость.
И вот по прошествии 157 680 000 секунд через парадный вход на набережной Крузенштерна появлялся военно-морской офицер – физически здоровый, преданный делу партии, готовый к самопожертвованию и условно понимающий, чем ему придется заниматься на флоте. В голове девиз – «Честь и верность», а на груди поплавок с надписью «ВВМУ им. Фрунзе».
Мы гордились своей «СИСТЕМОЙ»!
То, как «СИСТЕМА» называется теперь, и рука написать не поднимется, и вслух сказать неприлично. Да и не «СИСТЕМА» это уже вовсе. Непонятно, кто теперь там учится – то ли курсанты, то ли студенты? И нынешние офицеры-выпускники – скорее менеджеры в погонах, готовые любить Родину ровно на величину денежного довольствия.
Реформа, будь она неладна! Прервалась связь поколений. На флоте выросли командиры, ни разу не бывшие в море. Чем им, бедным, гордиться, что им любить?! У них даже фуражки без крабов!
Одно только и остается.
На молитву! Головные уборы долой!
…помози нам Боже, Спасителю наш…
Часть вторая. Плох тот лейтенант, который не мечтает…
Личное горе помполита Аладушкина
Вы – коммунист, глава страны народной,
Зовущий землю в солнечную даль.
Спасибо Вам за Ваш священный подвиг,
Товарищ Генеральный секретарь!
Из песни И. Шамо и С. Михалкова
Все шло хорошо, пока не вмешался Генеральный штаб. Эти слова рядового Йозефа Швейка близки и понятны всем, кто связал свою жизнь с военной службой.
Планы на ближайшее будущее рухнули в одночасье. Телефонограмма из 10 Главного управления Генштаба, отвечавшего за международное военное сотрудничество, предписывала поставить 20 ноября 1982 года гидрографическое судно «Затока» на судоверфь «NAUTA» в Гдыне для проведения очередного ремонта.
На подготовку оставалось две недели. Октябрь – ноябрь – не лучшее время для перехода из Севастополя в Балтийск. Флотская комиссия и моринспекция прошли без особых замечаний. Судно к выходу готово.
Сборы-проводы, все как обычно. Можно сказать, из-за стола на борт.
Седой, как лунь, комдив, капитан I ранга Карасев задвинул напутственную речь. Пограничники и таможня покинули судно.
– Судовая тревога! По местам стоять, с якоря и швартовых сниматься!
Сигнал тревоги на время заглушил крики провожающих.
Командир, капитан-лейтенант Борис Борисович Недоварко по прозвищу Бор Бор, командовал спокойно, даже, можно сказать, флегматично:
– Отдать швартовы, на баке вира якорь. Оба три вперед.
Вахтенный помощник перевел рукояти ВРШ в положение три.
Судно вздрогнуло и начало медленно отходить от причала.
Боцман доложил:
– Якорь чист!
– Принято. Флаг перенести, якоря закрепить по-походному.
– Лево на борт!
Судно развернулось на выход из Южной бухты. Выйдя на левое крыло, Бор Бор произнес традиционное: «Прощай, страна дураков!» При этом улыбался и махал провожающим фуражкой.
Повернувшись к старпому, он распорядился:
– Саша, рули на выход. Пойду сниму этот чиновничий сюртук, он меня душит.
Недоварко предпочитал упрощенный вариант – брюки, свитер и рабочая куртка. Это было допустимо, по штатному расписанию военных на судне было трое – командир, старпом и мичман-СПСовец, остальные тридцать девять были гражданские специалисты.
Переход был простой, с попутными работами в Средиземном море. До Ла-Манша дошли как по маслу. Даже Бискай не потревожил.
Но, как говорил французский писатель Жюль Ренар, – «Бывает, что все удается. Не пугайтесь, это пройдет».
На выходе из Па-де-Кале в полной мере ощутилась правота француза.
В штурманской рубке старпом старший лейтенант Морев, изучая карту погоды, ворчал на штурмана.
– Ты бы хоть карту поднял, с этими помехами и масштабом ни хрена не разберешь.
– А чего ее поднимать. Тут крась не крась, все одно – кирдык. Смотри, как барограф упал, прогноз не наш – датский, так что написанному верить.
Датский прогноз обещал волнение семь баллов и ветер восемь баллов.
