– Ого! Это восхитительно! – воскликнула юная индианка, всплескивая руками.
Эрмин, растроганная ее восторгом и ее жизнерадостностью, подумала, что еще совсем недавно Акали находилась в монастыре и носила одежду послушницы.
– Кино, музыка и танцы – это прелести окружающего нас мира, – сказала Эрмин. – А еще к числу таких прелестей относится любовь к хорошему парню.
– Почему ты это говоришь, Мин? – с недовольным видом спросила Киона. – Акали полагает, будто ты упрекаешь ее за то, что она ушла из монастыря.
– Вовсе нет, как раз наоборот, – возразила Эрмин. – Я обрадовалась, увидев, что Акали после того невеселого детства, которое у нее было, решила насладиться радостями жизни. Малышка, ты ведь про меня такое не думала?
– Да вообще-то такие мысли у меня мелькали, – призналась индианка.
– Значит, ты была неправа. Я не одобряла твоего решения уйти в монастырь, тем более что Мадлен от него очень страдала. Ну да ладно, не будем больше об этом. Папа, мы, похоже, мешаем тебе пойти спать.
– Вовсе нет. Я очень рад тому, что, прежде чем пойду спать, полюбуюсь вашими тремя милыми мордашками.
Киона посмотрела сначала на своего отца, а затем на Эрмин. Слегка улыбнувшись, она как бы между прочим сказала:
– Если у Эстер дома возникает много проблем, я навещу ее на следующей неделе.
– Муки небесные! – недовольно пробурчал Жослин. – Ты опять ковырялась в моих старых мозгах!
Киона покачала головой и, показав на Акали – так, как будто призвала ее в свидетельницы, – сказала:
– Нет, папа. Просто машина Овида Лафлера стояла припаркованной возле тротуара, а сам он о чем-то оживленно разговаривал с Эстер. Мы с ними поздоровались. Я заметила, что Эстер плачет, и она рассказала мне о том, что ее тревожит. Она попросила меня ей помочь, потому что, по ее словам, ей не верит никто, кроме меня.
– Киона, я запрещаю тебе – ты меня слышишь? – я запрещаю тебе ступать хоть одной ногой в этот проклятый дом! – рявкнул ее отец.
– Тише, папа! – прошептала, укоризненно качая головой, Эрмин. – Ты сейчас всех разбудишь!
– Мин права, папа, не надо так кричать, – сказала Киона. – Я вообще-то имею право оказать помощь своей подруге! Стану ли я в будущем учительницей или домохозяйкой, я все равно останусь такой, какая я есть, со своими способностями шамана и медиума. Я уважаю Эстер и испытываю к ней чувство глубокого сострадания. Было бы чудовищной несправедливостью оставлять ее один на один с ее страхами. Если я смогу как-то вмешаться, я это сделаю.
– Папа полагает, что это для тебя небезопасно, Киона, – встревоженно покачала головой Эрмин. – Он ведь помнит, какие сильные недомогания ты испытывала в Валь-Жальбере четыре года назад.
– Валь-Жальбер – это гнездо призраков. Я тогда была еще девчонкой, причем очень впечатлительной. Самое худшее, Мин, заключалось для меня в том, что я увидела тебя ребенком – ребенком примерно того возраста, в котором была тогда. Мне показалось, что я умираю. Да, такое было. Но теперь я стала намного сильнее и у меня есть ожерелье Наку.
Поцеловав сводную сестру и отца, Киона вышла из комнаты и медленно пошла на второй этаж. Акали, пожелав Эрмин и Жослину спокойной ночи, отправилась вслед за ней.
– Господи, мы никогда из этого не выберемся, – посетовал Жослин, почесывая себе подбородок. – Каким гнусным было прошлое лето! А теперь и осень не лучше!
– Не переживай, папочка. Но что верно, так это то, что от этого лета у нас останутся неприятные воспоминания – как о том лете, когда мы потеряли Бетти, которая была для меня как мать… Я часто думаю о Шарлотте, ушедшей из жизни в расцвете лет!
– Мы с твоей матерью переживаем очень сильно. Мы просто пытаемся казаться невозмутимыми, чтобы не пугать детей. Этих двоих малышей мы считаем почти что своими внуками. Если Людвиг согласится, мы с удовольствием приютим их здесь, у себя.
Эрмин с выражением бессилия покачала головой. Ее, впрочем, растрогала доброта родителей.
– Это очень любезно с вашей стороны, но Людвиг сказал мне, что собирается увезти их в Германию, к себе домой. Он еще молод, а потому очень быстро снова женится после того, как закончится траур. У нас нет никакого права пытаться удерживать его здесь, среди нас.
– Вообще-то семья Одины прятала, кормила и оберегала его и Шарлотту в течение довольно долгого времени. А вы с Тошаном приютили их в Большом раю, и они прожили там несколько месяцев. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что Людвиг ведет себя как неблагодарный человек.
