Когда, покончив с делами, Таро надевал в прихожей обувь, Ниси сказала: «Я отблагодарю»; он же отозвался, что в этом нет нужды. Вернулся к себе — холодильник встретил его привычным тарахтением.
В конце сентября, наконец, стало прохладнее, а когда Таро немного освободился по службе, перевалило уже на вторую половину октября.
В ясный воскресный день после обеда Таро, открывая жалюзи балкона, был поражен, увидев вдруг Ниси.
В голубом доме рама с витражом красных стрекоз была поднята, и оттуда высовывалась голова Ниси. Окно на лестничной площадке. Место, где на фотографии из «Весеннего сада» Усидзима Таро стоит, изготовившись, со старинным фотоаппаратом.
— Что?!
— …Что?!
Таро и Ниси вскрикнули почти одновременно. Но по Ниси нельзя было сказать, что ее застали врасплох. Таро никогда и не видел ее ни сильно удивленной, ни очень сердитой, ни особо радостной.
— Незаконное проникновение — это ни в какие рамки…
— Нет, нет. Мы с госпожой Морио теперь приятельницы, — Ниси произнесла это, понизив голос, и Таро не расслышал.
— Ниси! — позвал ребенок. Кажется, мальчик.
— Иду! — обернувшись, ответила Ниси и закрыла окно.
Таро еще некоторое время смотрел на витраж. Он и не подозревал, что это окно открывается.
Вечером Ниси позвонила в дверь Таро.
…Они опять отправились в пивную, где были в мае.
Таро попросил курицу в кляре и кальмаров в кляре. Ниси выпила среднюю кружку пива и стала рассказывать о том, как ей удалось попасть в голубой дом.
Это случилось в середине сентября в душный по-летнему день.
После захода солнца Ниси, совершая свой ставший обязательным обход, заметила прямо у дома Морио на дороге какую-то движущуюся тень. Ниси на улице всегда высматривала кошек, потому в первый момент решила, что это кошка. Но, приглядевшись, поняла, что тень значительно больше и на двух ногах. Вот она остановилась на середине улицы, тронулась дальше. На перекрестке по одной из дорог ходили машины. Ниси, решив, что это небезопасно, подошла поближе и окликнула ребенка.
— А где мама? — обернувшись, отчетливо произнес ребенок.
Ниси всмотрелась в лицо и узнала девочку из семьи Морио. За руку она отвела ее к дому и позвонила. Никто не отозвался. Позвонила еще раз.
— Минуту! — раздался взволнованный голос, входная дверь с силой распахнулась и на пороге показалась мать.
— Вот, ребенок… — начала было Ниси, и тут ее перебил крик матери: «Юна!»
Девочка громко заплакала.
— Я ее не уводила, она там, на дороге…
Мать, не слушая оправданий Ниси, сжала ребенка в объятьях. Потом, непрерывно кланяясь, благодарила; Ниси тоже поклонилась, и мать с ребенком скрылись в доме.
Когда на следующее утро часов в десять Ниси проходила мимо голубого дома, госпожа Морно, развешивавшая на террасе второго этажа белье, заметила ее и окликнула. Спустившись к входу, она извинилась, что прошлым вечером в спешке не поблагодарила ее как следует. Ниси объяснила, что снимает квартиру в доме рядом и вчера случайно проходила мимо их ворот. Морио еще несколько раз повторила слова благодарности и пригласила Ниси выпить чаю.
— А я вас не отвлеку? — Ниси вгляделась в лицо женщины. «Намного младше меня».
На лице той появилась приветливая, без малейшей настороженности улыбка.
— Что вы, конечно нет. Пожалуйста, заходите, — и показала правой рукой в сторону дома.
Ниси миновала ворота со створками, украшенными изображением терновника, и поднялась на три ступеньки к входной двери.
Витраж с узором из ирисов вблизи оказался очень красив: толстое стекло рассеивало свет, и он окрашивал в разные цвета пространство коридора, уходящего вглубь дома.
В прихожей, где на полу можно было растянуться во весь рост, Ниси сняла обувь и двинулась по коридору. Морио открыла дверь с правой стороны, и Ниси буквально ослепило — на миг у нее закружилась голова. Жилая комната, куда ее пригласили, была гораздо просторнее и светлее, чем она себе представляла. Пол отражал падавшие с южной стороны лучи солнца.
