— А если потом окажется, что твоя интерпретация была ошибочной?
Кам посмотрел на меня с усмешкой.
— Майя, ты напоминаешь мне маму, трясущуюся над своими детишками, мол как бы чего не вышло… если окажется, что в результате твоих действий ты обнаружила новые аспекты, то ты изменишь свою интерпретацию, или изменятся твои желания. Таким образом ты будешь учиться, а как иначе? Иначе никак.
— Нет, Кам, на самом деле мне нравится этот подход, но я хочу намеренно встать на позицию такой мамы, чтобы во всем разобраться. Не получится ли так, что я себе как-нибудь наврежу в результате таких исследований?
— Да, может получиться и так. Если ты попробуешь учиться кататься на роликах, то и тогда набьешь шишек, но огорчит ли это тебя? Если да, тогда ты перестанешь учиться кататься и займешься чем-нибудь другим, и вид катающихся людей уже не вызовет в тебе приступа грусти, мол вот они умеют, а я нет, потому что ты будешь знать — тебе хотелось, ты попробовала и отказалась — не тянет. Не надо относиться к своему интересу, к своим желаниям как к чему-то слепому. Желания, интерес, предвкушение — это живые восприятия. У обычного человека все это атрофировано, поскольку он с самого детства привык к тому, что надо делать не то, что он хочет, а что надо, что принято, разрешено, и когда он начинает вытаскивать себя из этой тюрьмы, то обнаруживает, что его желания несовершенны, противоречивы, редко сопровождаются предвосхищением и часто — негативными эмоциями, но вырастить ребенка можно лишь одним путем — позволив ему расти. Позволь своим желаниям проявляться, освобождай их от омраченных восприятий, порождай озаренные восприятия, и они быстро начнут крепнуть, и совершенно непостижимым для рассудка образом поведут тебя к открытиям.
— Да, я знаю! Ведь я уже столько раз открывала это! Ты все точно описал, Кам:) Значит несмотря на то, что я понимаю, что интерпретация негативных эмоций как восприятий, сопутствующих поеданию нас другими существами, может показаться мне впоследствии половинчатой или даже неадекватной, тем не менее негативные эмоции являются состоянием, испытывать которое я не хочу, а хочу перестать их испытывать, и использую эту интерпретацию потому, что сейчас она имеет под собой основания, и потому, что она позволяет мобилизовать усилия.
— Да, теперь ты поняла вполне точно.
— Здорово… мне нравится с тобой разговаривать, получается что-то вроде настройки фортепьяно по камертону:) Издаю звук (то есть рождается мысль), в тебе этот звук отражается, сравнивается с эталоном (ясным пониманием), возвращается мне обратно с пометкой — вот тут фальшь, тут — тоже, а тут — чисто. И ведь что странно… каждый раз я удивляюсь — почему сама сразу этого не поняла? Почему сама не смогла обнаружить эту фальшь и исправить ее? Ведь я же не просто слепо принимаю твои объяснения, я именно понимаю!
Протиснувшись через узенькую металлическую вертушку, мы вышли на выложенную плоскими камнями дорогу, ведущую к водопаду, и, обогнав группу тибетских монахов, пошли вверх.
— Хорошо, Кам. Мог бы ты теперь еще что-нибудь рассказать об этой интерпретации негативных эмоций? На что я могла бы обратить внимание, чтобы сделать более ясным свое понимание того, что эта интерпретация вполне возможна? Ведь у меня нет тех особых восприятий, поэтому мне остается только… а что мне остается, если восприятий нет? Я не хочу создавать новую концепцию, новую веру, и поэтому могу отталкиваться лишь от имеющихся восприятий, а у меня их нет, так что же делать?
— Ты можешь честно рассмотреть те факты, которые у тебя есть. На самом деле никто этого не делает.
— А что же тогда все делают?
— Они фильтруют информацию, подвергают цензуре свои мысли. Если ты честно будешь сопоставлять все имеющиеся у тебя данные, то придешь к интересным выводам. Ну хорошо, я проведу эту работу за тебя. Смотри, что у нас получается.
Кам стянул футболку, и я с удовольствием провела ладонью по его животу и по спине на глазах изумленных туристов-индусов, стекающих нам навстречу. Для них это просто разврат.
— Первое. Мы видим, что многие люди учатся очень сложным вещам — решению дифференциальных уравнений, езде на одном колесе и так далее. Но научиться устранять даже самую элементарную негативную эмоцию… я буду говорить просто «НЭ» — так короче, так вот устранить НЭ оказывается очень сложным, почти невозможным делом. И это при том, что на самом деле каждый человек имеет опыт того, что в схожих ситуациях НЭ могут возникнуть, а могут и не возникнуть. У каждого есть опыт озаренных восприятий — нежности, влюбленности, симпатии, радости, так что есть из чего выбирать. Отсюда возникает предположение, что есть сторонние силы, которые не позволяют человеку совершать эти усилия, причем действуют эти силы в разных направлениях.
