Я собираюсь официально принять нашу новую позу для сна, но ее задница сильнее прижимается к моему члену. Она отодвигается, не знаю, намеренно ли или подсознательно. Это даже мило, но совсем не помогает.
Я откидываюсь назад и хватаю маленькую подушку, а затем втискиваю ее между своим членом и ее задницей.
— Лучше?
— Зависит от того, кого ты спрашиваешь — Возбужденную Лили или Хорошую Лили?
Я люблю их обеих. Я прижимаюсь губами к ее уху.
— Я люблю тебя.
— А я не очень люблю себя в данный момент, — бормочет она тихим голосом.
Я вижу, как она внутренне сжимается, ее самооценка падает все ниже и ниже от чувства вины.
— Эй, если бы мне пришлось спать в одной постели с алкоголем, я бы давно уже был в отключке. Ты хорошо справляешься. И это ново для нас обоих, Лил. У нас будет много проб и ошибок. Теперь мы знаем, что мы должны спать так. Хорошо?
— Мы займёмся утром сексом?
Этот вопрос не раздражает меня. Тем не менее, я не привык ей отказывать. Обычно, я дразню ее, пока она не возбуждается. Теперь я ни черта не могу сделать. Потому что это будет потакание.
Поэтому я отвечаю: — Посмотрим.
Она снова прижимается ко мне — и к этой проклятой подушке — и проваливается в сон. Когда я убеждаюсь, что она наконец в безопасном царстве Морфея, я позволяю себе такую же роскошь.
6. Лорен Хэйл
.
Мое сердце бешено стучит в груди, мышцы горят, а ноги трясутся. Я бегу. Круг за кругом. Этому нет конца.
Стоит мне остановиться и я закричу. Мои сухожилия напрягаются, когда ноги касаются цементной дорожки. И я сосредотачиваюсь на своем дыхании. Вдох — выдох. Раз, два, три…
Я всегда был хорош в беге. Даже когда я по-крупному лажал и все портил, мне легко удавалось убежать от своих проблем — от копов, от парней из подготовительной школы, которые хотели разбить мне лицо, от моего отца.
Бег помогал мне выжить.
И если я чему-то научился в реабилитационном центре, так это способам отвлекаться. Однако мои мысли ведут войну в моей голове и от этого мне хочется пить. Я вспоминаю моего отца, колледж, сообщения, которые угрожают Лили — да что, блядь, угодно — и моя грудь сжимается. И у меня есть решение, которое все исправит. Виски, бурбон — напиток из янтарного стекла растопит всю боль.
Вчера я чуть не зашел в бар.
Я бегу по дорожке и чувствую, что начинаю терять устойчивый темп. Мое дыхание сбивается. Один… два…
С каждым шагом мне всё тяжелее и тяжелее. Я хочу быть легким, как гребанное перышко. Я хочу, чтобы невидимые силы унесли меня отсюда. Но я не могу перестать думать.
Райк должен был забрать меня с терапии. Я ждал его у оживленного перекрёстка, через дорогу от которого расположился прокуренный бар. Пробки, гудящие таксисты и курьеры на велосипедах никогда раньше меня не останавливали. С чего бы? Постер с Джеком Дэниэлсом взывал ко мне с витрины этого бара, словно сирена, исполняющая свою смертельную балладу на краю причала.
И я чуть не утонул в этом море бурбона.
Глупый, маленький говнюк.
Я делаю глубокий вдох и снова теряю темп. Райк бежит рядом со мной и бросает на меня быстрый взгляд. Он намеренно замедляет свой быстрый темп. Прямо сейчас он мог бы наматывать круги вокруг меня. Но он остаётся рядом. Я должен быть рад, что он хочет заниматься со мной, но я ненавижу, что ему приходится под меня подстраиваться. Я ненавижу, что я его сдерживаю.
Мне хочется кричать.
Поэтому я собираю всю волю в кулак и обгоняю его.
Вскоре после этого Райк снова догоняет меня, хлопает по плечу и сворачивает со студенческой дорожки в сторону трибун. Я следую за ним, стараясь не столкнуться с другими бегунами в футболках университета Пенсильвании, когда они бегут по дорожкам.
