Ознакомительная версия.
— И я не знаю, — вдруг признался Николаич. Позади нас остановился молоковоз. Водитель засигналил. За молоковозом, я заметил, подъезжал еще какой-то грузовик. — Коля! — снова крикнул Николаич.
Коля выпрыгнул из машины и лениво пошел в сторону молоковоза. Подошел, поднялся на подножку, просунул к водителю в открытое окно свою большую голову, что-то сказал. Водитель заглушил машину. Коля соскочил на асфальт и пошел к грузовику.
— Вот к чему я веду, Герман, — продолжил Николаич, — вы человек молодой, энергичный. У вас много амбиций. Мне бы лично хотелось, чтобы у нас с вами тоже сложились хорошие партнерские отношения. Как вы думаете?
— Это было бы прекрасно, — согласился я.
— Не знаю, говорила вам Ольга Михайловна или нет, но мы заинтересованы в приобретении вашего бизнеса. Понимаете?
— Понимаю.
— Вот, это хорошо, что вы меня понимаете. С вашим братом, Юрой, мы не успели договориться…
— Почему?
— Ну, понимаете, мы не успели утрясти все нюансы.
— Ну, вот он вернется — утрясете.
— А когда он вернется? — внимательно посмотрел на меня Николаич.
— Не знаю. Надеюсь, скоро.
— А если не вернется?
— Ну, как это не вернется?
— Ну, так. Если так сложится.
— Не говорите глупостей, Николай Николаич, — сказал я. — Это его бизнес, и он обязательно вернется. Я ничего продавать не собираюсь.
За нами выстроилась колонна машин. Те, кто ехал навстречу, останавливались, спрашивая Колю, всё ли в порядке. Коля что-то говорил, и машины быстро отъезжали.
— Не нервничайте, — примирительно сказал Николаич. — Я понимаю, что вы не станете с ходу продавать малознакомому человеку бизнес своего брата. Я всё хорошо понимаю. Вы подумайте, время у вас есть. С братом вашим договориться мы не успели, но с вами, надеюсь, у нас всё сложится как надо. Для вас это единственный выход. Дела у вас идут плохо, я знаю. Брата вашего я тоже понимал — все-таки он поднял этот бизнес с нуля. Но бизнес, Герман, всегда требует развития. Понимаете? Получите деньги, разделите с братом. Если он вернется. Вы подумайте, хорошо?
— Обязательно.
— Обещаете?
— Клянусь, — ответил я, пытаясь хоть как-то закончить этот разговор и возобновить дорожное движение.
— Ну и договорились, — удовлетворенно откинулся на кресло Николаич. — Коля! — крикнул он.
Коля, не торопясь, сел за руль, запустил двигатель, и мы медленно тронулись. За нами тронулась и вся колонна. Проехав мост, легко выскочили на гору, вывернули в сторону заправки. Подъехав, Коля резко притормозил. Я открыл дверь. Возле будки, на креслах, грелись Коча и Травмированный. Завидев меня, удивленно переглянулись.
— Ну, что ж, — прощаясь, сказал Николаич. — Приятно, что мы с вами нашли общий язык.
— Послушайте, — будто что-то вспомнив, спросил я его. — А что если я откажусь?
— А разве у вас есть выбор? — удивился Николаич. И сразу, широко улыбнувшись, добавил. — Ладно, Герман, я заеду через неделю. Всего наилучшего.
Коча сидел в своем оранжевом комбинезоне, расстегнутом на груди, и грел на солнце бледные мощи. На Травмированном была пижонская белоснежная рубашка и старательно выглаженные черные брюки. Обут он был в лаковые остроносые туфли. Был похож на фермера, выдающего замуж единственную дочь. На меня оба смотрели с неприкрытой неприязнью, Травмированный прожигал меня взглядом и поглаживал пальцем полоску усов, Коча поблескивал собачьими очечными стеклышками.
— Что такое, Герман? — на всякий случай спросил Травмированный.
— Они тебя били? — добавил Коча.
— Смеешься? Никто меня не бил. Просто поговорили. Подвезли меня.
— Новые друзья? — мрачно спросил Травмированный.
— Ага, — сказал я, — друзья. Хотят купить эту заправку.
— Мы знаем, Герман, — сказал на это Травмированный.
— Знаете? — переспросил я его. — Прекрасно. А почему вы мне об этом не сказали?
— Ты не спрашивал, — обиженно объяснил Травмированный.
— О чем я должен был спрашивать?
— Ни о чем, — недовольно ответил Травмированный.
— Я так и подумал.
— Ну, и что ты подумал? — спросил Травмированный после паузы.
— Не знаю. Я думаю, пятьдесят штук за весь этот металлолом — нормальная цена.
— Нормальная цена, говоришь? — Травмированный поднялся, расправив свое бомбардирское пузо. — Нормальная цена?