— Второе. Обрати внимание вот на какой странный момент. Как только возникло христианство, сразу же возникли ереси. Как только возникает какая-либо теория, немедленно находятся люди, которые эту теорию начинают подкапывать, исследовать, пытаться опровергнуть. На Земле нет единой религии — существует десяток «основных», и тысячи их разновидностей. Люди не ходят строем — им нравится ходить туда, куда им хочется. Если правительство принимает программу развития страны, тут же находятся правозащитники, адвокаты, политики, которые ради своих целей начинают эту программу «валить», менять. Если общепринято, что Америки нет, тут же находятся люди, готовые плыть и искать ее. Если считается, что публичный секс — это «плохо», тут же сотни людей демонстративно обнажаются на улицах. Ты сама можешь привести сходу сотни примеров такого рода, а теперь посмотри на НЭ. Странным образом все человечество ПОГОЛОВНО верит в то, что жить без них нельзя, что устранить их невозможно, и идеи такого рода будут восприняты в лучшем случае с недоверием, а в худшем — с агрессией и в Австралии, и в Японии, и где угодно. Эдакая всемирно распространенная религия, против которой никто не выступает! В справедливости которой никто не сомневается! Нет ни одного человека, который бы заявил, что ставит перед собой целью полное освобождение от НЭ! Тотальное общественное согласие! Это очень, очень странно. Теперь представь себе, что ты — пастух, ты пасешь коров. Лучший способ сохранить в целости стадо, это сделать так, чтобы коровы даже и не думали о том, что существует какая-то другая жизнь вне загона, тогда они не только не будут штурмовать ограду, они даже искать ее не будут, даже думать о ней не будут, просто ткнутся лбом и повернут обратно. А если какая-то корова по «глупости» поставит перед собой такую задачу, ее вмиг атакует вся армия встроенных институтов, начиная от морали, и кончая откровенным насилием.
— Пошли дальше. Третье. Посмотри, как люди реагируют на эпидемии, на войны. Допустим, целый город заболел гриппом — всем очень плохо, люди непрерывно страдают, теряют здравый смысл от боли, их здоровье резко ухудшается, начинаются другие болезни… Что предпримет население? Оно аккумулирует все силы, введет принудительную вакцинацию, больных изолируют от остальных, и вообще поднимется ужасная шумиха. А теперь смотри — НЭ поразили весь мир, причем люди непрерывно их испытывают, степень поражения этой болезнью просто ужасающа. Не надо никому объяснять, что НЭ — это страдание, всем и так это ясно. «Ты сделал мне больно» — типичная реакция в ответ на действие, после которого человек испытал обиду, ревность, злость, да любую НЭ. Люди понимают, что НЭ — это страдание, но они НЕ ДЕЛАЮТ НИЧЕГО для того, чтобы хотя бы попробовать подумать — как решить эту проблему, как перестать страдать, как убрать источник страданий. Разве это не странно? Разве не странно то, что люди, так стремящиеся к довольству, комфорту, здоровью, НИЧЕГО не делают против одного из основных своих страданий? Ну и снова представь себя пастухом. Если процесс дойки будет доставлять коровам мучение, то ты постараешься сделать так, чтобы они стали относиться к этому мучению как к чему-то само собой разумеющемуся, чтобы у них и мысли даже не возникло о том, что тут что-то можно предпринять.
— Дальше. Четвертое. Посмотри на нашу культуру, на книги, кино. Нет ни единой книги, где бы не культивировалась та или иная форма НЭ, не подавалась как то, что делает жизнь глубже. Та книга, тот фильм считаются хорошими, которым удается вызвать много разных эмоций, а посмотри на состав этих эмоций? В лучшем случае пять процентов радости и нежности, и остальное — НЭ. Если бы ты была пастухом — конечно ты бы позаботилась, чтобы коровы имели культуру, запрещающую им смотреть за ограду, влекущую их испытывать привязанность к родному стойлу, страдать при одной мысли о том, что стойло можно покинуть.
— Пятое. Посмотри на такую науку, как психология. Ну казалось бы — кто как ни психологи должны исследовать, искать пути к счастью, к свободе? Они и ищут, только как? Посмотри — как они это делают и где ищут? Умный пастух непременно создаст «психологию», которая будет искать свободу от стойла… в самом стойле, конечно же. Вот тебе лишь один пример — в Великобритании под эгидой не кого-нибудь, а Королевского научного общества проводят семинар ученых-психологов по проблемам человеческого счастья, и в частности обсуждают «эпохальное» открытие некоего Мартина Селигмана (американского психолога из университета штата Пенсильвания) — теорию «позитивной психологии». Он создал эту теорию, проработав 30 лет над изучением депрессивных состояний, и в процессе работы понял, что нужно отталкиваться не от плохого настроения, а от хорошего. По его мнению, изучив то, что чувствует счастливый человек, можно понять критерии счастья. Эти критерии, по его мнению, впоследствии можно будет проецировать на несчастных людей, обучая их быть счастливыми. Селигман после обнародования своей теории получил на исследования 30 миллионов долларов, и теперь совместно с учеными из Кембриджского университета он намеревается продвигать свою теорию в Европе. Казалось бы, что тут особенного? Вот тебе, Майя, что-нибудь кажется подозрительным в этой его теории?