– Мы, возможно, чего-то не знаем и поэтому не можем правильно понять его решение, – сказала Эрмин. – Я устала, папа. Пойдем оба спать.
Они пошли вверх по лестнице, и вслед за ними по ней стал взбираться фокстерьер. В отсутствие Луи и Тошана Эрмин держала этого песика у себя в комнате, где он спал на плоской подушечке, положенной на полу возле прикроватного столика.
Киона, лежа в постели, услышала, как по коридору прошла ее сводная сестра. Кионе захотелось было зайти к ней в комнату и поболтать о том о сем, но она решила этого не делать. «Зачем снова вспоминать об ошибках Шарлотты? – мысленно спросила сама себя Киона. – Сколько еще секретов нам придется спрятать в наших сердцах? Жестокость семьи Шарденов, граничащая с фанатизмом и стоившая жизни Алиетте, неверность различных людей, безумный поступок Лоранс, которая вполне могла утонуть… Кстати, а ведь завтра вернется Луи, хотя, кроме меня, об этом никто даже не подозревает. Он чувствует себя в Большом раю ненужным, и это меня не удивляет: он не очень-то ловок в ручном труде и, кроме того, отличается большой рассеянностью. Бедный Луи! Он подавляет в себе чувство любви, которое испытывает ко мне еще с детства. Он подавляет его, потому что думает, что мы с ним кровные родственники. Он слепо прощает мне все. Когда он узнал, что я отдала его новый велосипед Делсену, он в шутку хвастливо заявил, что Лора купит ему перед началом учебного года еще один велосипед. Впрочем, так оно и случилось. Если бы он знал то, что известно мне, это стало бы катастрофой».
Ей вспомнилось одно давнишнее видение, которое было у нее еще в детстве: Лора и Ханс Цале обнимаются на кровати в гостиничном номере. «Эта сцена предстала перед моим мысленным взором, когда мне было восемь лет. Тогда шла война, и Лоре пришлось приютить меня у себя в Валь-Жальбере. Однако событие, с которым было связано это видение, произошло, по-видимому, в 1933 году, когда я еще даже не родилась. Я очень хорошо помню, при каких обстоятельствах у меня было это видение. Мы сидели за столом, и Лора ворчала на Луи. Там находилась и Андреа, которую наняли для того, чтобы она обучала нас на дому. И тут вдруг я увидела мысленным взором эту странную сцену и поняла, в чем ее смысл и чего боится Лора. Впоследствии чем больше времени я проводила рядом с Луи, тем отчетливее я чувствовала, что мы с ним не являемся кровными родственниками».
Осторожный стук в дверь отвлек Киону от ее размышлений.
– Киона, ты еще не спишь? – послышался тихий голос Эрмин.
– Нет, не сплю. Заходи.
Эрмин проскользнула в комнату и села на край кровати.
– Сестренка, я очень огорчена, но не могу поговорить ни с кем, кроме тебя. Папа только что довольно резко высказался в адрес Людвига. Я едва не рассказала ему, что Шарлотта изменила Людвигу в Германии. Но, согласись, было бы нехорошо, если бы я стала чернить ее память перед теми, кого она любила. Они ведь были ее приемными родителями, пусть даже и не удочеряли ее официально. Все эти тайны вообще-то действуют на меня удручающе. От одних только мыслей о моей Лолотте я прихожу в жуткое уныние.
– Ты знаешь, мне, как ни странно, тоже приходили в голову такие мысли. Все эти тайны в конце концов начнут давить на нас тяжким грузом, если мы будем и дальше их накапливать. Я пытаюсь шутить, но вообще-то я испытываю такие же удручающие чувства, как и ты.
Киона взяла в руки ладонь своей сводной сестры и сжала ее.
– Ты правильно сделала, что пришла со мной поговорить. Ты, наверное, скучаешь по Тошану. И по близняшкам тоже. Когда ты снова отправишься в Большой рай, я передам с тобой письма. Выполнишь роль почтальона.
– С удовольствием, моя дорогая. Знаешь, если ты пойдешь к Эстер, мне хотелось бы пойти вместе с тобой. Папа очень о тебе беспокоится. Как, по-твоему, в этот дом наведываются призраки?
– Мин, ни для кого не секрет, что я прочла все, что только смогла найти, про паранормальные и сверхъестественные явления. Я ознакомилась с многочисленными свидетельствами людей, которые сталкивались с явлениями такого рода, необъяснимыми с научной точки зрения. Ощущение прикосновения к плечу – явление довольно частое. Если вдуматься, это не угроза, а скорее проявление дружеского отношения.
– Замолчи, а то меня от твоих слов в дрожь бросает. Пожалуйста, расскажи мне о каком-нибудь призраке, которого ты и в самом деле видела. Не во сне и не во время твоих попыток заглянуть в прошлое…