— По-моему, нормальная.
— Угу, — Травмированный о чем-то размышлял, рассматривая носки своих туфель. — Нормальная. Смотри, Герман, — произнес он наконец. — Напорешь косяков, потом не разгребешь. Проще всего — это продать все на хуй, правильно?
— Может, и так, — согласился я.
— Может, и так, может, и так, — повторил Травмированный, развернулся и пошел в гараж.
Я упал на кресло возле Кочи. Тот прятал глаза за стеклышками и смотрел куда-то вверх, на тяжелые тучи, которые вдруг надвинулись и теперь проползали над горой, почти чиркая по одинокой мачте над будкой, словно перегруженные баржи, проплывавшие над мелью.
— Держи, — я отдал Коче витамины. Тот оглядел флакончик, посмотрел на него против солнца.
— Что это? — спросил недоверчиво.
— Витамины.
— От бессонницы?
— От бессонницы.
— А чьи они?
— Голландские, — сказал я. — Видишь эти иероглифы? Это голландские. Они туда грибов добавляют. Белых. Так что спать будешь как убитый.
— Спасибо, Гер, — сказал Коча. — Ты не обращай внимание на Шуру. Ну, продашь ты эту заправку — и хуй с ней. Не конец света.
— Думаешь?
— Я тебе говорю.
Из открытых ворот гаража вылетел кожаный мяч, тяжело ударился о нагревшийся асфальт и покатился по площадке. За ним из черной гаражной проймы вышел Травмированный. На нас даже не посмотрел. Подошел к мячу, легко подцепил его лаковым носком, подбросил в воздух, так же легко поймал левой, снова подбросил вверх. Стал набивать, не давая мячу опуститься. Делал это легко и непринужденно, умело убирал живот, чтобы не мешать полету, иногда поддавал мяч плечом, иногда головой. Мы с Кочей замерли и молча наблюдали за этими чудесами пластики. Травмированный, казалось, совсем не потерял форму, он даже не вспотел, так — слегка воспаленные глаза, резковатое дыхание. И этот живот, которым он крутил во все стороны, чтобы не мешал.
От трассы подъехали три фуры. Водители выпрыгнули, поздоровались с Кочей и тоже стали наблюдать за Травмированным.
— Шура! — наконец не выдержал один из них. — Дай пас!
Травмированный метнул взгляд в его сторону и вдруг легко отпасовал. Водитель наступил на мяч, несколько неловко бросил его перед собой и буцнул изо всей силы назад Травмированному. Шура принял и, обработав, зажал мяч между ногами. Водители не выдержали и с криком кинулись на Травмированного. Началось месиво. Травмированный выкручивался из водительских объятий, не теряя мяча, возил соперников вокруг себя, заставлял их падать и делать друг другу подножки. Водители нападали на Травмированного, как псы на сонного медведя, но сделать ничего не могли, ужасно злились и давали друг другу подзатыльники. Все-таки постепенно Травмированный стал задыхаться и отступать вглубь асфальтовой площадки, получил пару раз по ногам и теперь слегка прихрамывал. Водители почувствовали кровь и бросались на него еще азартнее. Травмированный снова вывернулся, пропустил у себя под животом одного из водителей, тот врезался головой в другого, и они посыпались на асфальт. Третий кинулся их поднимать. Шура перевел дыхание и посмотрел в нашу сторону.
— Герман, — крикнул. — Давай, заходи! А то три на одного выходит!
Я сразу же рванул вперед. Травмированный отпасовал на меня, я подхватил мяч и погнал по площадке. Водители побежали за мной. Сделав пару кругов вокруг площадки, они тоже стали выдыхаться, остановились и, уперев руки в колени, тяжело переводили дыхание, высунув языки, словно покойники, и напоминали издалека трамвайные компостеры. Я остановился и вопросительно посмотрел на Травмированного. Тот махнул рукой в сторону водителей, мол, дай и им немножко поиграть. Я буцнул самому длинному из них, тому, что стоял ближе. Он радостно бросился к мячу, развернулся и со всей силы зафигачил по кожаному шару. Мяч унесся в небо, рассекая воздух и задевая тучи, и исчез в густой траве, растущей за площадкой. Среди водителей прокатилось разочарование. Но, посоветовавшись между собой, они побрели в заросли. Мы с Травмированным пошли за ними. Даже Коча поднялся. Растянувшись цепочкой, мы зашли в пыль и тепло, будто африканские охотники, выгоняющие из травы львов. Мяч лежал где-то в укромном месте, слышно было его настороженное рычание и еле уловимое биение кожаного сердца. Мы аккуратно ступали, пытаясь высмотреть его, время от времени перекрикивались и смотрели в небо, где надвигались всё новые и новые тучи.
Ознакомительная версия.