Новый угловой диван, обращенный к саду, был размером с большую кровать. Ниси, словно во сне, не чувствуя собственного тела, безвольно опустилась на него. И утонула в мягких подушках; ей казалось, что она плывет. На низком овальном столике перед диваном стояли в вазе мелкие белые цветы.
Морио поставила на стол чай и овсяное печенье — сказала, что пекла сама. Ее звали Мивако, старшего сына — Харутэру, дочь — Юна. У пятилетнего мальчика участились приступы астмы, последние несколько ночей она почти не спала, вчера задремала у его постели, а в это время трехлетняя дочка и вышла из дома — рассказала Мивако. «И как это она так сразу дотянулась до ключа!» — на лице матери отразились недоумение и беспокойство. «Белая кожа, не полная, но с округлыми формами, говорит просто, окружающим внушает спокойствие», — так Ниси охарактеризовала хозяйку. Когда ее пригласили в дом, Юна была в детском саду, а Харутэру все это время лежал на втором этаже. Ниси сказала, что она в детстве тоже страдала от астмы и знает, что в межсезонье болезнь обостряется. Мивако, широко распахнув глаза и подавшись вперед, принялась рассказывать: у нее самой крепкое здоровье — с детских лет почти не простужалась; среди близких никто не болел астмой, поэтому ее тревожит, что же делать в таких случаях, насколько серьезны эти приступы. «Он такой маленький», — в глазах матери стояли слезы. Ниси с участием выслушала и описала симптомы и течение собственной болезни: мало ли пригодится. «Астма, от приступов которой страдают в детстве, с возрастом часто проходит, у меня все прекратилось, когда я перешла в среднюю школу». Мивако кивнула: «Матери ничего нельзя упускать, ведь страдает ребенок».
— Маа-ма, — со второго этажа спустился мальчик. На нем была пижама, но днем он, похоже, чувствовал себя нормально. Мать напомнила, и он вежливо поздоровался.
…Ниси сказала ему несколько слов, но без опыта общения с детьми ей было трудно, и она, воспользовавшись лежавшим рядом блокнотом, нарисовала несколько зверюшек и героев из комиксов — Харутэру пришел в восторг. Ниси объяснила, что рисовать комиксы — ее профессия, и у Мивако тоже заблестели глаза: «Потрясающе, я так завидую тем, у кого есть талант!» Сама она была с Хоккайдо, во время учебы в университете подрабатывала в ресторане гостиницы, где и встретилась с приехавшим в командировку Морио; после окончания учебы сразу вышла замуж и перебралась в Токио. Поэтому друзей у нее здесь нет, и она сидит затворницей дома. «Приходите еще», — пригласила она Ниси.
Ниси решила было, что Мивако принадлежит к типу людей, легко приобретающих друзей, но та сказала, что мамаши, с которыми она встречается в частном детском саду, в большинстве своем страшно увлечены образованием, держатся своими группками и владеют собственной информацией, а она их стесняется. «Владеют собственной информацией», — Ниси эти слова рассмешили, Мивако тоже улыбнулась: «Странно, правда?»
Ее мужу очень понравился этот дом, вот они и переехали, сам он только что получил новую должность, поэтому сильно занят, даже по субботам часто отправляется на работу, а по соседству ее ровесниц практически нет — ровным тоном сетовала Мивако.
«Действительно… Вот как… Да, здесь в основном люди в возрасте», — поддакивала Ниси, а сама оглядывала комнату.
Деревянный пол и снежно-белые стены. Не так, как в альбоме «Весенний сад», но так, как на снимках с сайта недвижимости.
Двадцать лет назад это была комната в японском стиле, здесь стоял комод, купленный в каком-нибудь антикварном салоне. Сейчас — низкий столик с огромным телевизором. Панели со слонами сохранились. На веранде — не плетеная мебель, а два основательных зеленых кресла округлой формы. Сад со слегка выцветшим за лето газоном, в левом углу, у забора — персидская сирень, в самом центре — розовые кусты, справа угадывается слива. А вот сосны и каменного фонаря, которые двадцать лет назад сразу бросались в глаза, в саду больше нет.