Наверное, мне не стоило проделывать такой путь, чтобы нарезать с Райком гребанные круги по Пенну. Учитывая то, что меня исключили, и я не самый большой его поклонник на данный момент. Я не думаю, что это он угрожает слить в прессу секрет Лили. У нас, конечно, есть проблемы с доверием в отношениях, но он тратит слишком много времени на то, чтобы возить меня на терапию и тусоваться со мной, чтобы у него были какие-то скрытые мотивы. Он мог бы позволить мне одному поехать в Нью-Йорк и дать мне хотя бы небольшое послабление остаться наедине с самим собой.
Ему могло быть все равно.
Райк Мэдоуз много чего из себя представляет — но безразличие ему не характерно.
Я вынес ему мозг из-за тех сообщений, потому что я мудак. И огромная часть меня обижается на него за то, что я едва могу осознать. Каждый раз, когда я пытаюсь понять его детство, когда он знал обо мне и общался с моим отцом, у меня трясутся руки и я хочу выпить чего-нибудь крепкого.
Я отвинчиваю бутылку с водой, и к нам подходят две девушки. Одна из них брюнетка, другая — блондинка. На обеих специальные футболки для бега. Меня окружили спортсмены и Райк — один из них.
— Эй, Райк, — говорит блондинка. — Кто твой друг?
Она осматривает меня с ног до головы.
Я стараюсь вести себя безразлично — пью воду, шарю в своей спортивной сумке, делаю что угодно.
— Мой брат, — легко отвечает Райк.
Я едва могу признаться Лили, что он мой сводный брат. А он так легко говорит, что мы родственники. Но мне приходится напоминать себе, что он знал обо мне много лет. Он просто никогда не говорил правду и признался всего лишь три месяца назад.
— О да, я вижу сходство, — говорит она, и смотрит своими голубыми глазами то на Райка, то на меня.
— Ага, мы оба шатены, — говорю я. — Вот так сходство, да? Кто знает, может она наша сестра.
Я указываю на брюнетку, которая стоит рядом с блондинкой. Мой тон даже близко не похож на дружеский. Ничего не могу с этим поделать. Так я обычно здороваюсь с людьми. Мои манеры умерли где-то к одиннадцатому дню рождения.
Блондинка усмехнулась, пытаясь сгладить углы моего хамского поведения.
Райк положил руку мне на плечо и прошептал: — Сделай мне одолжение и помолчи.
Если он хочет переспать с одной из них — пожалуйста. Да хоть с обеими. Я не собираюсь становиться его вторым пилотом. Дома меня ждет девушка. Я смотрю на часы. Да, она уже должна вернуться с занятий. Лучше я буду там, чем здесь — буду держать ее в своих объятиях, даже если в конце концов мне придется сказать ей «нет».
Она единственное хорошее, что есть в моей жизни.
— Это Лаура, — говорит блондинка, подведя подругу к Райку. — Она первокурсница. Я подумала, что стоит представить ее капитану команды по бегу.
Райк осматривает ее медленным взглядом. Девушка почти такая же худенькая, как Лили, но ее ноги и руки обтянуты мускулами. Ее фигура ничем не отличается от большинства бегунов.
— И как тебе Пенн, нравится? — спрашивает Райк.
Девушка пожимает плечами, перенося вес с одной ноги на другую.
— Ой… ну ты знаешь.
Я обратил внимание, как Райк делает это с женщинами. Он либо одурманивает их своим превосходством, либо они начинают балаболить глупые фразочки, которые не имеют никакого смысла.
Я ещё не встречал девушку, которая могла бы с ним управиться.
— Так нравится, да? — говорит Райк, пытаясь быть милым, но от этого ее лицо только краснеет.
— Ну да, — кивает Лаура.
За этим попросту неловко и даже слегка больно наблюдать. Я больше не в силах смотреть, как девушку изнуряют смущение и нервы. Райк медленно снимает пластырь. Я собираюсь содрать его к чертям собачьим.
— Эй, Лаура, — говорю я. — Ты и твоя подруга в команде по бегу, верно?
Лаура снова кивает.
— Я Мэгги, — говорит блондинка, оживляясь из-за того, что я проявил немного интереса к этому разговору.
— О, круто, — отвечаю я. — Значит вам с Лаурой не составит труда убежать вон туда, — я указываю на другую сторону дорожки.
Мэгги поменялась в лице.
Я улыбаюсь.
— Всего хорошего.
— Мудак, — ругается она. — Пошли, Лаура.