Судно начинало ковырять. Морев вызвал на ходовой мостик боцмана. Колоритный мужик Иван Иванович Павлюк появился не сразу. Это был настоящий хозяин, боцман старой закваски. Но у него была одна слабость: он любил, чтобы его хвалили.
– Иван Иваныч, какой вы молодец, успели-таки починить крышку трюма. По прогнозу через час – полтора впорет нам погодка за все спокойные денечки. Пойдемте проверим палубу и трюм.
От похвалы боцман зарделся.
– Да я уже все проверил. На всякий случай якорные стопора зачеканил. Мы же с понятием, можете не беспокоиться.
Наступило время ужина. На мостик поднялся помполит, он же помпа, Валентин Иванович Аладушкин. В руках у него была небольшого формата зеленая книжица с золотым тиснением – «Календарь воина».
Это была традиция. Каждый день во время ужина он зачитывал информацию на текущую дату. От себя он добавлял «добрый вечер» в начале и «приятного аппетита» в конце.
Вахтенный помощник включил судовую трансляцию и объявил:
– Команде ужинать!
В кают-компании и в столовой команды все замерли, ожидая, что сегодня выдаст помпа.
Взяв в руку микрофон, Аладушкин раскрыл книжку на дату 9 ноября и начал вещать:
– Добрый вечер, сегодня в 1851 году родился Ф. Ф. Палицын, русский военный деятель…
В 1890 году родился Г. И. Кулик, маршал Советского Союза, Герой Советского Союза…
В 1902 году родился М. И. Неделин, главный маршал артиллерии…
В 1939 году воины-железнодорожники в условиях боевых действий на реке Халхин-Гол завершили строительство 324 км железной дороги Борзя – Боин – Тумен. Приятного аппетита.
Народ ржал навзрыд.
Валентин Иванович не обижался. Капитан II ранга в отставке, он был дядька с чувством юмора, любил жизнь и умел получать от нее удовольствие. Но если кто-то смел посягнуть на устои марксизма, он превращался в непримиримого борца за светлое будущее, и тогда его визави не позавидуешь.
Спустившись в кают-компанию, он сел на свое место за командирский стол. За столом ужинали командир, старпом и стармех. Старший механик, Иван Михайлович Мотря, вытирая слезы, прихлюпывая, произнес:
– Ну, Валентин Иванович, ты и задвинул с этим Борзя – Боином.
От первого отказались, тарелки на столе не удерживала даже мокрая скатерть.
Аладушкин, жуя котлету, поинтересовался у старпома (это тоже была традиция):
– Саш, эт как ты понимаш, объявление сегодня нормально?
Как и у большинства политрабочих, его речь изобиловала словами-паразитами.
– Очень познавательно. Но мне кажется, нужно расшифровывать инициалы, а то Ф.Ф., Г.И., М.И. – как-то не звучит.
– Ты что? Это, знаш понимаш, текст утвержден Главным политуправлением. Никакой отсебятины быть не может!
В районе Шетландских островов висел мощный циклон. Образовался он пять суток назад над Исландией и достиг за это время максимальной мощи. Надежда на то, что за сутки он сместится на восток, не оправдалась. Стоял как вкопанный и при этом не желал распадаться на более мелкие центры. Придется терпеть до Скагена.
Больше суток погода изматывала и команду, и судно. Как выбившаяся из сил загнанная лошадь, содрогаясь и скрипя, судно заползало на очередную волну. Застыв на несколько секунд на гребне, оно с грохотом падало вниз, зачерпывая тонны воды. Старпом поднялся на мостик сменить Недоварко. Командирскую вахту они несли шесть через шесть.
– Старпом, ход не менять. Спешить нам некуда, подтверждения на проход проливов до сих пор нет. Да, появились удары в районе бака. Людей на палубу посылать нельзя. Как думаешь, что это?
Морев прислушался. Действительно, слышны удары, но сквозь рев ветра и волны определить, что это, трудновато.
– Похоже на якорь, но боцман божился, что все в порядке. За Скаген спрячемся, проверим.
Согласно кивнув, командир спустился к себе в каюту.
Забодяжив в кружке «медведя», старпом залез в командирское кресло и расперся ногами. Иначе было не усидеть. Отхлебнув, он взбодрился.
«Медведь» – замечательное флотское изобретение – крепкий чай с двумя большими колотыми кусками сахара, вымоченными в спирте. И не уснешь, и не простудишься.
